Хенрик Бардиевский - Натюрморт с усами (сборник) Страница 8

После двадцатиминутного марша я наконец доложил о своём прибытии в проходной, предъявив вахтёру редакционное удостоверение. Тут ко мне присоединился курьер, и вместе с ним мы направились в кабинет директора.

Профессор уже ждал меня, предупреждённый по телефону вахтёром о моём визите. Он сидел в огромном кресле, а перед ним, на сверкающем письменном столе красного дерева, высились кипы книг и научных журналов. Даже на стенах кабинета висели графики, иллюстрирующие ход всевозможных сложнейших физико-химических процессов.

Я поздоровался с профессором, передал ему привет от нашего главного редактора, некогда учившегося вместе с ним в школе первой ступени, и не мешкая приступил к интервью.

— Пан профессор, — начал я, положив перед собой на стол блокнот и авторучку, — какие цели ставит перед собой Лаборатория и какова область её исследований?

Профессор немного помедлил с ответом. Наконец, откашлялся и произнёс тихим голосом:

— Цель наших исследований, гм, довольно специфична. Мы занимаемся тут исключительно ниспровержением общепринятых физических законов и правил математики.

«…Ниспровержение законов и правил математики». — записал я в блокноте. — А можно ли узнать зачем?

По той простой причине, что их слишком много! Уже сейчас мы констатируем, что самые способные студенты и солидные учёные мужи не могут угнаться за научным прогрессом, не управляются с огромным, постоянно нарастающим потоком информации. Физика становится слишком трудной для физиков, математика — для математиков. Следовательно, необходимо частично освободить их от балласта. Такова наша основная цель.

— Понятно. В этой связи, пан профессор, не могли бы вы продемонстрировать нашим читателям на каком-либо небольшом конкретном примере свою методику ниспровержения, допустим, правила математики?

— С удовольствием, — профессор взял карандаш и лист бумаги. — Вам, разумеется, известна теорема Пифагора?

— Пи-пифагора? — переспросил я, заикаясь.

— Ну та, которая гласит, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов?

— Да, конечно…

Профессор начертил на бумаге прямоугольный треугольник и квадраты.

— Достаточно только нарисовать треугольник криво — и равенство исчезнет! Тут даже излишни какие-либо доказательства. Это видно невооружённым глазом!

Я пригляделся к рисунку. Действительно, квадрат гипотенузы абсолютно не равнялся сумме квадратов катетов!

— Столь же просто мы опрокидываем теорему Талеса. Отрезки на разных сторонах угла вовсе не будут пропорциональны, если прямые, их отсекающие, не будут прямыми!

— Потрясающе! — прошептал я восхищённо и не без некоторой доли внутреннего удовлетворения.

— К сожалению, в связи с перегруженностью научной работой я не смогу лично сопровождать вас при осмотре Лаборатории. Но я уже распорядился, чтобы вам составил компанию доцент Маруля. Это наш выдающийся физик. Он уже собственноручно опроверг принципы динамики Ньютона, законы Бойля-Мариотта, Лавуазье и теорию относительности Эйнштейна,

Профессор нажал кнопку звонка, и минуту спустя в дверях появился доцент Маруля, плотный, высокий, бледным одутловатым лицом, значительность которого подчёркивали очки в золотой оправе.

Доцент Маруля, не говоря ни слова, повёл меня по коридору к двери, на которой виднелась надпись: «Антиэлектрическая лаборатория». Когда мы вошли в неё, доцент остановился у крайней динамо-машины и молвил:

— Разумеется, профессор уже информировал вас о моих скромных научных достижениях. Однако он не упомянул моего новейшего, сегодняшнего открытия. Так вот, оказывается, что электрического тока вовсе не существует, электричество — это фикция! Мне бесконечно жаль старика Фарадея… Увы, его теория индукционных токов была обыкновенной ошибкой, каковые не редкость в практике учёных. Видите ли, Фарадей утверждал, что если к цепи, состоящей из соленоида, гальванометра и проводников, быстро поднести магнит, то гальванометр покажет возникновение электрического тока. А если вместо магнита взять палку! Пожалуйста… Подносим её… Очень быстро подносим… Ну и что? Ничего!

Действительно, стрелка гальванометра не дрогнула. Доцент Маруля отложил палку.

— В заключение опровергнем известный ньютоновский закон всемирного тяготения. Пройдёмте в соседнюю комнату.

«Закон всемирного тяготения? — удивился я. — Ого, здорово замахивается этот Маруля!»

