Витауте Жилинскайте - Вариации на тему Страница 9

И еще один совет: если вам когда-нибудь удастся раздобыть крабов и пристроить их в желудок — не порите горячку! Держите их там до тех пор, пока не достанете новой банки — пусть хоть целое семилетие! Только так!

СОВСЕМ НЕПЛОХО

Дело шло к полуночи. На столе уже появилось шампанское, и мы торопливо рассаживались. Я несколько огорчилась, когда место рядом со мной занял не высокий, красиво седеющий мужчина, а грузный, лысый дядечка. «М-да… неважно, неважно кончается старый… плохо, плохо начинается новый…» — тихо вздохнула я.

Гости сосредоточенно наблюдали за хозяином, раскручивавшим проволочку на горлышке шампанского. Сейчас выстрелит!

— Если у вас слабое сердце, — пошутил мой сосед, — затыкайте уши. — И полусерьезно добавил: — Я — кардиолог.

— Кардиолог? — повернулась я к нему вместе со стулом. — Кардиолог!.. Я же как раз собиралась…

— До двенадцати осталось три минуты! — торжественно объявил хозяин.

— Даже в эти минуты, — шепнула я кардиологу, — нет ничего важнее сердца. Остановится — вот вам и Новый год!

— Это верно, — согласился он.

— Если так, — ответила я, — то посмотрите мне в глаза.

Сосед смущенно уставился на мою переносицу.

— Не кажется ли вам, — спросила я, — что одно веко у меня — забыла какое — несколько припухло? А по утрам припухают оба. Неужто сердце?

— Зайдите ко мне в отделение, — ответил он. — Исследуем.

— А то вдруг ни с того ни с сего покалывает под левой лопаткой, — добавила я.

— Приходите, — сдержанно ответил он, — в отделение.

Кто-то погасил люстру. Только свечки на елке горят…

— Дайте руку, — в темноте попросила я. — Смелее! Вот так, — придавила его пальцами свое запястье. — Ну, и что скажете?

— Почти… ничего, — виновато пробормотал он.

— Нет, вы вслушайтесь, вслушайтесь в пульс: тик-тик-ти-и-и-ик…

Зазвучал перезвон курантов. Новый год! Все вскочили, поздравляют друг друга, обнимаются, целуются… Мой кардиолог тоже устремился было куда-то с бокалом шампанского, но я успела поймать его за полу пиджака и усадить на место.

— А иногда, — шепчу, — бывает подряд: ти-и-ик, ти-и-и-ик.

— Посмотрим в отделении.

— Может, взглянете на мои икры? — приподняла я скатерть.

Он заморгал и чуть не пролил шампанское.

— Видите? Левая вроде бы толще правой. Тоже сердце?

Он помассировал свое собственное сердце — ясное дело: своя рубашка ближе к телу — и прошептал:

— В отделении. В отделении. В отделении!

— У одного моего приятеля… — начала я, но кончить не удалось. Нашу интимную беседу нарушила какая-то пышная дама, принесенная вальсом Штрауса. Осыпав моего кардиолога конфетти, она пригласила его танцевать.

Однако мне снова удалось удержать соседа, я даже отрицательно покачала за него головой. Дама вспыхнула, передернула плечиками, швырнула в нас еще одну горсть конфетти и растаяла.

— Так вот, у одного моего приятеля… очень близкого приятеля, понимаете?.. покалывает шейный нерв слева. Наверное, тоже сердце?

— Пускай… приходят… — прошипел он, — все ваши… приятели…

— Кстати, — спохватилась я, — мне еще никогда не доводилось бывать в вашей больнице, даже не знаю, с какого конца туда заходить.

— Приходите и выходите с любого конца.

— С приятелем?

— И с приятелем. — Он потянул вниз узел галстука и расстегнул воротничок.

— Могу вам похвастаться — я всячески закаляю сердце. Каждое утро влажным полотенцем растираюсь. Особенно — левую сторону. Правда, кое-кто считает, что полезнее растираться сухой щеткой. А вы как думаете?

— В от-де-ле-ни-е… — изнемогая, выдохнул он, вытянул ноги и бессильно уронил голову.

Тут приблизился к нам незнакомый мужчина и поклонился мне, приглашая на танец. Окинула его взглядом — высокий, красиво седеющий, мечта! Но следует ли менять кардиолога на него, пока не выяснено — щетка или полотенце? Кроме того, он ведь не посмотрел еще мои гланды, не простукал еще…

Элегантный красавец ждал.

— Кто такой? — толкнула я в бок соседа.

Кардиолог с усилием приоткрыл глаз.

— Юрискон… — еле-еле выдавил он, голова его вновь поникла, глаз закрылся.

