Татьяна Танилина - ДЭЛ. мистическая трагикомедия Страница 10

– Объявляю саммит феодалов открытым! Какие будут предложения?

Заговорил Нехайчик:

– Говорят, что в тех краях есть месторождения белой глины. Давайте исследуем.

Шулепин ухмыльнулся:

– А ты знаешь, сколько бабла надо закачать в эти исследования? Кто заплатит? Ты?

– Почему я? Все скинемся.

– Тебе бы только деньги на ветер швырять! Нет там никакой глины!

– Откуда ты знаешь?

– Интуиция подсказывает. В бизнесе интуиция – великая вещь!

Губы Нехайчика скривились в презрительной усмешке:

– А где же была ваша интуиция, когда вы вляпались в эту сделку?

Шулепин погрозил ему кием:

– Будешь хамить, вышвырну вон!

– Есть другое предложение, – сказал Нехайчик. – Построить коттеджный поселок для буржэли́ты.

– Для кого? – удивился Шулепин.

– Буржэли́та – значит буржуазная элита! – пояснил Нехайчик.

– Что-то я такого слова не слышал, – пробурчал Жирко.

– Оно недавно появилось. Так в народе вас, богачей, называют.

– Почему вас? Ты тоже теперь буржэлита, – ухмыльнулся Шулепин. А потом серьёзно сказал: – Нет, Илья. Там участок маловат для коттеджного поселка.

– Можно построить таунха́усы, – предложил Жирко.

– А это что? – спросил Нехайчик.

– Это когда частные дома стоят вплотную боковушками, стенка к стенке.

Шулепин скептически хмыкнул:

– Таунхаусы! В том районе вообще нет коммуникаций! Это ж сколько тянуть надо. Сколько бабла закачать!

– Тебе всё не так! – разозлился Нехайчик. – Столько хороших идей, а ты всё отметаешь!

– В хорошие идеи надо вкладывать бабки. А ты рассчитывать не умеешь, потому что в бизнесе лох!

– Тоже мне нашлись акулы бизнеса! А что ж вы сами лоханулись? – подколол Нехайчик.

Шулепин побагровел. Как все бизнесмены, он терпеть не может, когда ему напоминают о проколах. А Нехайчик – ну прямо, как зловредный пацан, – всё подначивал:

– Строят из себя! Лохастые акулы!

Положив кий на биллиардный стол, Шулепин с перекошенной от злости физиономией двинулся на Илью, угрожающе рыча:

– Я тебя сейчас деликатно придушу!

Прижимаясь вместе со спинкой стула к стене, покрасневший Нехайчик с отчаянной дерзостью пролопотал:

– Деликатно придушу – этот как?

– Так, чтобы успел помолиться! – рявкнул Шулепин.

– Хватит, парни! – сказал Жирко. – Что вы устроили пацанячьи разборки? Давайте решать по делу.

Шулепин погрозил кулаком Нехайчику и спросил, глядя на Дэла:

– А ты, Гена, что предлагаешь?

Взгляды Жирко и Нехайчика тоже сошлись на Дэле. Чувствуя себя глупее некуда, я всё же озвучил своё предложение:

– Может, построить лакокрасочный завод? Сейчас хорошо идут лаки, краски.

Они меня не услышали – выжидающе смотрели на Дэла. Лишь когда он повторил мои слова, Шулепин отреагировал:

– А рабочих возить из Москвы? И во что это обойдётся?

– Необязательно из Москвы… – начал я.

А Дэл продолжил:

– Деревень в Подмосковье много, а с работой там не густо.

Жирко с кием в руке, обходя бильярдный стол, скептически произнёс:

– Это ж сколько лет пройдёт, пока оно окупится.

И снова бег по кругу: один предлагает, другой критикует. Я молчал – всё равно они меня не слышат. Вместо меня идеи подбрасывал Дэл.

В разгар дебатов к нам заглянула Дарья.

– Пиво сейчас лакать будете или потом принести?

– Подбирайте выражения! – сделал ей замечание Жирко.

Дарья огрызнулась:

– А ты мне не хозяин! Помалкивай, гадский комсомолец!

– Хамка! – взвился Жирко.

– От такого слышу! – уперев руки в боки, парировала Дарья.

Шулепин погрозил ей пальцем:

– Не наглей, Дарья Никитична! Повежливей с моими гостями. Принеси лучше пива.

– Всем принесу, а этому гадскому комсомольцу – дулю с маком!

– Дарья Никитична, не нарывайся, а то завтра же уволю! – пригрозил Шулепин.

Сердито махнув рукой, горничная проворчала:

– С вами говорить – последние нервы на диету садить.

Жирко ухмыльнулся:

– Грамотейка! Не садить, а сажать.

– Сам себя сажай! – злобно прошипела Дарья.

– Что вы мелете, глупая женщина! – В разъярённом тоне Жирко промелькнул испуг. – Постучите по дереву!

