Александр Скутин - Эрмитаж. Инфракрасный дозор Страница 8

А теперь, после краткого вступления, пора приступать к сюжету.

Когда работаешь в зале, то нужно сначала позвонить научному сотруднику, отвечающему за этот зал, чтобы прислали наблюдающего. А вдруг что-то пропадет или повредится из экспозиции, кто потом отвечать будет?

Меня такой порядок нисколько не возмущал, да пусть хоть десять сотрудников надо мной стоят, лишь бы не отвечать потом, если что случится. К тому же веселей работать, когда есть с кем перекинутся словечком. Научные сотрудники относились к нам очень лояльно, часто рассказывали занятные вещи о своих экспонатах. Впрочем, иногда вместо научных сотрудников присылают смотрителя зала. У тех интеллекта поменьше, но гонору намного больше. И вот, с утра я позвонил в Арсенал, попросил кого-нибудь прислать в Просвет, чтоб я мог работать. Ответили, что почти никого нет (библиотечный день), но попробуют прислать смотрителя.

Придя в зал, обнаружил, что наблюдающий еще не пришел. И я приступил к работе, не дожидаясь. Работы много, успеть хотя бы к вечеру. Примерно через полчаса услышал со стороны Большого просвета четкий, звонкий стук каблучков.

Не – ну надо же, как можно одним стуком обуви передать раздражение и возмущение ее обладательницы. Я понял, что это идет наблюдающая, и она явно возмущена, что приступил к работе, не испросив ее высочайшего разрешения. Кстати, если она сотрудница Эрмитажа, то должна бы понимать, что обувь на острых каблучках эрмитажницы не носят, чтобы не повредить лаковое покрытие паркетных полов.

– Ты откуда здесь взялся? – Огорошила она меня гневным вопросом.

Ничего себе. Неплохое начало для совместной работы. Я разогнулся, повернулся к ней, и сдержанно сказал:

– Здравствуйте.

– Я ТЕБЯ спрашиваю: ТЫ откуда здесь взялся?! – сказала она, ее голос поднялся до трагической ноты и она надвинулась на меня своим бюстом.

– Сударыня, добрый день! – еще раз намекнул ей.

Смотрю, в глазах ее засветилась мысль, проблески сознания. Она сбавила тон до будничного.

– Здравствуйте! Я спрашиваю, откуда вы взялись?

– Откуда я взялся... – задумался на секунду. – Думаю, что от папы с мамой. Впрочем, это всего лишь моя версия.

После этих моих слов она замолчала в растерянности. Правильно сформулировать вопрос она явно затруднялась.

– Вы, наверное, хотели посмотреть мой пропуск? – подсказываю ей.

– Да, знаете ли, очень хочется взглянуть. А то сами понимаете, я вас не знаю...

Достал пропуск и раскрыл его перед ней.

– Ну хорошо, – сказала она вальяжным тоном, – работайте дальше.

– Нет, нехорошо, – возразил я голосом патрульно-постового сержанта. – А ваш пропуск? Я не знаю, кто вы и что здесь делаете.

– Да я много лет работаю в этом зале! – Возмутилась она. – Да меня здесь все знают...

– Рад за вас, хотя... не место красит человека. Все же, я вас не знаю. Будьте любезны, предъявите пропуск, или сейчас позвоню охране.

Пропуск ей пришлось предъявить.

Я потом еще несколько раз работал в этом зале. И, как ни странно, с этой барышней в дальнейшем сложились хорошие, уважительные отношения.

Феодал, или право первой ночи по эрмитажному.

1994 год, Санкт-Петербург.

Центральный пульт охранной сигнализации в те годы был одним из самых засекреченных мест в Эрмитаже. Многие сотрудники, годами работавшие в музее, даже не подозревали, где он находится, хотя и общались с дежурными пульта ежедневно. Ведь придя на работу они должны были снять помещение с охраны, а уходя – снова поставить на сигнализацию. Но в те же годы, в связи с беспределом гласности и открытости, вуаль засекреченности и таинственности с центрального пульта решительно сорвали, пригласив туда журналистов с местного телевидения, которые сняли там репортаж о работе службы. Так что и вы можете посмотреть на это помещение:

http://stroybat-spb.boom.ru/STROYBAT/Herm3.jpg

Снимок ещё 80-х годов, с допотопной техникой, теперь там всё обновилось.

Так вот, в связи с обновлением техники начальство выбило под это дело средства для обновления мебели. Дело в том, что на пульте в любое время дежурят два оператора, обычно женщины. Одна сидит, держит руку на пульсе охраны и безопасности, бдит, а вторая барышня в это время может сходить по делам, поесть, или просто прилечь отдохнуть. Работа на самом деле очень нелёгкая и напряжённая. Так вот, для пульта закупили отличную мягкую финскую мебель, красивую посуду и кофейный сервис, вобщем – хотели, чтоб всё было красиво. А старую мебель: продавленные, многократно ремонтированные драные советские диваны и кресла-раскладушки двадцатилетней давности присмотрел себе на дачу наш завмастерской Игорь. То есть, решил приватизировать, ну кому нужна эта рухлядь – уже давно вышли все сроки её амортизации. Но на всякий случай он спросил на это разрешение нашего завотдела Алексея Богданова. Тот сказал:

– Мужики, мне эта рухлядь не нужна, но за неё отвечает заведующая АХО Богданова (просто однофамилец нашего завотдела). Так что позвоните ей сначала, если она не возражает – то забирайте, нет проблем.

