Эпиграмма - Коллектив авторов Страница 10

Современной эпохи,

Я собою воспет.

Хоть дела мои плохи.

За то, что Глазков

Ни на что не годен.

Кроме стихов, —

Ему надо дать орден.

Григорий Горин

Эльдару Рязанову

У природы нет плохой погоды,

Каждая погода — благодать.

Хорошо в любое время года

За Эльдар Лексаныча поддать!

Сергей Городецкий

Драма брака

Жила Тарханова и жил Шагиахметов[16]

Меж ними часто начиналась драка.

И вот однажды (Милостивый Брама!

Храни нас от таких поэтов!)

Так разъярились кавалер и дама.

Что разразились драмой «Драма брака».

1915

Максим Горький

Сквозь железные решетки

С неба в окна смотрят звезды…

Ax! В России даже звезды

Смотрят с неба сквозь решетки…

О смертный, если ты здоров.

Не бойся докторов,

А заболев, открой им дверь.

Но осторожно верь.

Как персик, так и ананас

Природой создан не про нас.

О Влас, не пяль напрасно глаз

На персик и на ананас!

Таинственна наука медицина,

И достоверно в ней одно —

Что иногда при помощи рицина

Возможно получить говно.

Зная, что такое клетка,

И ее работа — ткань,

Убеждаешься нередко,

Что и ткань, и клетка дрянь.

Игорь Губерман

Гарики

Мне Маркса жаль — его наследство

свалилось в русскую купель:

здесь цель оправдывала средства

и средства обосрали цель.

Во благо классу-гегемону,

чтоб неослабно правил он,

во всякий миг доступен шмону

отдельно взятый гегемон.

В года растленья, лжи и страха

узка дозволенная сфера:

запретны шутки ниже паха

и размышленья выше хера.

Все социальные системы —

от иерархии до братства —

стучатся лбами о проблемы

свободы, равенства и блядства.

Из нас любой, пока не умер он,

себя слагает по частям

из интеллекта, секса, юмора

и отношения к властям.

На дворе стоит эпоха,

а в углу стоит кровать,

и когда мне с бабой плохо,

на эпоху мне плевать.

Эта мысль — украденный цветок,

просто рифма ей не повредит:

человек совсем не одинок —

кто-нибудь всегда за ним следит.

Живу я одиноко и сутуло,

друзья поумирали или служат,

и там, где мне гармония блеснула,

другие просто жопу обнаружат.

Красив, умен, слегка сутул,

набит мировоззрением,

вчера в себя я заглянул —

и вышел с омерзением.

Не прыгай с веком наравне,

будь человеком:

не то окажешься в гавне[17]

совместно с веком.

Я был везунчик и счастливчик,

судил и мыслил просвещенно,

и не один прелестный лифчик

при мне вздымался учащенно.

Я ни в чем на свете не нуждаюсь,

не хочу ни почестей, ни славы;

я своим покоем наслаждаюсь —

нежным, как в раю после облавы.

Клянусь компотом детства моего

и старческими грелками клянусь,

что я не испугаюсь ничего,

случайно если истины коснусь.

В этом странном окаянстве —

как живу я? Чем дышу?

Шум и хам царят в пространстве,

шумный хам и хамский шум.

Когда-нибудь я стану знаменит,

по мне окрестят марку папирос,

и выяснит лингвист-антисемит,

что был я прибалтийский эскимос.

Блуд мировых переустройств

и бред слияния в экстазе —

имеют много общих свойств

со смерчем смыва в унитазе.

Куда по смерти душу примут,

я с Богом торга не веду:

в раю намного мягче климат,

но лучше общество в аду.

Мужчина — хам, зануда, деспот,

мучитель, скряга и тупица:

чтоб это стало нам известно,

нам просто следует жениться.

Если днем осенним и ветреным

муж уходит, шаркая бодро,

треугольник зовут равнобедренным,

невзирая на разные бедра.

Был холост — снились одалиски,

вакханки, шлюхи, гейши, киски;

теперь со мной живет жена,

а ночью снится тишина.

Когда в семейных шумных сварах

жена бывает не права,

об этом позже в мемуарах

скорбит прозревшая вдова.

Семья — театр, где не случайно

у всех народов и времен

вход облегченный чрезвычайно,

а выход сильно затруднен.

Вполне владеть своей женой

и управлять своим семейством

куда труднее, чем страной,

хотя и мельче по злодействам.

Лишь