– По твоей голове? – язвительно уточнила Дарья, но заметив, как перекосилось лицо у хозяина, мигом ретировалась.

Жирко обратил гневный взор на Шулепина:

– И как ты её терпишь?

Тот не ответил – стал выбирать позицию для очередного удара. Я подумал: если Дарья снова появится здесь, очередного раунда в поединке «Дарья против Жирко» не избежать. И сам пошёл за пивом. Дэл увязался за мной.

– А что эта дама так настроена против этого господина? – полюбопытствовал он.

– Старая история, – пробурчал я. – Посмотри в своём файлике, если так интересно.

Дарья, которая протирала зеркало в гостиной на первом этаже, увидев меня, обрадовалась:

– Вот за что я тебя уважаю, Генка, – сообразительный ты. Возьми пиво – там в кухне, в холодильнике, а рыба, салфетки и кружки – на столе. В шкафу есть пластмассовая корзина. Сложи всё туда, чтобы с подносами не таскаться.

И, мусоля тряпкой своё отражение в зеркале, проворчала:

– Мне этого гада лучше не видеть!

16 ∞ ¤ ∞

Ненависть Дарьи к «гадскому комсомольцу» Жирко за четверть века ничуть не утихла. Корни этой враждебности уходят в середину восьмидесятых. Славка, старший сын Дарьи, тогда учился на инженера в техническом вузе. И «подрабатывал» фарцовкой. Когда об этом стало известно (явно, кто-то стукнул) руководству института, поднялся ки́пиш. Тогда, по советским законам, фарцовка считалась преступлением, и, опасаясь проблем с милицией, а ещё больше – нагоняев от партийных властей, вузовское начальство спешило избавиться от подобных студентов, а прыткие комсорги устраивали показательное страши́лово – исключение из комсомола.

И если руководители вузов иногда проявляли осторожный либерализм: отругают, влепят выговор, но позволят доучиться – то комсорги не давали пощады «врагам». В Славкином вузе в то время комсоргом был Станислав Жирко. Вот он-то и был инициатором изгнания Славки из комсомола. Больше того, добился, чтобы Славку попёрли из института. Дарья упрашивала и ректора, и комсорга Жирко не выгонять Славку. Ректор был настроен не слишком категорично, однако он побаивался пламенного комсомольца Жирко, у которого отец работал в горкоме партии. Тогда же все, в том числе и наука, стояли по стойке «смирно» перед КПСС. Так что мольбы Дарьи оказались тщетными.

А через пару лет ЦК КПСС разрешил комсомолу заниматься коммерцией – при горкомах и райкомах стали создавать «Центры научно-технического творчества». Причём «научно-техническое творчество» – это были не только лишь кооперативы, но и коммерческие банки, и право на валютные операции. Если госпредприятиям и простым гражданам в подобных делах светили красный свет и тюрьма, то комсомольским центрам так называемого творчества была полная лафа́! Деньги можно было обналичивать без проблем: часть – в карман, часть – на коммерческие проекты. Размаху комсомольского «творчества» завидовали даже махровые спекулянты и валютчики. Станислав Жирко, тогда уже работающий в горкоме комсомола, пристроился к подобному центру и стал заниматься тем же, за что Славку выгнали из института. И хотя олигархом отважный комсомолец не стал, безбедную старость он себе обеспечил. Сейчас Жирко – работает финансовым директором в крупной компании.

Славка Тишков, когда страна вырвалась из клетки социализма, уже в открытую стал заниматься коммерцией. Может, со временем он и пополнил бы ряды миллионеров, если бы не трагичный случай. Они с друзьями были на отдыхе, и по пьяни устроили гонки на снегоходах. Кончилось всё печально – Славка погиб.

Дарья уверена: проклятый бизнес виноват. Шальные деньги парню голову вскружили. Она считает: работай Славка на заводе, остался бы жив. Ага! Когда в девяностые на заводах месяцами не платили зарплату, вряд ли Славка задержался бы там. Наверняка подался бы в бизнес. И вообще, от судьбы не уйдёшь.

С тех пор прошло много лет, и надо ж такому случиться, чтобы Дарья устроилась горничной к Шулепиным, чьим соседом оказался Жирко – его дом через дорогу от шулепинского. Конечно, коттеджный посёлок – не коммуналка, где постоянно натыкаешься на соседей. Да и друзьями Шулепина и Жирко не назовёшь – так что видится Дарья с бывшим комсоргом нечасто. Но каждый раз, когда они пересекаются, пламенный залп ненависти «борцу со спекулянтами» обеспечен.

17 ∞ ¤ ∞

Уложив пиво, рыбу и всё остальное в корзину, я вернулся в гостиную. Дэл, сидя на валике дивана, читал досье в «чудненьком файлике» – я заметил: про Славку и Жирко.

– Пошли, – сказал я.

Дарья, пшикнув средством для чистки на другое зеркало, проворчала: