Фаина Раневская - Анекдоты и тосты от Раневской Страница 9

Тяжелые минуты не так уж страшны, если они не растягиваются на всю жизнь.

Совестно сказать «бездельничаю», говорите «предаюсь неге».

Никому не нужны чужие проблемы, потому рассказывать о своих не стоит. Большинству наплевать, а остальные только позлорадствуют.

Совет Геннадию Бортникову:

— А вы соберите камни, брошенные в вас, и сложите из них китайскую стену.

— Фаина, дорогая, как жизнь? — поинтересовалась старая знакомая Раневской при встрече.

— Жизнь скучная, зарплата смешная, вокруг одни бездельники и бездари, но помирать все равно не хочется.

Раневская вздыхала:

— Неделю назад бросила курить. Промучилась два дня и осознала, что недобросила.

— Фаина Георгиевна, о чем вы мечтаете?

— В будущем пожить по-настоящему…

Бывает, у человека, кроме числа прожитых им лет, и уважать нечего…

Без ошибок в жизни не жизнь, а отбывание срока на Земле.

Всю жизнь наполняешь ее смыслом, а к старости оказывается, что это одни глупости. Беда в том, что для каждого возраста этот смысл разный…

Живу с высоко поднятой головой. А как иначе, если по горло в говне?

— Какая подлость назвать жизнь лабиринтом!

— Почему?

— Это означает, что за каждым поворотом тебя может ждать выход.

— Фаина Георгиевна, что общего у жизни и сказок?

Раневская невесело усмехнулась:

— И то, и другое заканчивается. Только сказка словами «жили они долго и счастливо», а жизнь безо всяких слов…

В наше время большинство ловит птицу удачи только для того, чтобы сварить из нее суп.

Есть люди с большими руками, есть с большой головой. А есть такие, что состоят из одной жопы.

Сокрушенно:

— Раньше все другое было… и голуби другие… и гадили по-другому…

Деньги есть всегда, к сожалению, чаще в чужих карманах… В моих им не нравится.

(Раневская действительно не умела ни копить, ни тратить экономно, но транжирой не была, вечно раздавала в долг и забывала об этом).

— В жизни постоянны только две вещи: человеческая глупость и отсутствие денег. Если научиться первое не замечать, а со вторым мириться, то жизнь станет вполне сносной.

— Вам удается, Фаина Георгиевна?

Со вторым почти справилась, а к первому привыкнуть, кажется, не удастся до смерти.

Жить хочется лучше, а приходится веселее…

К сожалению, следом за мудростью приходит маразм.

Я как атлант — держу на плечах груз прожитых лет и пережитой глупости.

Я одинокая. Даже эхо в квартире не живет…

Не живу — переживаю.

— Курю так много, что на день уже не хватает коробки.

— Вы хотели сказать, пачки, Фаина Георгиевна?

— Нет, милочка, именно коробки… спичек.

— Насколько опасно жить в человеческом обществе?

— Это смотря кто вокруг — стая или стадо. Стая сожрет, а стадо забодает.

Отрывая очередной листок календаря:

— Прошел целый год…

Домработница подозрительно:

— После чего это?

— С тех пор, как все в очередной раз осталось по-прежнему.

Раневская сокрушалась по поводу одиночества:

— Одна-одинешенька…

Геннадий Бортников возразил:

— Фаина Георгиевна, но у вас есть мы, ваши друзья…

— Друзья! Не позовешь же тебя почесать спину, если приспичит. Приходится елозить по дверному косяку.

Одиночество ужасно — мне даже поругаться не с кем!

Вернувшись из гостей, Раневская немедленно отправляется на кухню. Домработница, которая не готовила ужин, зная, что хозяйка идет в гости, удивляется:

— Вы что, голодная, что ли? Вы же из гостей!

Раневская:

— Милочка, приличные люди из гостей уходят голодными.

До зарплаты три дня. Денег привычно нет.

Домработница:

— Денег уже нет.

Раневская:

— Еще нет. Так звучит гораздо приятнее.

— Это ужасно, если все в твоей жизни зависит от тебя.

