Луиджи Малерба - Моццикони Страница 8

После этих путешествий часть миллиардеров оставалась без единой лиры – все их деньги перекочевывали в холодильники швейцарских банков. Наконец министры решили, что надо экономить валюту и бензин, и повелели всем итальянцам по воскресеньям ходить пешком. Многие римляне впервые увидели, как прекрасен их город, когда на улицах тихо и не пахнет бензином. Но от спекулянтов-миллиардеров и мошенников-министров по-прежнему несло бензином. Да так сильно, что приходилось нос зажимать, когда они проходили мимо. И с каждым днем этих миллиардеров, жуликов и пройдох, становилось все больше.

– Ну их к дьяволу! – сердился Моццикони. – И думать о них не хочу. А то сразу настроение портится.

Моццикони и бродяжка

Однажды Моццикони увидел на берегу женщину в жалких лохмотьях. Издали трудно было понять, красивая она или некрасивая, но было ясно, что это бродяжка.

Бродячих собак и мальчишек-бродяг Моццикони встречал на берегу Тибра не раз, но вот бродяжку видел впервые. Он решил тут же, пока другие его не опередили, завести с ней дружбу. Среди бродяг ему так и не удалось найти друга, может, с этой бродяжкой ему больше повезет.

С первого взгляда она показалась Моццикони полной, со склонностью к худобе. Но, приглядевшись, он понял, что она худая со склонностью к полноте. Так или иначе, а бродяжка ему понравилась.

Моццикони знал, что лучший способ расположить к себе человека – это затеять с ним разговор. Как мужчина, Моццикони должен был проявить инициативу. Вот только с чего начать разговор? Моццикони хотелось рассказать ей про свою жизнь, но что интересного в жизни одинокого бездомного бродяги?! Конечно, можно было бы рассказать ей про своих родных, но Моццикони был сирота.

И все-таки надо было что-то сказать, и поскорее. Моццикони открыл рот, но так и не смог выдавить из себя ни слова: как назло, ничего путного на ум не приходило. Моццикони, чтобы расположить к себе бродяжку, ласково посмотрел ей в глаза. Но бродяжка сильно косила и смотрела куда-то в сторону. Наконец Моццикони решился:

– Как по-твоему, если бесконечность разделить на четыре, то каждая четверть так и останется бесконечностью?

Продяжка бросила на него испуганный взгляд и пустилась наутек.

Она давно скрылась в кустах, а Моццикони все стоял растерянный, недоуменный: чего она вдруг убежала?

Моццикони хочет поднять восстание

В жаркие дни Моццикони держался поближе к парапету, там было прохладнее. Он прогуливался по берегу взад и вперед, босыми ногами трамбуя песок. А по утрамбованному песку и босиком ходить приятно.

Одно было плохо: римляне по-прежнему кидали с набережной вниз всякий хлам и мусор, словно берег Тибра – огромная свалка. Как-то забастовали дворники, и тогда вниз полетели вместе с кульками, гнилыми яблоками и грушами, кочерыжками и картофельной шелухой еще и пластиковые пакеты, пустые консервные банки, бутылки, осколки стекла.

– Хоть осколки не бросайте! – кричал им Моццикони.

Где там! Эти чертовы римляне стали кидать и ржавые гвозди, перегоревшие лампочки и разбитые тарелки.

– Болваны, невежды! Да я о ваши гвозди и стекло пораню ноги!

Тут из воды вынырнула говорящая рыбка:

– Разве ты не знаешь про забастовку дворников?!

Моццикони прочитал о забастовке в газете, которую подобрал с земли вместе с гнилым персиком.

– Знаю! Но все равно римляне – неряхи и наглецы!!

– Да здравствуют дворники! – крикнула говорящая рыбка и ушла под воду.

А он, Моццикони, разве против дворников? Да будь его воля, он бы дворников сделал министрами, а министров – дворниками! Но с рыбами спорить бесполезно, тем более о политике. Впрочем, все разговоры о политике – пустая болтовня. Надо поднять восстание. Но для восстания нужны ружья, а они стоят большие деньги. Значит, чтобы поднять восстание, нужно быть богатым. Но, если ты богат, у тебя пропадает всякая охота устраивать восстание.

Моццикони дал себе клятву, что если он когда-нибудь и разбогатеет, то все равно поднимет восстание. Правда, в ближайшее время это ему не грозило. Даже если он найдет работу, все деньги проест. Ну, а если уж совсем повезет, можно будет купить телевизор, холодильник и даже машину.

Только Моццикони и без них прекрасно обходился.

Моццикони знал один верный способ разбогатеть и стать миллиардером: для этого нужно научиться воровать. Но в министерствах все места давным-давно заняты. И, едва один вор умирает или уходит на пенсию, ему сразу находят замену. Из числа все тех же миллиардеров.

