Алексей Смирнов - Русская горка. 2014—2016 Страница 10

Вот все-таки странно. Если какая молодость и сохранилась, то на макушке.

Молодая пара. Не пьяные, но зато похмелившиеся. Идут. Дегенераты волею тяжелой судьбы, но не своей, а родительской.

– Вот мою жену укусила собака! Правильно ведь, что надо в травму?

Спутница демонстрирует окровавленную ладонь.

– Обязательно.

Супруг:

– Вот! Собака-то домашняя. Но мало ли, что она жрет!

– Сходите, сходите. Да побыстрее.

Отрываюсь, ухожу вперед. Сзади, он же:

– Я и говорю, что не надо!

Кладбище 9 января

Побывал я нынче на кладбище. Я там редкий гость, но пришлось принимать памятник пращурам.

Искренне говорю: славное место даже в такое пекло. Вернее, именно нынче оно и славное. Тишина. Стрекозы. Сень, купы и темные аллеи. Живых мало, да и те заняты созидательной деятельностью. Так бы и прилечь в тени!

А ведь могли бы и там поставить колесо обозрения, продавать пиццу.

Вышел я с непривычной стороны и даже не понял, в каких ебенях оказался. На миг я подумал, что все-таки прилег и заснул навсегда, а теперь естественным образом созерцаю ад.

Бетонные пустоши, неизвестные магистрали. Придорожное кафе. Лютое солнце.

Два необъятных кавказца громко кушают за столиком шаверму с бумажных блюдечек. И ею пахнет. И ими. И пыльная смерть шелестит над автобусной остановкой в полукилометре.

Спортивный инвентарь

У меня есть гантели.

Они похожи на золотые часы Бутча из кино. Давным-давно они принадлежали моему родному родителю, который был очень строгий и дисциплинированный человек. Он размахивал ими, как мельница, и силком приучал меня. Я ненавидел эти гантели, боялся их и уважал, ибо с малых лет не расположен вообще ни к каким физическим усилиям помимо репродуктивных.

К несчастью, гантели не прибавили бате здоровья. Он безвременно скончался от недуга, при котором гантели бесполезны.

Они остались у меня как напоминание и упрек. Женившись без малого тридцать лет назад, я первым делом перевез в новое жилище гантели. Я положил их под шкаф.

Жена не так чтобы часто, но исправно выгибала бровь:

– Как там гантели?

– Я буду их поднимать, – обещал я.

Гантели соударялись с укоризненным звоном, когда под шкафом шарили веником или хоботом пылесоса.

Отдам себе должное: бывали пароксизмы оздоровления, чаще после недельных возлияний, когда я внушал себе начать новую жизнь и выкатывал гантели. Поднимал. Помню, что однажды – даже пару дней кряду.

И вот их истребовала наследница, желающая быть в форме. Ей бы, коли такое решение, их и забрать! Достойное начало. Но форма еще не наступила и не позволила переть восемь кило собственноручно. Гантели отвез я.

Вчера я узнал, что им-таки нашлось применение.

Между ними начал спать маленький котик. Ему жарко. Он раздвигает их и ложится боками к ним, напевая поэму прохладного металла.

Квартирный вызов

Разоблачен. Вскрылось выпивание мною полторы недели назад лечебного чудодейственного вина «Черный Доктор». Назван свиньей. Ну так я и поправился! Открываю буфет, а он там. Врача вызывали?

Обезьяний остров

Осуществили выезд эконом-класса. Семь километров от города, селение Колтуши.

Довольно скромный пляж с прудом, но удивительно благоустроенный. То есть устроенный на благо, а используемый так себе. Там даже есть кабинки переодеться, которых на заливе ни одной. Правда, задвижки на них не изнутри, а снаружи. И купаться запрещено. Я так и не решил эту загадку.

Пруд расположен на границе с селением Павлово, где находится одноименный институт физиологии и парк под охраной ЮНЕСКО. Очевидно, ЮНЕСКО не в курсе того, что охраняет этот парк. Из всей заботы я видел только плакат, разрешающий передвигаться по трассе – лесной дорожке – только на лыжах. Нельзя ни собак, ни колясок. Пришлось нарушить.

В тамошнем институте работал мой покойный родитель. Еще там держали много диких обезьян. Мои ровесники, может быть, помнят фильм «Обезьяний остров» – про шимпанзе, которых привезли в среднюю полосу. Зачем это было сделано и чем завершилось, я точно не знаю.

Этими обезьянами руководил ученый Фирсов, которому они откусили пальцы.

Я их видел. В смысле не пальцы, а обезьян. Дело было, страшно сказать, лет сорок назад. Я запомнил Боя, Гиту и Тарасика. Тарасик был самый веселый. Он раскачивался на шине, а потом вознесся в правый верхний угол клетки и нассал оттуда вполне человекообразной струей.

