Пелам Вудхаус - Укридж и Ко. Рассказы Страница 9

— Два ребра и рука, — сказал врач пять минут спустя, дирижируя уборкой тела с мостовой. — Поосторожней с носилками!

Прошло две недели прежде, чем власти придержащие больницы Чаринг-Кросс сообщили нам, что пациент в состоянии принимать посетителей. Пущенная по кругу шляпа обеспечила цену корзиночки с фруктами, и акционеры поручили Укриджу и мне доставить ее с приветом и соболезнованиями от них всех.

— Привет! — сказали мы вполголоса, как и положено у одра страдания, когда нас наконец допустили к нему.

— Прошу садиться, джентльмены, — ответствовал страдалец.

Должен сознаться, что даже в этот первый миг я ощутил легкое удивление. Не в привычке Тедди Уикса было называть нас джентльменами. Укридж, однако, ничего странного не заметил.

— Ну-ну-ну, — сказал он ободряюще. — И как мы себя чувствуем, малышок? Мы принесли тебе кое-какие фруктики.

— Мое выздоровление продвигается превосходно, — ответил Тедди Уикс все в той же неестественной велеречивой манере, из-за которой его первая реплика привела меня в недоумение. — И мне следует сказать, что, по моему мнению, у Англии есть все основания гордиться чуткостью и предприимчивостью ее замечательных органов печати. Превосходный материал для чтения, изобретательность разнообразных конкурсов, а главное — дух прогресса, плодом которого явился план страхования. Он вообще выше всяких похвал. Вы это записали? — осведомился он.

Укридж и я посмотрели друг на друга. Нам сказали, что Тедди практически обрел нормальную ясность мысли, но это смахивало на горячечный бред.

— А что нам следовало записать, старый конь? — мягко спросил Укридж.

Тедди Уикс словно бы изумился:

— Разве вы не репортеры?

— То есть как — репортеры?

— Я думал, вас прислал один из тех еженедельников, которые выплачивают мне страховку, и вам поручено взять у меня интервью.

Укридж и я обменялись еще одним взглядом. На этот раз встревоженным. Полагаю, что черное предчувствие уже начало простирать над нами свою тень.

— Ты же меня помнишь, Тедди, старый конь? — обеспокоенно осведомился Укридж.

Тедди Уикс сдвинул брови, страдальчески сосредоточиваясь.

— Ну да, конечно! — сказал он наконец. — Вы же Укридж, ведь верно?

— Вот-вот, Укридж.

— Ну, конечно, Укридж!

— Да. Укридж. Странно, что ты меня забыл!

— Да, — сказал Тедди Уикс. — Следствие шока, который меня поразил, когда эта махина меня сбила. Полагаю, меня стукнуло по голове. В результате моя память закапризничала. Здешние врачи страшно заинтересовались. Говорят, что случай просто уникальный. Некоторые вещи я помню отлично, а касательно других моя память не сохранила ровнехонько ничего.

— Но, послушай, старый конь, — произнес Укридж дрожащим голосом, — про страховку же ты не забыл?

— Нет-нет, это я помню.

Укридж облегченно перевел дух.

— Я подписан на ряд еженедельных газет, — продолжал Тедди Уикс. — И теперь они выплачивают мне страховые деньги.

— Да-да, старый конь, — вскричал Укридж, — но я имел в виду, помнишь ли ты про Синдикат?

Тедди Уикс поднял брови:

— Синдикат? Какой Синдикат?

— Ну, когда мы собрались вместе, и собрали деньги для подписки на эти еженедельники, и бросили жребий, кто из нас пойдет и нарвется на несчастный случай, а потом соберет денежки. И жребий выпал тебе, разве ты не помнишь?

Крайнее изумление — к тому же возмущенное изумление — отразилось на лице Тедди Уикса. Он выглядел донельзя шокированным.

— Безусловно, ничего подобного я решительно не помню, — сказал он негодующе. — Не могу себе представить, чтобы я дал согласие принять участие в том, что, по вашим же собственным словам, представляет собой преступный сговор с целью получения денег под ложным предлогом от ряда еженедельных газет.

— Но, малышок…

— Однако, — сказал Тедди Уикс, — если эта история содержит крупицу истины, без сомнения, у вас имеется документальное тому подтверждение.

Укридж посмотрел на меня. Я посмотрел на Укриджа. Наступило долгое молчание.

— Концы рубим, старый конь? — сказал Укридж скорбно. — Оставаться тут смысла нет.

— Да, — ответил я с такой же печалью. — Пошли.

— Рад был повидать вас, — сказал Тедди Уикс, — и спасибо за фрукты.