— Почему, Фаина Георгиевна?

— Даже пожаловаться не на кого.

Фаина Георгиевна услышала, что от одиночества некоторые начинают разговаривать сами с собой.

— Я пробовала, не получается.

— Разговаривать самой с собой?

— Не получается. Мы тут же поругались, оказалось, что эта сволочь знает обо мне все.

Если прощать всех врагов подряд, то их ряды не только не поредеют, но станут куда плотнее.

По главной улице пусть проводят без оркестра, важно, чтобы не под конвоем.

Беречь честь смолоду стоит только если точно знаешь, что хотя бы к старости она пригодится.

Люди беспрестанно жалуются на жизнь, но при этом цепляются за нее, как только могут, даже те, для кого она невыносима.

Отрепетировать можно все, кроме собственного рождения.

Живу только собою — какое ограничение!

Жизнь моя… Прожила около. Все не удавалось. Как рыжий у ковра.

Если бы я вела дневник, я бы каждый день записывала одну фразу: «Какая смертная тоска»…

Жизнь кончена, а я так и не узнала что к чему.

Мысли тянутся к началу жизни — значит, жизнь подходит к концу.

— В моей жизни не было ничего веселого, — как-то раз призналась Раневская. — Это, наверное, и есть самое смешное.

Жизнь — это небольшая прогулка перед вечным сном.

Жить надо так, чтобы тебя помнили и сволочи.

— Вы знаете, милочка, что такое говно? Так оно по сравнению с моей жизнью — повидло!

— Как жизнь, Фаина Георгиевна?

— Я вам еще в прошлом году говорила, что говно. Но тогда это был марципанчик.

Страшно грустна моя жизнь. А вы хотите, чтобы я воткнула в жопу куст сирени и делала перед вами стриптиз.

Когда я умру, похороните меня и на памятнике напишите: «Умерла от отвращения».

— Фаина Георгиевна, дорогая, ну почему же вы не пишете мемуаров? — спрашивали актрису коллеги.

— Жизнь отнимает у меня столько времени, что писать о ней совсем некогда, — отвечала Раневская.

— Как вы живете? — поинтересовалась Ия Саввина у Фаины Раневской.

— Дома по мне ползают тараканы, как зрители по Генке Бортникову, — заявила Фаина Георгиевна.

Жизнь бьет ключом по голове.

Жизнь проходит и не кланяется, как сердитая соседка.

У меня хватило ума глупо прожить жизнь.

— Молодой человек! Я ведь помню порядочных людей… Боже, какая я старая!

Бог мой, как прошмыгнула жизнь. Я даже никогда не слышала, как поют соловьи.

Оптимизм — это недостаток информации.

Коллеги актрисы вспоминали, как после очередного спектакля Фаина Раневская с грустью посмотрела на принесенные ей зрителями открытки и корзины с цветами и пробормотала:

— Как много любви, а в аптеку сходить некому.

Всю свою жизнь я проплавала в унитазе стилем баттерфляй.

Жизнь коротка и не стоит её тратить на диеты, на глупых и скупых мужчин и на плохое настроение.

Одиночество — это когда в доме есть телефон, а звонит будильник.

Подводя итоги, Раневская говорила:

— Я родилась недоношенной и ухожу из жизни недопоказанной. Я недо…

Лучше хороший матерящийся человек, чем тихая воспитанная сволочь.

Под самым красивым павлиньим хвостом скрывается самая обычная куриная жопа.

Обычно мне всё равно. Сегодня как обычно…

Люди сами себе устраивают проблемы, никто не заставляет их выбирать скучные профессии, жениться не на тех людях или покупать неудобные туфли.

Мечты сбываются… Стоит только расхотеть.

Окна квартиры Раневской в высотке на Котельнической набережной выходили на каменный внутренний двор. Во дворе был выход из кинотеатра и место, где разгружали хлебные фургоны. Утром артистку будили простонародные выражения грузчиков, вечером она наблюдала, как толпы зрителей выходят из «Иллюзиона».

«Я живу над хлебом и зрелищем», — жаловалась Раневская.