Поразительно, но я сегодня обнаружил эти клетки, за забором. Они оказались намного меньше, чем мне запомнилось. В одной висела шина.

Дракула

Слышал нынче еще про одного дедушку. Дедушка восьмидесяти четырех лет, сельский житель, приметил бабушку. Той было семьдесят шесть. Познакомились в магазине, прокатились в электричке. Телефонов своих оба не знали и разошлись так. И потерялись. Дедушка караулил и пас бабушку полгода. Высматривал ее на рыночной площади и в поездах.

Наконец, обнаружил и на сей раз притащил к себе в избу. Там устроил ей целый парад-алле, и бабушка переехала к нему от дочки в законный брак. Дедушка уж схоронил двух жен. При этой третьей хозяйство его и у него расцвело. Бабушка – крымчанка, но старого потока, не нынешнего. Устроила ему в огороде сад и райские кущи. Правда, слегла с тяжелым инфарктом. И в легком уже что-то нашли, разбираются. По мне, так дедушка подвампиривает.

Иммунитет

Наши люди твердят, что западные санкции им нипочем, а их уличают в зомбированности.

Это не совсем так.

Сегодня утром мне понадобилось в Сбербанк. Я вышел, и он был закрыт. Без объяснений. Просто закрыт. Хотя не должен согласно часам и дням работы. Вот хоть разбей себе башку об эту недавно поставленную дорогую дверь.

И это никакие не санкции, нет. Он просто закрыт.

Мне пришлось ехать в соседний филиал. Денег мне все равно не начислили, и это да, это уже санкции против меня, но после прививки я перенес легче.

Томление по идеалу

Иногда возникает желание посоответствовать лубку.

Всплывает сладенький архетип: усесться тихим летним вечером в кресло, отрешившись от забот. Исполниться умиротворенности, надеть очки, в умудренном безмолвии раскрыть том в матерчатом переплете – историю Лондона, например. И погрузиться во вдумчивое, неторопливое чтение с частыми паузами, когда поднимаешь невидящий взор и впитываешь гармонию слов.

Но этому не бывать.

В дверях сидит кот и блюет, и блюет. И один раз, и два. И все блюет дальше клочьями своей пыльной шкуры.

Санта-Барбара

Под окном продолжаются бабушкины войны. Заводила прежняя.

– Ты все одно и то же приходишь и говоришь! Тебя в девятиэтажке давно уже никто не любит!

– Иди отсюда, шобла!

– Вобла!

– Иди отсюда, блядь!

Аналоговая Вселенная

Поплелся к костоправу крутить башку и вдруг сообразил, что тот орудует неподалеку от дома, где жила девятиклассница Крутоголова, которая в наши далекие школьные годы положила на меня глаз. Образчик странного сближенья.

Вихрем кружился белый танец!

Одному ли мне кажется, что белые танцы похожи на забавы с наручниками?

Не знаю, почему я не внял. Все могло повернуться иначе, и мыслей бы таких не было!

Античные гости

Рассказали историю.

Позавчера дамы поехали на пикник. На Крестовский остров. Место не простое, культурное, живут сплошные судьи, и даже – впрочем, «даже» тут неуместно – оборудован маленький зоопарк с какими-то хорьками и страусом.

Дамы расстелили на берегу скатерку и приготовились к пиру. Но у них не нашлось штопора. И ни у кого в окрестных кустах не нашлось.

Дамы совсем было отчаялись, но тут показались мотоциклисты. Двое. По описанию – ослепительные красавцы, греческие гераклы, северные аполлоны. Дамы, понятное дело, шасть к ним. У таких не может не быть штопора.

Оказалось, что это полицейские; они немедленно потребовали штраф за общественное распитие. Дамы начали совать им закупоренную бутылку и объяснять, что распитие еще не состоялось и нужен штопор. Нет ли у них? Не можете ли открыть?

– Можем, но придется штраф.

– Да за что штраф? Мы же ничего не распили!

Полиция смутилась. Вдобавок у нее, как ни странно, штопора тоже не было.

– Может, наручниками? – нерешительно спросил один.

И они откупорили бутылку наручниками.

Греческие боги сожрали колбасы с оливками, велели все потом убрать и поехали дальше объезжать зоопарк.

Двойные стандарты

Моя наследница отличается пристрастием к чистоте.

Сломался у нее водогрей. Пришлось поехать, дабы побыть контактером с газопроводным разумом. Наследнице трудно даются такие межвидовые связи, нужны еще годы высшего образования.

Специалист явился.

– Понюхай, – возбужденно зашептала дочура. – Подыши! Я его знаю! Он уже приходил к нам однажды, когда Аня гостила, мы заперлись в комнате и мокрыми тряпками заткнулись!