Когда я в следующий раз увидел этого типа, он выходил из театральной конторы в Хеймаркете. На нем была новехонькая фетровая шляпа, жемчужно-серая, гетры ей в тон и новый голубой костюм из тонкой шерсти элегантнейшего покроя с еле заметной красной искрой. Вид у него был торжествующий, и, когда я проходил мимо, он извлек из кармана золотой портсигар.

Вскоре после этого, если вы помните, Тедди Уикс имел шумный успех в роли молодого героя-любовника на сцене «Аполлона» и начал свою головокружительную карьеру кумира публики.

Внутри церкви орган разразился знакомыми звуками «Свадебного марша». Причетник распахнул двери. Пять кухарок перестали обмениваться воспоминаниями о других бракосочетаниях куда шикарнее, к каковым им удалось приобщиться. Фотографы подняли свои фотоаппараты. Уличный торговец продвинул свою тачку с овощами на шаг вперед. Растрепанный и небритый субъект рядом со мной неодобрительно буркнул:

— Трутни праздные!

Из церкви появилось воплощение красоты, держа под руку еще одно воплощение, но не совсем красоты.

Нельзя отрицать, что Тедди Уикс выглядел чрезвычайно эффектно. Он стал даже красивей, чем прежде. Его великолепно завитые волосы сияли под солнцем, большие глаза лучились, гибкой фигуре, облаченной в безупречные фрак и брюки, позавидовал бы сам Аполлон. Однако новобрачная чем-то наводила на мысль, что Тедди женился на деньгах. Они остановились в дверях, и фотографы засуетились.

— У тебя найдется шиллинг, малышок? — тихим ровным голосом сказал Укридж.

— Зачем тебе понадобился шиллинг?

— Старый конь, — сказал Укридж сквозь зубы, — крайне и жизненно важно, чтобы у меня был шиллинг здесь и сейчас.

Я протянул искомую монету. Укридж повернулся к растрепанному субъекту, и я заметил, что он держит в руке внушительный помидор, сочной и перезрелой наружности.

— Не хотите ли заработать шиллинг? — спросил Укридж.

— Хочу ли! — ответил растрепанный субъект.

Укридж перешел на хриплый шепот.

Фотографы завершили свои приготовления. Тедди Уикс откинул голову с тем благородным величием, которое завоевало ему столько женских сердец, и выставил напоказ свои прославленные зубы. Кухарки вполголоса отпускали нелестные замечания по адресу новобрачной.

— Прошу приготовиться, — сказал один из фотографов.

Над головами толпы, пущенный твердой рукой, просвистел большой сочный помидор. Он разорвался, как шрапнель, между выразительными глазами Тедди Уикса, затянув их багряной пеленой. Он окропил воротнички Тедди Уикса, он закапал фрак Тедди Уикса. А растрепанный субъект резко повернулся и зарысил по улице прочь.

Укридж сжал мой локоть. Его глаза были полны высокого удовлетворения.

— Рубим концы? — сказал Укридж.

Рука об руку мы неторопливо удалились, согреваемые приятным июньским солнцем.

Дебют Боевого Билсона

Я обнаружил, что с течением времени мне бывает все труднее припоминать точные обстоятельства своего первого знакомства с тем или иным человеком, поскольку в общем и целом я не претендую на обладание моментальной памятью, каковую легко приобрести, внеся плату за курсы по переписке, щедро рекламируемые в журналах. Тем не менее я могу заявить без малейших сомнений и колебаний, что индивид, впоследствии известный как Боевой Билсон, вошел в мою жизнь в половине четвертого в субботу десятого сентября два дня спустя после моего двадцать седьмого дня рождения. Ибо после первого моего взгляда на него дальнейшее фотографически запечатлелось на скрижалях моей памяти и хранится там, хотя вчерашний день с них уже стерся. Наша встреча не только была исполнена насыщенного драматизма, но и таила в себе что-то от последней соломинки, заключительной пращи или стрелы судьбы разящей, на которые сетовал принц Гамлет. Встреча эта словно бы завинчивала крышку на скорбях жизни.

Более недели все у меня шло наперекосяк. Я покинул Лондон более чем на неделю, повинуясь чувству долга, дабы погостить за городом у неблизких мне по духу родственников, а дождь все лил, и лил, и лил. Перед завтраком — семейные молитвы, и безик после обеда. На обратном пути в Лондон мой вагон изобиловал младенцами, поезд упрямо останавливался на каждой станции, а у меня не было никаких съестных припасов, кроме пакета с булочками. И когда наконец я вошел в свою квартиру на Эбери-стрит и поспешил в тихий уют гостиной, первое, что я увидел, открыв дверь, был могучий рыжий верзила, возлежащий на диване.