Irag Pezechk-zod - Дядюшка Наполеон Страница 9

— У вас стыд и совесть есть?! Не срамили бы пожилую женщину! Да чтоб ты сдох вместе со своими ключами!

Стремительно поднявшись, она направилась к двери. Дверь распахнулась, и нам, стоявшим в коридоре, было хорошо видно все, что за этим последовало. Дядя Полковник попробовал было вмешаться, но разъяренная Азиз ос-Салтане оттолкнула его и покинула семейный совет.

Родственники, сердито поглядывая на Асадолла-мирзу, начали его ругать, но он, нисколько не смущаясь, заявил:

— Моменто, моменто! Чего вы меня зря ругаете?… Я это сказал с самыми добрыми намерениями, чтобы знала, что, если следующего жениха тоже вдруг «запрет», мы по-родственному готовы за него поработать. — И он снова раскатисто захохотал, но, поймав на себе злой взгляд дяди Полковника, осекся.

— Сейчас нам не до шуток!.. Прошу всех подумать, как уговорить моего брата не упрямиться. Во всех случаях мы обязаны прекратить раскол и вражду в нашей семье.

Асадолла-мирза, стараясь загладить свой легкомысленный поступок, заговорил очень серьезно:

— Давайте вернёмся к проблеме подозрительного звука. Я хотел бы знать, откуда вообще нам известно, что он раздался не по вине Гамар?… Такая толстая девушка… Ест-то она — дай ей бог здоровья! — в десять раз больше вашего покорного слуги. Разве нельзя допустить, что она… случайно…

Шамсали-мирза, снова закипая, злобно сказал:

— Как я погляжу, здесь все сводится к шуточкам… В таком случае, дорогие друзья, я, с вашего разрешения, откланяюсь…

— Моменто, моменто! Прошу тебя, братец, не сердись. Я совершенно серьезно пытаюсь найти выход из положения… Позвольте спросить вас, господин Полковник, зачем нам вообще нужно разрешение ханум Азиз ос-Салтане? Вы же сами можете сказать аге, что виновата Гамар…

Предложение Асадолла-мирзы заставило присутствующих задуматься. А действительно, зачем вообще было ставить в известность Азиз ос-Салтане?

Немного помолчав, дядя Полковник сказал:

— Я так старался помирить брата с шурином, что теперь он мне не поверит. А что, если мы попросим доктора Насера оль-Хокама сделать это вместо меня?

Все одобрили его идею и послали Маш-Касема за доктором Насером оль-Хокама, нашим семейным врачом, жившим через улицу.

Вскоре доктор, человек с припухшими глазами и тройным подбородком, вошел в залу. Любимым присловьем доктора было: «Жить вам не тужить!»

Вот и сейчас, раскланиваясь с собравшимися, он повторял:

— Жить вам не тужить!.. Жить не тужить!..

Когда дядя Полковник изложил ему суть дела, доктор почти без колебаний согласился взять на себя ответственную миссию и даже, для успокоения собственной совести, немедленно признал Гамар главной виновницей случившегося:

— Да, ага… Конечно… Я и так неоднократно говорил ханум Азиз ос-Салтане, что Гамар лечиться нужно… Она девушка тучная, ест много, любит пищу, от которой пучит… Да и умом слабовата. Естественно, что когда ума не хватает, то и живот раздувается, а значит, подобные случаи неизбежны…

Осыпаемый благодарностями дяди Полковника и всех членов семейного совета, доктор, повторяя неизменное: «Жить вам не тужить!», направился в дом к дядюшке Наполеону.

Полчаса ожиданья пролетели, в шутках и легкомысленных анекдотах, которыми сыпал Асадолла-мирза. Наконец доктор вернулся. У него был очень радостный и довольный вид.

— Жить вам не тужить!.. Ну, слава богу, недоразумение улажено. Ага очень сожалеет, что поспешил с выводами. Он дал мне слово, что завтра же все встанет на свои места. Ну, мне, конечно, пришлось долго его убеждать… Я даже поклялся памятью своего отца, что в тот вечер собственными ушами слышал этот звук и тогда же определил, с какой стороны он исходил.

Излишне описывать радость, охватившую всю родню, а особенно дядю Полковника. Ну а я — я, казалось, сейчас лопну от переполнявшего меня счастья. Мне хотелось броситься к доктору и поцеловать ему руку, Асадолла-мирза весело щелкал пальцами и, похохатывая, заверял доктора, что выдвинет его кандидатуру в члены ООН, а я смеялся над его шутками.

Уже собираясь уходить, Асадолла-мирза со смешком сказал:

— Моменто! Семейное единство спасено, но смотрите, чтобы о случившемся не прослышал новый жених Гамар, а то его «запрет» на этот раз без всякого колдовства. Ведь если у молодых снова сорвется поездка в Сан-Франциско, ханум Азиз ос-Салтане от всей нашей родни мокрое место оставит.

