Филип Рот - Наша банда Страница 8

ТРИККИ: Понимаю… понимаю… Ладно — я это сделаю! Вот — вот что главное в период кризиса: решимость! Точь-в-точь как я написал в моей книге, подводя итог тому, что понял во время сердечного приступа Генерала Папапауэра: «Решительные действия снимают сгущающееся в период кризиса напряжение. Когда ситуация требует, чтобы человек в течение долгого времени воздерживался от решительных действий, это может оказаться самым изнурительным из всех кризисов».

Видите ли, дело даже не в том, что вы решаете, дело в том, что вы решаетесь. Иначе накапливается эта клятая напряженность, ее становится слишком много и, поверьте, человек может просто сломаться. А я не из тех, кто может сломаться, занимая пост Президента Соединенных Штатов. Если вы прочтете мою книгу, вы увидите, что вся моя карьера была посвящена, помимо иного прочего, тому, чтобы не сломаться. А теперь уж и начинать поздновато. Спокойствие, уверенность и решимость. Я сделаю это — скажу, что я педик!

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Я бы на вашем месте воздержался, господин Президент.

ТРИККИ: Воздержались бы?

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Ну, то есть, если бы я был Президентом Соединенных Штатов. С какой стати? В пору «Речи о Чекерсе», когда вы были всего лишь кандидатом в вице-президенты, вам, естественно, приходилось объясняться, извиняться, демонстрировать скромность и рассказывать всей этой публике о том, сколько денег вы задолжали мамочке с папочкой да какая у вас собачка и тому подобное. Что говорить, в то время я не возражал бы, даже если бы вы встали перед телекамерами на четвереньки и вообще унижались бы и позорились любым, наиболее естественным для вас способом, лишь бы дорваться до власти. Но теперь вы уже при ней. Теперь вы Президент. А кто такие эти сопляки, осыпающие вас сомнительными обвинениями? Шпана, уличная шпана. Мне наплевать на то, какую они носят форму, она все равно не делает их взрослыми людьми, те все больше по домам сидят. А это чертовская разница.

ТРИККИ: Так что же вы предлагаете?

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Не большее и не меньшее, чем предложил бы вам любой другой гражданин нашей страны, господин Президент. Как-никак, вы находитесь под охраной закона. И я говорю: воспользуйтесь им. Переловить их, покидать в тюрьму и выбросить ключ от тюремных ворот.

ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: Возражаю! Хватит цацкаться с врагом. С ним следует покончить раз и навсегда. Перестрелять и дело с концом!

ТРИККИ (задумчиво): Интересная мысль. Я хочу сказать, решительнее, кажется, некуда. Но позвольте спросить, Генерал, перестрелять их до того, как мы их переловим, или после? Я так понимаю, что это и есть основная проблема, не правда ли?

ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: Если мы займемся этим после, сэр, мы будем по-прежнему подвергать себя ненужному риску.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: С другой стороны, Генерал, расстреливая их до поимки, мы тоже многим рискуем. Попробуйте расстрелять их до, и ей-ей, это так же верно, как то, что мы с вами сидим здесь, вы получите себе на шею всю ораву недоумков, которые ни о чем другом, кроме гражданских прав, думать не способны, а уж это такая заноза в заднице, что я вам и описать не могу, они свяжут мой персонал по рукам и ногам на несколько дней кряду.

ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: Я понимаю, что с ними хлопот не оберешься. Но если расстреливать бойскаутов после, мы завязнем в этой истории в точности так же, как завязли в Юго-восточной Азии. Отложите дело на потом и вы пожертвуете тем, что является основой любого успешного нападения: элементом неожиданности. Здравый смысл говорит нам, что даже враг, настолько дурной, чтобы стоять на месте и ждать, когда его укокошат, проведя слишком долгое время в ожидании своих убийц, прибегает к разного рода трусливым, а порой и злонамеренным средствам спасения собственной жизни — к примеру, начинает сопротивляться. Конечно, мне коварство такого рода отвратительно как и всем остальным; тем не менее, надо смотреть правде в лицо: у этих людей нет ни малейшего представления о честной игре, многие из них и не подумают стоять на месте, дожидаясь, когда их не что убьют, но даже посадят.

И ведь существует еще нравственная сторона вопроса. У меня есть совесть, джентльмены, с которой я хочу жить в мире, у меня есть традиции, которые я обязан блюсти, я несу ответственность за вещи куда более важные, чем доллары и центы. И я говорю вам, я не стану цацкаться с врагом, подвергая риску жизни американцев, — если, конечно, не получу такого приказа. Я вам прямо скажу, господин Президент, поступи я так, я был бы недостоин звания Генерала армии Соединенных Штатов. Если бы прямо в день вашего вступления на пост главы государства, мы, господин Президент, получили от вас разрешение выстроить рядком и расстрелять всех вьетнамцев, каких нам удалось бы поймать, мы спасли бы тем самым пятнадцать тысяч жизней американцев. Вместо этого, следуя курсу действий, определенному вами как нашим Главнокомандующим, то есть взрывая и расстреливая их по частям, где сколько застукаем — двадцать человек там, тридцать здесь и тому подобное, — мы несем тяжелые потери как живой силы, так и боеприпасов.

Я готов допустить, что, упорно придерживаясь вашей стратегии, мы начинаем теперь различать некий свет в конце туннеля. Более того, я очень надеюсь, что нам удастся помочь вам нажить политический капитал на данном вами американскому народу обещании, что ко дню выборов 1972 года вы, следуя вашему секретному расписанию, завершите полный вывод вьетнамского народа из Вьетнама.

Хотя с моей точки зрения, сэр, у нас и сейчас достаточно средств, чтобы вывести этот народ в течение нескольких часов. И потому умоляю вас, сэр, не повторяйте, на собственном вашем заднем дворе, ошибок, совершенных во Вьетнаме.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР: Уверяю вас, господин Президент, я нимало не сомневаюсь в практической мудрости Генерала и, можете мне поверить, все эти помешавшиеся на гражданских правах придурки не так уж меня и тревожат. Дело лишь в том, что если мы перестреляем бойскаутов до того, как упечем их в тюрьму, это создаст для моих людей кучу совершенно ненужной работы, а среди них есть первоклассные молодые парни, которым я мог бы найти куда более нужное и важное применение.

Однако до или после, господин Президент, что бы вы ни предпочли, вы можете рассчитывать на мою поддержку. Но если вы появитесь на телеэкранах и приметесь исповедоваться, извиняться и вообще что-то там объяснять, вы серьезнейшим образом подорвете ваш моральный и политический авторитет или, по меньшей мере, создадите значительную угрозу закону и порядку. Я готов даже зайти так далеко, чтобы сказать: стоит вам только проявить слабость в этом вопросе, — да, собственно, и в любом другом — как вы откроете шлюзы для анархии, социализма, коммунизма, политики всеобщего благоденствия, пораженчества, пацифизма, извращений, порнографии, проституции, правления толпы, наркомании, свободной любви, алкоголизма и оскорбления государственного флага. Улицы наших городов обратятся в сущий Содом, потому что все и каждый полезут на красный свет. Я не хочу никого пугать, но факт остается фактом — подавляющее большинство криминальных элементов нашей страны ждет не дождется, когда наш лидер даст хоть малую слабину, чтобы немедля нанести нам удар. Дайте им любую мелочь, способную создать у них впечатление, будто Трик Е. Диксон не полностью владеет ситуацией, самим собой и народом, и у нас тут такое начнется, что мне и рассказывать вам неохота.

ТРИККИ (перебивая оратора): Именно потому я и собираюсь удалить потовые железы, — чтобы показать им, насколько я владею ситуацией.

ЮРИДИЧЕСКИЙ ТРЕНЕР (продолжает): Ну-с, как вы понимаете, если мы начнем убивать этих молодых людей, не важно «до» или «после», без некоторого кровопролития нам не обойтись. Всякий раз как мы прибегаем к убийствам, нам приходится проливать кровь — это один из тех относящихся к смерти фактов, с которыми мы вынуждены мириться. Я вижу, вы качаете головой, Ваше Преподобие. Вы полагаете, будто существует способ уничтожения людей, даже таких маленьких, без пролития крови? Если так, я был бы рад о нем услышать.

ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР (страдальчески): Ну… а как насчет газа… отравляющего газа?… Чего-нибудь в этом роде? В нашем столетии крови и без того уже пролито достаточно.

ВОЕННЫЙ ТРЕНЕР: Чем нехорош в данном случае газ, преподобный отец, — я говорю об этом, основываясь на собственном опыте, — так это тем, что нам, к несчастью, не удастся загнать бойскаутов на большое открытое пространство. Если бы мы застукали их, скажем, посреди пустыни, мы бы их разом опрыскали и спали бы себе спокойно.

ДУХОВНЫЙ ТРЕНЕР: Но не можем ли мы, в таком случае, переместить их в пустыню?