Зденек Йиротка - Сатурнин Страница 8

До самого возвращения Сатурнина я размышлял о невеселых перспективах в ближайшем будущем. Солнце помаленьку садилось и с ним исчезала и моя надежда на какое-нибудь неожиданное происшествие, заставившее бы тетю Катерину изменить свое решение и уйти.

Мне очень не хотелось бы, чтобы вы подумали, что гостеприимство чуждо моей натуре. Это отнюдь не так, но если бы вы знали тетю Катерину так, как я ее знаю, вы бы поняли мои чувства. Уже не раз случалось, что она ни с того ни с сего вселялась к кому-нибудь из родственников, и все пострадавшие позднее утверждали, что в таком случае человеку ничего другого не остается делать, как сказать себе: „Пришло стихийное бедствие, и я потерял квартиру со всем ее устройством и вообще все, что у меня было. Это скверно, но со мной могло приключиться нечто и похуже этого. Главное, что я выкарабкался из всего этого живым и здоровым. У меня здоровые руки, светлая голова, и мир велик. Сколько времени надо ждать пока тебе выдадут загранпаспорт?“

Это, правда, легко сказать, но не легко сделать. Отправиться в путешествие по белу свету с пустыми руками не легкое дело. Отвага прекрасная вещь, но все надо делать с толком. То, что дедушкин брат на чужбине разбогател в течение десяти лет еще не значит, что ему надо подражать.

Впрочем, я думаю, что столь длительный отпуск мне и не дали бы. Учреждение не базар. Но перейдем к делу, как говорится на суде.

К моим невеселым мыслям присоединялось еще неприятное чувство, что я обманулся в Сатурнине. Может быть вам покажется, что я зря обижаю его, и что он старался изо всех сил намекнуть гостям, что они нежелательны. Но, как вы сами знаете, он не добился ничего. Я всегда был уверен, что Сатурнин может делать самые невероятные вещи. А теперь нам обоим придется беспомощно глядеть, как тетя Катерина устраивается в моей каюте, как будто она собирается вместе с нами принять участие в этой выдуманной полярной экспедиции.

Я никогда не был в восторге от эксцентричных проделок Сатурнина. Однако иногда мне приходила в голову мысль, что я могу попасть в положение, в котором его странные свойства пришлись бы мне весьма кстати. Обычно Сатурнин проделывал такие штучки, от которых становилось темно в глазах. Благодаря ему люди попадали в самые нелепые положения, и человеку часто приходилось вести себя так, как ему вовсе не хотелось и смиряться с фактами, которые нельзя было уже изменить. А сейчас предстояло сделать такую простую вещь, как уговорить тетю Катерину отправиться ночевать в свою квартиру, и господин Сатурнин оказался на мели.

Я сказал себе, что если слуга не знает как помочь делу, то это еще не значит, что его господин должен сидеть опустив руки. На противоположный берег Влтавы постепенно ложились мягкие лиловые тени, и в моей бедной голове вертелись мысли, как избавиться от тети Катерины. Я решил, что при помощи доктора Влаха и Сатурнина можно будет сыграть комедию, что на судне вспыхнула какая-нибудь ужасная заразная болезнь.

Или устроить так, чтобы тете Катерине с Милоушем пришлось в какой-то день уйти в город. Во время их отсутствия мы включим двигатель и поплывем несколько километров против течения. Потом вернемся и будем поджидать их на набережной в изрядно вымокшей одежде и скажем, что наше судно потонуло после столкновения с пароходом. Или можно было бы еще… Короче говоря я выдумал с десяток планов, из которых некоторые граничили с уголовным кодексом.

Сатурнин вернулся около половины девятого и принес небольшой пакетик. Затем он спросил меня, желаю ли я выслушать несколько информаций, которые по его мнению представят для меня интерес. Но ему хотелось бы, до того, как он начнет рассказывать, задать лично мне один вопрос. Вместе с тем он не уверен, может ли он себе это позволить ввиду своего подчиненного по отношению ко мне положения.

Тогда я сказал ему, чтобы он излишне не церемонился. По его словам у него создалось впечатление, что я почувствую определенное облегчение в случае, если мадам и ее сыночек покинут наше судно. Ему хотелось бы знать, так ли это на самом деле. Я ответил, что его впечатление совершенно правильное и я действительно почувствую определенное облегчение в случае, если мадам и ее сыночек покинут наше судно.

Затем Сатурнин сообщил, что согласно полученным им информациям, господин Милоуш здоров как бык. Он отнюдь не хочет сказать, что, рассказывая о своих побуждениях, явившихся причиной того, что мадам решила провести некоторое время на моем судне, она лгала. Просто она считала, что нет необходимости сообщать мне истинные доводы своего решения. Это вполне понятно, так как упомянутые доводы оказались для мадам несколько унизительными. После каких-то дворовых скандалов, причины которых не совсем ясны, все остальные дамы, живущие в многоэтажном доме, сомкнулись в едином строю против мадам и запретили ей входить в дом под угрозой весьма чувствительного телесного наказания.