— Юрисконсульт! — воскликнула я и повисла на шее у нового кавалера. — Ведь я как раз собиралась!..

«А неплохо начинается новый год, — думала я, весело притопывая в объятиях юриста и не отпуская его шеи. — Да и старый неплохо кончился… совсем неплохо!»

КОЕ-ЧТО

Ранним зимним утром меня поднял с постели телефонный звонок. Незнакомый голос осведомился, я ли это.

— Да, — пробормотала я, витая еще в объятиях Морфея.

— Очень приятно. — Голос назвал свою фамилию, которую я слышала впервые.

— Да.

— Звоню вам прямо с вокзала.

— Да.

— Я только что приехал из города Н.

— Да. — Если он приехал из города Н. для того, чтобы нарушить мой самый сладкий сон, то своего добился.

— В Н. живут наши общие знакомые П., — продолжал голос.

— Мало знакомые, — поправила я. Если он рассчитывает с помощью общих знакомых превратить мою квартиру в гостиницу — пусть попробует!

— Они дали мне ваш телефон, — со значением произнес голос.

— Да, — без всякого значения ответила я.

— Они просили непременно позвонить вам…

— Да, — на этот раз в свое «да» я постаралась вложить столько льда, сколько было его на окне и за окном.

— И кое-что передать…

— Да. Что?! — Весь мой сон и весь лед внезапно разлетелись вдребезги. — Передать… Что?

— Кое-что… Но, может быть, — засомневался голос, — может быть, я передам вам это кое-что заочно?

Заочно? Значит, через какое-то третье лицо, которое передаст неизвестно когда, неизвестно где и неизвестно что? Знаю я этих заочников как облупленных!

— Ни в коем случае! — решительно, но не грубо воспротивилась я. — Прошу вас ко мне в гости. Сейчас. Жду.

— Но, — не сдавался голос, — я тут должен еще в вокзальный буфет заскочить.

В буфет? Ясное дело, такому только дай волю: зайдет в буфет, а оттуда едва на четвереньках выберется и будет переползать из буфета в буфет до тех пор, пока последнюю рубаху не спустит, что уж говорить о том, что должен он был передать другим!

— Никаких буфетов, — категорически, но радушно заявила я. — Перекусите у меня. Угощу хорошим кофе, кролик у меня есть, тесто для пирожков готово. Очень прошу вас поторопиться. Жду.

— Но, — набивал себе цену голос, — я не один… неудобно оставлять… в одном купе ехали…

— Что за вопрос! Вы — мой гость, значит, ваш друг — тоже мой друг и гость! — Тут уж в моем голосе зазвучали прямо-таки кавказские нотки.

— Но…

По тому, как он сопротивлялся, я поняла, что сама виновата — слишком переморозила вначале. Пусть это станет уроком на будущее: прежде чем сунуть кого-то в холодильник, разузнай как следует — кого! Это тебе не треска и не утка третьей категории, а живой и, главное, имеющий кое-что передать человек!

— Какие могут быть «но»! — горячо воскликнула я. — Вы же только что с поезда! Вы должны мне кое-что передать. У нас общие знакомые. Значит, ставлю кипятить воду для кофе. Тушу кролика. Открываю бутылочку ликера! Какие у вас еще могут быть «но»?!

Мои аргументы, особенно последний, наконец растопили лед.

— Ладно, — сдался голос, — еду!

Подрумянивая кролика, я и сама заливалась румянцем от приятного ожидания. Чем же может оно быть — это кое-что? Если человек будит тебя спозаранку, звонит прямо с вокзала, значит, кое-что — это или скоропортящийся продукт, или нечто крупное, такое, что неудобно таскать с собой по городу. Надеюсь, не книги — книги я сама пишу и раздариваю направо и налево, в том числе и семье П. подарила. А семья П. — побольше бы таких семей! — решила меня отблагодарить. Хоть и живут они в городе, но у них свой сад и даже собственная коптильня в пригороде. Город Н. славится замечательными мастерами сыроварения и складными велосипедами, а район — фермами черно-бурых лисиц. Так что есть из чего выбрать, если захочешь кое-что передать!

Когда, накрыв стол на двоих, я отворила дверь, то на пороге увидела четверых — полный состав купе! Обладатель голоса — очень худой, но с толстенным саквояжем — представил своих товарищей. Пока они отряхивали в прихожей снег, я быстренько выставила еще два прибора. Затем любезно пригласила всех подкрепиться чем бог послал и чувствовать себя как дома.

Когда все четверо налопались до отвала и старательно извлекли из бутылки последние капли ликера, мой незнакомец вытер губы и откашлялся. Я поощряюще кивнула: самое время.

— Семья П. … — начал он.

— Семья П., — вставила я, — очень близкие мне люди.