Дейзи Эшфорд - Малодые гости, или План мистера Солтины Страница 8

Глава 12

Как все зокончилось

Мистер Солтина по протекции графа и доброте принца Уэльского получил работу какую душа желала и каждый день появлялся в Гайд парке или на Пикадили скакал бешеным галоппом за королевской каретой в шикарном зеленом барххатном костюме с бриджами как полагаецца. По началу он чютачку пугался потомушто не привык ездить верхом а лошадь его сильно подбрасывала и он хватался за пышную гриву. Иногда лошадь ставала столбом а мистер Солтина давай ее колоть шпорами и ругацца но бестолку. Но потом он привык к необйезженному горячему коньку и королевское евовысочество осталось довольно.

Граф продолжал разгульную жизнь в Апортаментах пока наконец не влюбился в одну из знатных леди бывающих там. Хоть не такая харошенькая как Этель с чютачку раз давшейся фигурой и карими глазами у нее были раскошные черные локоны острый нос и розовые щеки нежного тона. Еще красивые ножки и много денег. По имени ее звали леди Хелена Херринг ей было 25 и она подходила графу.

Мистер Солтина чюствовал себя очень одиноко когда граф женился и холостая жизнь стала ему невыносима и без Этель он решил женицца на фрелине из Букингемского дворца по имени Бесси Топп приятной девушке 18 лет с круглым красным лицом и чютачку вы луплеными глазами.

Такшто теперь когда все наши друзья стали женаты я добавлю несколько слов про их семьи. Этель и Бернард вернулись из мидового месяца с сыном и носледником славным пухлым малышом его звали Игнациус Бернард. Скоро у них родилось еще шестеро детей всего четыре мальчика и три девочки а некоторые даже близнецы так замечательно.

У графа было только две чютачку чахлых дочки по имени Хелен и Мари потомушто младшая была похожа на францужженку.

У мистера Солтины в семье вышло 10 по пять тех и других но он стал мрачный пока годы шли и его маленький домик был очень шумный а жена его донимала временами особенно когда он мечтал об Этель и хотел бы лутше женицца на ней. Однако он был благочистивый на свой лад и находил утешение в молитве.

Бернарду Кларку повезло всех больше из наших друзей он любил Этель до самого конца и она его а еще у них был красивый дом.

Граф скоро устал от чахлых дочек а жена его оказалась ужасно вспыльчивой и он хотел развезтись и рискнуть снова но сдался после нескольких попыток и решил что так ниспослано для Смирения.

Любезные читатели а ныне мы попрощаемся с героями нашего романа.

Послесловие

Предисловие Дж. М.Барри к первому изданию

"Держательница копирайта" гарантирует, что "Малодые гости" — результат единоличных трудов девятилетней писательницы. "Труды", впрочем, не лучшее слово, о чем можно догадаться по торжествующему виду самой девочки, фотография которой предшествует ее возвышенному произведению. Изображенный автор явно не из тех, кто испытывает муки слова ночи напролет (собственно, имеются документальные свидетельства, что писательницу отсылали в постель каждый вечер в шесть); от портрета веет духом беспечного могущества, самоуверенности, какую суровый критик мог бы счесть и самодовольством. Для этого лица не составляло труда настрочить шедевр. Наверное, именно так она и выглядела, закончив главу. Непосредственно за работой, думается мне, выражение было серьезнее, а кончик языка высовывался между зубами; полнейший восторг рисовался на лице, когда приближалась любовная глава. Коллеги по ремеслу заметят, что к этой главе она стремилась с самого начала.

Оригинал написан карандашом в прочном маленьком блокноте (двухпенсовом), и пролежал долгие годы, поскольку писательница, которой в ту пору было девять лет, сейчас взрослая женщина. В том невзрачном блокноте он ожидал, будто пересыпанный лавандой, спасения от издателя, проезжающего неторной дорогой; и вот он здесь, наконец, и ни капли не страшится, что в наши дни может показаться "викторианским". Собственно, если изображение Высшего Света в нем правильно (да и как можно сомневаться, автор всегда непоколебимо уверен в точности фактов), тогдашний уклад жизни был по меньшей мере необычный. Даже высокопоставленные исторические личности чуждались условностей, вроде короля Эдуарда, изображенного с исключительной теплотой, наверное, лучший из его портретов, когда он появляется на "раскошном приеме" в "маленькой но дорогой короне", а затем ускользает полакомиться мороженым. Особенно заметно, что мы зря представляли себе юную викторианскую леди робкой и застенчивой, не в пример нынешним девушкам. Героиня, Этель, обворожительное создание, не упускает возможности повеселиться в мужском обществе, но ей более не удастся шагать по жизни столь же беспечно, не привлекая внимание разных придир. "Дуэнья", кажется, чуть ли не единственное утонченное слово, отсутствующие в словаре нашей писательницы.

Женщина, в которую она выросла, уже упомянутая "держательница копирайта", сообщила мне кое-какие подробности о бывшей девочке, кажется, даже с некоторым страхом перед ней. Наверное, и мы бы опасались (хотя и гордились тоже), будь это наш портрет, и нам пришлось бы объяснять, почему мы когда-то так высоко себя ставили.

Помимо улыбочки на лице, все, что я смог о ней разузнать: она происходила из небольшой семьи в сельской местности, где придумывали собственные игры, прятались от гувернантки и не обращали внимания на прочих. Она читала все, что попадалось, включая, как очевидно по контексту, взрослые романы того времени. "Я обожала писать и, бывало, молилась о плохой погоде, чтобы не гулять, а сидеть дома и сочинять". Ее мать пила утренний чай в постели; иногда в доме появлялись гости и вели разговоры о событиях в высшем свете; упоминали такие места как Хэмптон-Корт, театр "Гейети" и выставочный зал Кристал-Палас ("Хрустальный дворец"). Вот практически все, что теперь сохранилось в памяти, но тогда для сияющей девочки оказалось достаточно. Пососав минутку палец (чистый домысел), она села за свой великолепный рассказ.

"Ее мать пила утренний чай в постели". Многие авторы проходили через это, но все до единого упустили скрытые возможности, пока не появилась наша юная леди. Ее он приводил в трепет; и чай в постели наконец-то занял подобающее место в литературе. "Мистер Солтина проснулся чютачку рано поутру и был поражен и восхищен что лакей Хорэс входит с чашкой чая. Спасибо милейший сказал мистер Солтина повернувшись в раскошной кровати. Мистер Кларк почти закончил принимать ванну сэр обйавил Хорэс я с удавольствием наполню ее для вас если пожилаете. Да пожалуй согласился мистер Солтина решив что идея и в правду отличная". Мистер Солтина искусно скрывает свои чувства, но, как только остается один, мчится к дверям Этель: "Знаешь похвастался мистер Солтина я толькошто пил чай в постели".

"Иногда в доме появлялись гости". Ничего особенного с нашей точки зрения, но как внимательно, должно быть, та девочка их изучала; представив себе, что она успевала узнать до того, как "экипаш" увозил их назад на станцию, вы больше не осмелитесь провести уик-энд в доме, где может скрываться девятилетняя романистка. Я уверен: когда спальня пустела, девочка прокрадывалась внутрь, все рассматривала и оценивала. Особенно ее привлекали мелочи на туалетном столике, включая маленькую коробочку с красноватым порошочком, и она не прекращала наблюдать, пока не ловила вас на том, как вы наносите его на щеки. Этот порошочек, в ее записи "руммяна", немного вскружил ей голову, и он сопутствует Этель в путешествиях с грандиозным эффектом. Например, она не забывает его нанести перед тем, как ей сделают предложение; а его первое появление оправдывается словами, которые впредь должны пригодиться в любом будуаре. "Мне надо нарумяницца сказала Этель а то я бледная потомушто в доме ужасная канализация".

Читатели заметят, как комнаты в Хэмптон-Корте стали "апортаментами" в "Хрустальном Дворце", и как отель "Гейети" возник из театра "Гейети", со многими весьма приятными изменениями. Романист возьмет сюжет за образец своей будущей работы. Как бесподобно, например, писательница сразу ныряет в повествование. Как изощренно она все время держит нас в напряжении, перепрыгивая к мистеру Солтине, когда мы дрожим за Этель, и возвращаясь к Этель, как только мы забеспокоимся о мистере Солтине. Девятилетняя писательница постоянно кокетничает со своими читателями. Ее память — настоящая золотая жила, и стоит ей копнуть (склонив голову к плечу и высунув язык), как на нас обрушивается град самородков. Вероятно, редко встречаются романисты, знающие своих персонажей так глубоко, как она знает мистера Солтину. Первая же строчка обрисовывает его на века: "Мистер Солтина был пожилой мущина 42 лет и аххотно приглашал людей в гости". На следующей странице мистер Солтина рисует трогательный автопортрет, отвечая на приглашение в письме: "Надеюсь мне у тебя понравицца. Люблю копацца в саду еще неравнодушен к дамам если они приятные такова моя натура. Я не совсем джентельмен но это небросаецца в глаза и тут уж горю непоможешь". "Когда наступило утро отйезда мистер Солтина не стал есть ийцо на завтрак чтобы не поплохело в дороге". Со своей стороны, я обожаю мистера Солтину, в котором есть что-то от Гамлета; мне до самого конца хотелось, чтобы Этель осчастливила его, хотя и без особой надежды — после того, как прочитал описание ног Бернарда Кларка.