Игорь, хитрый однако, сам решил не высовываться, а поручил позвонить мне. Я позвонил Ольге Николаевне и растолковал ей суть дела.

– Нет! – гневно и решительно возразила она. – Эта мебель – собственность Эрмитажа. Немедленно принесите мне на склад, будем определять остаточную стоимость и списывать по акту, если сочтём нужным.

– Да пошла она лесом! – сказал мне Игорь, когда я передал ему слова Богдановой. – Если ей так надо, то пусть сама и забирает этот хлам, а у нас своей работы хватает, мы ей не грузчики.

А потом добавил:

– Ты знаешь, Саша, мне тут шёпотом рассказывали, какие она громадные деньжищи нахапала на своей нынешней должности. И при этом ей жаль полуразвалившейся списанной мебели. До чего ж бывают люди до чужого добра жадные!

И мы пошли работать в Гербовый зал (http://www.hermitagemuseum.org/html_Ru/08/hm89_0_1_36.html), ставить датчики вокруг золочёной кареты царицы. Несознательные посетители зачем-то воровали с этой кареты таблички "Осторожно! Руками не трогать!" Я даже предложил смотрителям зала напечатать в эрмитажной типографии побольше таких табличек и продавать их, по доллару за штуку. С надписью внизу "украдено в Эрмитаже" и факсимильной подписью директора Пиотровского.

А через два дня мне позвонила заведующая АХО госпожа Богданова и разгневанным голосом вопросила:

– Где старая мебель с пульта? Я ещё два дня назад сказала вам, чтоб принесли мне её на склад! Долго я ещё буду ждать?

Хм! Интересно, с каких дров она стала нами командовать? Официально мы ей никак не подчиняемся. Впрочем, и ссориться с ней не надо. Поэтому придётся одёрнуть её очень вежливо, но серьёзно.

– Я всячески извиняюсь, Ольга Николаевна, но у нас нет никакой возможности заняться сейчас вашей мебелью. Крайне заняты, масса срочной работы. Готовим сейчас сигнализацию к выставке французских импрессионистов – распоряжение самого Пиотровского. Но если вам очень нужна эта мебель, то ваши рабочие АХО могут придти и забрать её, она в подвале нашей мастерской.

После обеда пришли "бойцы" Богдановой и унесли останки мебели. Мы с Игорем перед этим хорошо постарались и сделали из неё дрова и щепки.

Но вообще-то, это я всё рассказал просто к слову, не об этом рассказ. Опять отвлёкся, как всегда, уж простите великодушно.

Так вот, поставили на пульте красивую новую финскую мебель. Как всегда, дежурили две девушки. Одна сидела за компьютером и принимала телефонные звонки, держала руку на пульсе, а вторая попила кофе и решила немного отдохнуть. Сняла туфли и прилегла на мягкий диван с велюровой обивкой, положив ноги на диванный валик. При этом её юбка слегка задралась, красиво обнажив стройные ноги.

Впрочем, девушку это не смущало, на пульте нет посторонних, только её подруга-оператор.

И вдруг без стука вошёл тогдашний главный инженер музея Николай Андреевич Принцев. Вообще-то в дверях был кодовый замок, но Принцев знал код. Войдя, он первым делом уставился на обнажённые ноги девушки, задранные на валик дивана. Девушка сразу вскочила и одёрнула юбку.

– Стучаться надо, между прочим, – сердито заметила она.

Принцев ничего не ответил, но перевёл взгляд на другую девушку. И тут вдруг увидел новую настольную лампу слева от компьютера.

– Ух, ты! – воскликнул он радостно, как ребёнок, которому купили велосипед. – Галогенная настольная лампа! Да ещё с параллелограммным держателем! Да я давно такую хотел!

И он выдернул шнур лампы из розетки, смотал его, потом взял лампу под мышку и направился к выходу.

– Стойте! – завопили девушки. – А лампа?

– Я забираю её.

– Но это же наша лампа!

– Теперь будет моя.

– Но ведь она за нами числится.

– Да нет проблем, я скажу в бухгалтерии, её снимут у вас с баланса.

Порядок – прежде всего!

1994 год, Санкт-Петербург, Эрмитаж.

Мы с начальником мастерской Игорем идём по директорскому коридору в сторону Советской лестницы (http://www.hermitagemuseum.org/html_Ru/08/hm88_0_0_6.html). На себе тащим бухту кабеля и ящик с инструментами (я тащу), а также папку с чертежами и схемами (а это у Игоря, сачок он, однако).