— Да. Якобы любые массы взаимно притягиваются. Вздор!

Посреди затемнённой комнаты свободно парил в воздухе какой-то серебристый предмет. Однако, привыкнув к полумраку, я констатировал, что этот предмет подвешен на нитке!

— Но ведь он же висит на нейлоновой нити! — опрометчиво воскликнул я.

— Эта нитка настолько слабо видна, что её как бы вовсе не существует! — пояснил доцент.

Я признал его правоту. Мы повернули к проходной. По дороге я ещё остановился у тяжёлой свинцовой двери, ведущей в куполообразную пристройку. На ней красовалась предостерегающая надпись: «Ядерные исследования. Главный реактор. Посторонним вход строго воспрещён».

— А что делают здесь? — спросил я, подстрекаемый врождённым любопытством.

— Тут мы производим эксперименты, призванные доказать, что расщепление ядра вообще невозможно! Так одним махом я опровергну всю ядерную физику А заодно и человечество избавится от самой большой заботы. Вы понимаете? — Тут доцент Маруля проницательно поглядел на меня сквозь золотые очки.

Мы обменялись крепким рукопожатием.

— Желаю успеха! — прошептал я.

Доцент скрылся за свинцовой дверью, а я, погружённый в размышления, неторопливым шагом покинул здание Лаборатории.

Я прошёл уже половину пути до автобусной остановки, как небо и заснеженные поля вокруг осветила вспышка и позади меня раздался оглушительный грохот. Сметённый воздушной волной, я упал на землю. А когда обернулся, то заметил, что Лаборатория исчезла. Над тем местом, где она стояла, выше туч вздымался столб дыма, увенчанный грибовидной шапкой.

Я во весь дух помчался в редакцию.

Перевод М.Игнатова

Как я охотился на тигров

Когда я оказался совершенно без средств к существованию, один из моих друзей посоветовал мне отправиться на периферию с циклом лекций.

— Ни на что-то ты не годишься! — принялся он жалеть меня. — В городе все тебя знают, ха-ха! Никто тебе и пяти злотых не одолжит. Фантазия у тебя, конечно, имеется, это верно! Но до чего она тебя довела, а? Как агент по заготовкам, ты вопреки чётким инструкциям закупал попугаев…

— Я учил их говорить! — прервал я своего друга.

— Это тебя не оправдывает! Работая страховым агентом, ты самовольно страховал деревенские избы от чертей и привидений, чем только способствовал распространению суеверий… Как директор комиссионного магазина ты запретил вообще принимать что-либо на комиссию, опасаясь взяток! Устроившись в пожарную команду, ты сам организовывал пожары, по своей наивности полагая, что таким образом способствуешь перевыполнению плана по противопожарным мероприятиям а следовательно, помогаешь росту общего благосостояния.

Опустив с покаянным видом голову, я пробормотал:

_ Что же ты мне посоветуешь?

— Повторяю: поезжай на периферию с циклом лекций! В настоящее время как раз развёртывается кампания по распространению культуры. К тому же работёнка непыльная! Разработай одну тему и читай свою лекцию хоть целый год! Вот, к примеру, отличная тема «Cholelithiasis et endorteritis obliterans у новорождённых».

— Но я полный профан в этой области, — кисло возразил я.

Мой друг искренне возмутился:

— Да ведь абсолютно всё равно, какая тема. Можно: «Культура древних инков» или «Иррациональная волюнтаристская метафизика», наконец, просто «Как охотиться на тигров».

— О-о-о! — воскликнул я. — Вот это мне по душе: «Как охотиться на тигров»!

Приятель с сомнением посмотрел на меня.

— Только не очень-то сочиняй! — предостерёг он. — Тигром людей не удивишь!

Поразмыслив, я решил, однако, что моя лекция будет называться «Как я охотился на тигров». Таким образом, с одной стороны, я мог рассчитывать на больший успех у слушателей, с другой — это избавляло меня от необходимости штудировать скучную книгу «Жизнь животных» и воспоминания охотников, позволяя полностью положиться на игру воображения.

Моё первое выступление должно было состояться в К. Прямо с автобусной остановки я поспешил за молчаливым проводником к расположенному на отшибе тихому белому посёлку.

Уже издали я заметил на здании клуба громадную афишу с моей фамилией. Удивил меня только рисунок, изображающий тигра. У животного было несколько пар лап, а взгляд был прямо-таки дьявольским.