Константин Берегов - Смотря по обстоятельствам Страница 3

— Бандюга-то этот опять убег! — сообщил он юристу Ершову, шедшему через проходную.

— Какой?

— Да этот… как его… Что банк ограбил… В Австралии он оказался!.. Однако прихватить его не успели, еще куда-то скрылся… Вот черти-то!.. Так и скачут из страны в страну наподобие блох…

— А как шахиня поживает? — поинтересовался Ершов.

— Сурейя-то?.. Ей — что?.. Деньжат поднакопила… Тут вот что любопытно: кто теперь у американских банкиров главным будет? Неразбериха там порядочная идет…

— А твое как здоровье? — спросил Ершов.

— Да еще поработаю!.. — бодро ответил Иван Терентьевич.

И Ершов, успокоенный, отправился по своим делам, помахивая рыбкой, которую давно дожидались девушки из Госарбитража.

Борис Кудрявцев

ЕЛИСЕЕВ И ФУНДАМЕНТ

«Что лучше: когда одно дело у многих или когда много дел у одного человека?» — заспорили в проектном бюро.

— Смотря каких дел, — раздумчиво сказал Чеховин, инженер по фундаментам. — Купить сигарет, продуть жиклер у «Жигулей» или полить цветы на балконе я могу один. Но заложить фундамент дома…

— Тоже сможешь, если захочешь! — сердито сказала Матильда Ивановна, инженер по стенам.

Чеховин обиделся:

— У меня не десять рук!

— Подумаешь, фундамент! — ехидно хихикнул специалист по перекрытиям и кровле Алебастров. — При современной технике. Раз плюнуть…

Чеховин перешел в атаку:

— С таким же успехом можно в две руки поставить стены и вообще закрыть контур здания!

Специалисты возмущенно загомонили, не соглашаясь. Потом решили: надо провести эксперимент! Мысль сама по себе интересная. Не пропадать же ей даром! Может быть, откроется какая-то перспектива, наметится путь…

Короче, пусть новый дом строит один человек. От фундамента до крыши. Дел у него будет много. Тогда и решится, что лучше: когда одно дело у многих или когда много дел у одного.

Тут же составили проект. Фундамент выбрали самый перспективный — свайный, стены сборные, кровлю с утеплителем. Этажей — девять. Согласовали исполнителя — бригадир Елисеев. Мастер на все руки: плотник, арматурщик, бетонщик, сварщик, стропальщик, монтажник…

Диспетчер поклялся взять эксперимент под контроль, снабжать материалами в первую очередь. Без задержек. Елисееву решили пока не говорить, что он обречен на одиночество. Чтобы не волновать. Сам потом поймет, в процессе.

Позвонили социологам, психологам. Те разволновались, заохали. Мировой эксперимент. Будут тесты…

Елисеев с утра пораньше принялся забивать сваи. Дело привычное. К обеду забеспокоился — никого нет! Проспали? Пошел искать мастера — не нашел. Позвонил прорабу. Не откликается. Подумал и опять начал загонять в землю сваи. Благо они под рукой. Целая гора.

— Может, так и лучше, — подумал он. — Никто не отвлекает.

С фундаментом управился в срок. Начал стеновые панели прилаживать. Одну к другой. Глядь, депешу несут, распоряжение: отрядить представителя для подписания договора на соревнование СУ со СМУ. Немедля! Срочно!

Побежал Елисеев в контору. Подписал. Обещал бороться за победу по всем показателям, экономить каждую минуту… Летит обратно к своему фундаменту. А там комиссия. Ждет, негодует. Требует, не откладывая, провести на стройку, показать, как складируются стройматериалы, как используются механизмы и соблюдается техника безопасности.

Пришли из постройкома, записали в художественную самодеятельность, вручили билеты в театр и путевки на базу отдыха. Приказали все срочно распространить. «Обратно не примем!»

Приехала на такси бригада из филармонии. Певица в шелковом платье и два гитариста — ее внуки. Потребовали собрать зрителей. Уехали разобиженные. Пригрозили — будут жаловаться.

Репортер-практикант из многотиражки два часа выпытывал про прогульщиков. Обещал изменить фамилии, не соглашался только менять цифры: сколько потеряно человеко-дней, кто в вытрезвителе. Слушал, недоверчиво улыбаясь. За сваи прятался с фотоаппаратом, с разных сторон подкрадывался. Под конец вздрагивать стал, пугаться. С непривычки. Ужас какой порядок! Все в прогуле. Газета сообщила, что на стройке у бригадира Елисеева развалилась дисциплина, дело дошло до того, что бригадир один строит дом. Редкий случай. Работает он с огоньком, соревнуется со СМУ, записался в пять кружков художественной самодеятельности и скупил все билеты в театр, крепко сдружился с творческой бригадой из филармонии…

После этого Елисеева срочно затребовали в постройком и предложили поделиться опытом воспитательной работы.