Правда, сегодня после обеда мадам сделала попытку пробраться в свою квартиру, но была вынуждена отступить перед толпой разъяренных женщин. По мнению Сатурнина было бы несправедливо, чтобы я страдал из-за каких-то разногласий между мадам с одной стороны и остальными жительницами дома с другой.

Далее он считает, что практически невозможно в течение всей ночи препятствовать мадам войти в дом, не говоря уж о том, что мадам может призвать на помощь полицию. Из этого по его мнению вытекает следующее:

1. Господин Милоуш здоров и можно обращаться с ним как с таковым.

2. Для достижения своей цели мадам прибегла к обману и, следовательно, по всем правилам мы можем воспользоваться тем же оружием по отношению к ней.

3. Так как мадам поселилась в каюте на носу судна весьма бесцеремонно и даже не поинтересовалась, где и как будет ночевать бывший обитатель каюты, она должна быть готова к тому, что с ней будут обращаться подобным образом.

4. Не нужно опасаться, что мадам останется без крыши над головой. Она легко может устроить все так, чтобы не нанеся своему здоровью ущерба добраться до своей квартиры, и, наконец

5. Даже если ей не удастся избежать обещанного наказания, она не может ни в чем упрекнуть нас. Дело в том, что мстительные дамы весьма точно объяснили, что именно они намерены сделать с определенной частью тела мадам, а на этой части трудно причинить серьезный ущерб и в нормальных случаях, а уж при пропорциях мадам нечего и говорить об этом.

Сатурнин спросил меня, согласен ли я с тем, чтобы он сделал попытку уговорить мадам изменить свою точку зрения. Я, конечно, согласился, однако не затаил свои сомнения на счет того, что это ему удастся. Вместо ответа Сатурнин констатировал, что сейчас ровно девять часов и что в четверть десятого будет каюта на носу судна снова свободна.

Затем он развязал пакет, который он принес из города, и к моему чрезвычайному удивлению вынул из него маски святого Микулаша[3] и черта. При этом он сказал, что из всех работ, которые ему пришлось выполнять в жизни, самой трудной оказалась покупка в июле месяце маски Микулаша. Он с с видимым удовольствием погладил белую бороду, приклеенную к румяному лицу доброго святого, а на маске черта поправил красный плюшевый высунутый язык. Затем он попросил меня, в случае если он не вернется, помнить, что он умер на службе у меня, поискать какую-нибудь красивую девушку, на которой примерно он мог бы жениться, и позаботиться о ней как о его вдове.

Все это сбило меня с толку, и я смотрел Сатурнину вслед с целым рядом невысказанных вопросов.

Зачем он ради всего святого купил эти маски?

И что он болтал об этой девушке?

Я не мог представить себе, что будет происходить дальше и признаюсь, слегка волновался. Я ожидал, что из каюты послышится испуганный крик тетушки, или до меня донесется громкая ссора. Ничего подобного не случилось, и стрелка моих часов показывала, что уже шесть минут прошло с тех пор, как Сатурнин вошел в каюту, держа в каждой руке маску.

Наступили сумерки, хотя высоко в небе, в сферической пыли, было еще масса солнечного света. Я откинулся на шезлонге назад и почувствовал себя вдруг удивительно легко и свободно, как-будто вся эта история меня ничуть не касалась. На набережной зажглись фонари, и я чувствовал себя зрителем в театре, где только-что засветилась рампа и постепенно поднимается занавес. В этой удивительной смеси угасающего дня и зажженных дуговых ламп, все вокруг представлялось театральной декорацией, плоской и ненастоящей, но прекрасной как никогда.

Белая дверь каюты, освещенная косыми лучами электрического света, приковывала мой взгляд, и я чувствовал, что она станет центром предстоящей сцены. Внезапно дверь распахнулась, и вошел первый актер. Это был красивый светловолосый мужчина, державший в руках маски черта и Микулаша. Казалось он решает, какую из этих двух ролей ему сыграть. Потом он грустно посмотрел на дверь каюты, как-будто боялся чего-то неизбежного. Он вздрогнул, когда появилась королева в дорожном костюме, сопровождаемая принцем. Он сделал движение, как-будто хотел задержать их, но затем в отчаянии опустил руки. Маски упали на пол, открыв пустоту своей внутренней стороны. Только горестная маска на лице мужчины была настоящей. Королева, подпрыгивая, направилась к мостику, соединяющему судно с набережной, и принц поспешно следовал за ней. Когда на набережной затихли шаги уходящих, мужчина поднял голову и сказал: „Ровно четверть десятого. Дело сделано.“