Родственники начали прощаться с дядей Полковником, и в это мгновение мой взгляд упал на Светило Пури. Он сидел с надутым мрачным видом. Я понял, что он взбешен ликвидацией кризиса. Но в тот миг я был так счастлив, что не придал этому значения и побежал домой сообщить приятную новость отцу.

Он не выразил особой радости и пробормотал под нос:

— Вот уж верно говорят, глупость — дар божий!

Мать снова начала его умолять:

— Ну раз он готов пойти на попятный, ты тоже не упрямься. Ради всего святого, во имя памяти твоего покойного отца, забудь ты это!

Было уже поздно, и я не рассчитывал увидеться сегодня с Лейли, но зато я лег спать, думая о ней и надеясь встретиться с ней завтра.

Глава третья

Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг меня разбудили чьи-то крики. Они доносились издалека. Человек вскрикивал коротко и невнятно, словно ему зажимали рот.

— Вор!.. Во… о… ор! Вор!

Я подскочил. Отец и мать тоже уже не спали. Мы внимательно прислушались. Очередной крик развеял все наши сомнения — да, это вопил дядюшка Наполеон. Это его голос несся с балкона в сад. Неожиданно крики смолкли, раздался топот и шум возни. Родители, я и сестра откинули москитные сетки и выбежали во двор. Наш слуга, прихватив палку, ринулся к дому дядюшки. Мы — кто в пижаме, кто в ночной рубашке — помчались следом.

Маш-Касем, видать, только что продравший глаза, открыл нам дверь. На пороге своей комнаты застыли перепуганные Лейли и ее брат.

— Что случилось, Маш-Касем?

— Зачем мне врать?! Я…

— Это ага кричал?

— Вроде как они.

Через анфиладу бесконечных комнат мы бросились к балкону, где на широкой деревянной кровати обычно спал летом дядюшка Наполеон. Но дверь, ведущая из комнаты дядюшки на балкон, была заперта. На наш энергичный стук никто не ответил.

Маш-Касем с силой хлопнул себя по лбу:

— Ох, горе горькое! Украли нашего агу!

Мать Лейли, женщина сравнительно молодая, запричитала:

— Ага! Ага! Где же ты?… Господи, боже мой, похитили его, похитили!

Мой отец попытался успокоить ее.

Мать Лейли была второй женой дядюшки. Со своей первой супругой он прожил тринадцать лет и развелся под тем предлогом, что она не рожала ему детей. Этот развод оставил в жизни дядюшки глубокий след, поскольку он усматривал в нем разительное сходство с разводом Наполеона Бонапарта и Жозефины, расставшихся после тринадцати лет супружеской жизни. Лишь впоследствии мы догадались, что именно это обстоятельство побудило дядюшку в дальнейшем строить свою жизнь, копируя судьбу французского императора.

Отец приказал Маш-Касему принести лестницу и первым полез по ней со двора на балкон. За ним с ружьем в руке последовал дядя Полковник, подоспевший из своего дома в белой ночной рубахе и подштанниках. Пури и я тоже торопливо вскарабкались наверх. Одна из двух веревок, натягивавших москитную сетку над ложем дядюшки Наполеона, была оборвана, и сетка криво свисала прямо на кровать. Но самого дядюшки нигде не было. Мать Лейли спросила из-за двери дрожащим голосом:

— Что там случилось? Где ага?… Откройте дверь!

— Зачем же врать?! Вроде как сгинул наш ага. Пропал вовсе.

И тут раздался чей-то тихий стон. Мы огляделись по сторонам. Стон доносился из-под кровати. Отец первым нагнулся и заглянул туда.

— Вот-те на! Ага, что это вы там делаете?

Из-под кровати снова раздался слабый голос, но слов было не разобрать, точно у дядюшки отнялся язык. Отец с Маш-Касемом отодвинули кровать от стены и с помощью остальных ухватили дядюшку Наполеона под мышки, подняли с пола и положили на постель.

— Ага, чего это вы вдруг под кровать залезли? Где вор?

Но глаза дядюшки были закрыты, а побелевшие губы дрожали.

Маш-Касем принялся растирать ему руки. Дверь открыли, и на балкон ворвались женщины и дети. Лейли, увидев, в каком плачевном состоянии пребывает ее отец, ударилась в слезы, а ее мать стала исступленно бить себя в грудь.

Маш-Касем пробормотал:

— Похоже, змея агу ужалила!

Мать Лейли крикнула:

— Ну что вы стоите? Сделайте что-нибудь!

— Маш-Касем, беги за доктором Насером оль-Хокама!.. Скажи, пусть немедленно идет сюда!

Вскоре подоспел и доктор Насер оль-Хокама. Он был в нижнем белье, но в руке держал неизменный саквояж. Осмотрев дядюшку, доктор сказал:

— Жить вам не тужить!.. Ничего страшного. Просто он слегка испугался, — и, накапав в стакан с водой несколько капель, влил лекарство в рот дядюшке.