Елисеев день делится, другой — сидит на собраниях, на третий — к своему фундаменту на крыльях летит.

Но вот в августе потребовалось выделить половину людей на свеклу. Выделил. Половину. Стал появляться на фундаменте через день.

В сентябре прикинули в конторе:

— У тебя, Елисеев, стройка не пусковая! Нет ее в титуле. Значит, не горит. Горит в других местах. Вторую половину рабочей силы переведи туда, где горит…

Перевел. Руки-ноги на пусковой стройке, а мыслями — к осиротевшему фундаменту возвращается. Душа болит. Как там?

А никак. Зарастает травкой, птички на сваях гнезда вьют из подручного материала.

И грянул гром! Общественность смотрела, смотрела и возмутилась. До каких пор! И прочее… Потащили Елисеева на ковер объясняться, потом поволокли по инстанциям. Стружку сняли: за нарушение графика строительства, за простой механизмов, за текучесть кадров и развал работы с ними.

— Не создал ты условий, не обеспечил. Обратился бы за помощью к ученым, в проектный институт…

Но в проектном бюро было не до Елисеева с его фундаментом: половина состава плавала в бассейне «Ромашка», сдавала нормы в зачет спартакиады, другая половина — пела в клубе в зачет районного смотра художественной самодеятельности. Затем надо было выехать всем составом в гости к соседям, подводить итоги соревнования, выпустить газету, провести шахматный турнир, рейд…

Спор о том, что лучше: когда много дел у одного человека или одно дело у многих, — угас сам собой.

НОВЫЙ ЧЕЛОВЕК

Распределился после института в проектный отдел. Явился по адресу.

— Работы завал, — обрадовались там, — специалисты позарез… Точи карандаш и рисуй!

Я сел за стол и взял карандаш.

— Не надорвись, — сказал кто-то, — выйдем!

Вышли.

— Не будь дураком, очень-то не старайся!

Я кивнул, вернулся и взял карандаш.

— Покурим? — хлопнул кто-то по спине.

— Если недолго…

— О чем тебе говорил только что Вилкин?

— Чтобы я не работал.

— Подлец! Вечером выступишь на собрании…

Я кивнул, вернулся и взял карандаш.

— Выйдем! — сказал Вилкин. — О чем тебе только что говорил Колышкин?

— Чтобы я выступил против вас на собрании.

— Спокойно! — закричал Вилкин и кинулся в туалет напиться воды. — Сейчас что-нибудь придумаем!

Я вернулся и сел рисовать.

— Хватит сидеть, — сказал Колышкин, — не до работы… Ну-ка выйди! Быстро…

Я выскочил. Один. За дверью зашумели. Кричал Колышкин, орал Вилкин.

Вызвали меня. К начальнику.

— Послушай, — сказал он, — ты человек новый, поэтому можешь не знать: будь осторожней, не ввязывайся!

— А я ввязываюсь? Они сами…

Я вернулся к себе и сел рисовать.

— Хватит пахать! — сказал Вилкин.

— Пойдешь с нами! — приказал Колышкин.

Вышли.

— О чем тебе говорил начальник? — спросили Колышкин с Вилкиным.

— Чтобы я не ввязывался.

— Дурак он после этого! — возмутился Колышкин. — Ничего не понимает!

— И карьерист! — кивнул Вилкин.

Я вернулся к себе.

— Новенький, к начальнику! — позвала секретарша.

— Что тебе говорили Вилкин с Колышкиным? — спросил начальник.

— Что вы дурак и…

— Довольно! — сказал начальник. — И ты поверил? Я не хотел говорить тебе, но теперь скажу: Вилкин — лодырь, а Колышкин — склочник, каких свет не видывал! Что с ними делать, как ты думаешь? Может, уволить?

Я кивнул и вернулся к себе.

— Мы тебя ждем! — сказал Колышкин.

Вилкин выкинул мой карандаш в окно.

Вышли.

— О чем говорил начальник?

— О том, чтобы вас уволить.

— Ах так! — заорали оба и метнулись к начальнику. Меня волокли с собой.

— Ну! — грозно спросил начальник. — Опять?! Ты зачем к нам пришел? Работать? Или?!

— Работать! — крикнул я. — Работать!

— Что-то не видно! — ехидно захихикал Вилкин.

— Даже не пахнет! — сказал Колышкин.

— Даю тебе испытательный срок! — подумав, решил начальник. — А там…