– Какой гнусный мир! – воскликнул Моццикони.

В ярости он плюнул на газетный лист, прямо в лицо одному из этих ворюг-министров, которые почему-то никогда не попадают в тюрьму.

Моццикони и двое друзей

Однажды Моццикони увидел на берегу двух бродяг. Они сидели, опустив ноги в воду, и о чем-то мирно беседовали. Моццикони разобрало любопытство: о чем эти двое бродяг говорят между собой?!

Он на цыпочках подобрался к кустам, спрятался и стал слушать.

Один бродяга рассказывал другому про своего деда. Он разорился оттого, что стал коллекционировать коллекции. Начал он с коллекционирования коллекций бабочек, потом стал коллекционировать коллекции марок, все это стоило немалых денег. За коллекцию коллекций часов ему пришлось продать землю, а за коллекцию коллекций минералов – дом.

– Тут мой дед, – продолжал рассказывать бродяга, – начал брать деньги под огромные проценты у ростовщиков. Сыну, ну, моему отцу, он оставил в наследство лишь долги а тот завещал их мне. С таким наследством как было не стать бродягой?

Второй бродяга сказал, что ему даже рассказывать нечего: у его родных никогда не было ни земли, ни дома. К счастью, отец научил его, как прожить без гроша в кармане.

– Научи и меня, – сказал первый бродяга.

– Это секрет, – сказал второй бродяга.

– Когда ты мне все расскажешь, это уже не будет секретом. Говори, не бойся!

– По-моему, это и тогда останется секретом.

– Я хотел тебе рассказать, что мой дед до разорения начал коллекционировать коллекцию коллекций. А теперь не расскажу, потому что не хочешь поделиться своими секретами.

– Неужели мы из-за такого пустяка станем ссориться? – сказал второй бродяга.

– Нет, не будем, – ответил первый.

Он достал окурок, закурил, глубоко затянулся и протянул окурок второму бродяге. Тот тоже глубоко затянулся и вернул окурок первому бродяге.

Моццикони тихонечко удалился. Раз эти двое передают друг другу окурок, значит, они закадычные друзья.

А у него никого нет. Он готов был заплакать. Но от чужих или собственных слез ему всегда становилось грустно, и потому он сквозь слезы засмеялся.

Позже, лежа в темноте, Моццикони думал о разговоре двух закадычных друзей и об-этой истории с коллекцией коллекций. Бабочки, марки, часы, минералы. Не мудрено, что дед того бродяги разорился. А ведь могло быть по-иному! Стоило только начать коллекционировать коллекции денег. Вот когда он соберет такую коллекцию коллекций, он и поднимет восстание! Пока же никому ни слова. Он вынул клочок бумаги и написал: «Прошу прощения, но сообщить о моей идее я до поры до времени не могу. Это тайна».

Вложил клочок бумаги в бутылку, сделал наклейку: «Послание личное, срочное и секретное», и бросил бутылку в реку.

Моццикони и очиститель

От одного бродяги Моццикони узнал, что в нижнем течении реки собираются установить особое сооружение для очистки вод Тибра. В новейшем очистителе воду с помощью фильтров смогут отделить от всяких примесей и грязи. К тому же в очистителе будут оседать дохлые мыши, обломки деревьев и гнилые листья. Всю эту дрянь затем станут собирать в огромные цементные чаны. После такой очистки вода Тибра будет до того чистой, что ее начнут продавать, как минеральную. В газете написали, что уже разработана система очистки воды от мыльной пены, которая попадает в реку через канализационные стоки. Из этой мыльной пены будут производить душистое мыло для рук и лица. Самый крупный цементный чан предназначается для сбора фекалий. Из них вскоре начнут делать и продавать крестьянам удобрение для огородов. Выращенные на таких огородах помидоры и салат будут вкусны и питательны.

Дохлых мышей и кошек разотрут в порошок, а затем спрессуют – лучшего корма для кур и придумать нельзя.

– К курам, которым задавали такой корм, я даже не притронусь! – воскликнул Моццикони.

С тех пор как он поселился на берегу Тибра, ему ни разу не довелось отведать курятины. Правда, и раньше, на «Счастливом акведуке», он кур не ел. По теперь, когда стал бродягой, даже забыл, какие они из себя.

Вдруг Моццикони вспомнил о своих бутылках с посланиями.

– Они-то куда денутся?

«Наверно, будет цементный чан и для бутылок, стаканов и чашек. Что тогда станет с моими посланиями?!»

Моццикони живо представил себе цементный чан для старых газет, журналов и прочих типографских изданий. Там слова очищают, сушат, дезинфицируют, а затем смешивают все вместе.