Андрей Степанов - Бес искусства. Невероятная история одного арт-проекта Страница 11

А надо вам признаться, родные мои, что о Прыжовском крае, как и вообще о Сибири (я правильно понимаю – тут ведь уже Сибирь, да?), имел я до вчерашнего дня самое смутное представление. Что я, собственно, знал о ней, о матушке? Да ничего я не знал о матушке, кроме того, что водятся в ней белые медведи, амурские тигры и лихой человек. И вот лечу я в этот город, а сам гадаю – чего бы там такое замутить? Скучно ведь, наверное, живется бедолагам. Девять месяцев зима, из культурных учреждений одна баня. Зрелищ им надо, ясный день, зрелищ! И тут посещает меня следующая идейка: а не устроить ли там Колизей настоящий, с медведями да с тиграми – теми самыми, амурскими? Пусть хищники поработают на имидж города. А на покушать мы им отдадим местный Союз художников. Потом одумался: ну нет, пускай лучше не у потенциального противника, а у нас будут свои мученики.

И тут осенило меня. Прямо раз – и картину увидел перед глазами: «МУЧЕНИКИ СОВРИСКА» называется. Напрягитесь, родные, и представьте большое полотно: поднимается толстая такая решетка, за ней шумят трибуны Колизея, по арене, плотоядно облизываясь, разгуливают тигры, рычат в клетках мишки, а на переднем плане готовятся к смерти Валя Пикус и Беда Отмух. Валька, ясное дело, перепугался, но виду не подает. А Беда, гладиатор наш, точит о камень короткий меч и хмурит брови. (Бедюха, ты, если мой блог читаешь, не обижайся, а оцени красоту идеи. А если не читаешь, то и хрен с тобой.) Ну, как вам, ребятушки? Неплохо, да? Надо такую картину заказать кому-нибудь, кто рисовать еще не разучился. Эй, есть такие во френдах? Только не врать, я же вас всех знаю как облупленных.

Ну ладно, это была присказка, если кто не понял, а вот вам и сказка. Сегодня утром, осмотрев предварительно город, пришел я к следующему выводу: удивительно плодородное в плане будущих инноваций место. Серо тут, конечно, мрачно, домишки убогие, но затем нас сюда и призвали, аки Рюрика с братвой, чтобы горю этому пособить.

Теперь, значит, о братве. Эй, Гошан, ты уже подключился? Фишку сечешь? К тебе обращаюсь, друг мой, можно сказать, в прямом эфире, потому что скрывать тут нечего. Не гусей крадем, а беремся за культурное обустройство родного дома. И предстоит нам большая и плодотворная работа. В ближайшее время организуем здесь Центр дизайна, и заведовать им, Гошаныч, придется лично тебе, ну хотя бы на первых порах и дистанционно. Поэтому живенько погугли наш городок – и выходи на связь. Завтракать я почти закончил, но еще минут десять буду кофе пить и новости читать. Жду ответа, как соловей лета.

А вы, милые, тоже думайте: как нам реорганизовать и всесторонне обустроить город Прыжовск? Дело это теперь общее, святое дело.

Синькин положил в рот еще одну тарталетку и, немного подумав, вбил заголовок:

ВЫСОКОУРОЖАЙНОЕ КУЛЬТУРНОЕ ПАСТБИЩЕ

Как только пост повис в сети, Тимоша подал кофе по-турецки.

– Умница, – одобрил высокий гость, отхлебнув из чашки, – то, что надо. Еще коньячка тридцать пять граммов добавь. Но не больше, андестенд?

– Йессэр!

После коньячка куратор пришел в безоблачно-благодушное настроение, в котором его и застал звонок губернатора.

– Кондрат Евсеич?

– Аушки! А чего так неласково-то, Андрюш? Евсеич… Давай-ка сразу договоримся: отчество мое, голуба, забудь отныне навсегда. А то гляди – обижусь.

– Забыл, забыл. Как выспался?

– Отлично. Спасибо, дорогой. Светлое будущее нашего города всю ночь снилось. А утром осматривал с балкона его настоящее.

– Понравилось?

– Это я тебе лично расскажу, при встрече. Когда повидаемся-то, друже?

– Скоро, Кондраша, скоро. Через полчаса заберу тебя. Поедем океанариум смотреть, как договаривались. Жди!

– Жду!

Куратор снова зашел в свой блог и обнаружил, что на пост слетелось уже тридцать комментов. Первой шла краткая реплика от юзера gosha – дизайнера Гоши Достоевского: «Инструкции?»

Кондрат тут же принялся отвечать ему в личку:

Гошаныч, я тебе в общих чертах задачу поставлю, а ты дополняй по вкусу, лады? Короче, смотри. Городок тихий, сонный, очень приватный. Структура отражает жизнь аборигенов: работа – выпивка – дом. Значит, будем расширять публичную сферу. Ставь искусство на площадях, на крышах и ни в чем себе не отказывай, я прикрою. Скульптура должна быть простая, очень дешевая, но концептуальная. Зеленых человечиков везде сажай, пусть все видят, что мы за экологию. Шагающих людишек тоже ставь. Надо внушать народу: выход есть всегда. Ну, да ты сам все понимаешь. И логотип, конечно, нужен, чтобы узнавали нас с большого расстояния и запоминали до самой смерти. Вообще, Гошаныч, жми на символику. Гербы, флаги, сувенирка для будущих туристов – все это на тебе. И главное – медведей, медведей побольше! Думай в медвежью сторону, понял? Ну, ладушки, через семь минут испечешь мне креатив, чтобы с пылу с жару губеру подать.

Очень довольный, Кондрат отправил письмо и быстро просмотрел комменты к посту. Они содержали в основном поздравления, которые куратор проигнорировал. Пожеланий обнаружилось только два: завесить город доброй социальной рекламой и поярче раскрасить старые дома. Первую идею Кондрат благословил («Правильно, мы же цивилизаторы, блин!»), о второй обещал подумать («Проще все снести на хрен… Посмотрим по деньгам»).

Вскоре подоспел и креатив от Достоевского. Кондрат быстро, не читая, распечатал его на принтере в примыкавшем к столовой кабинете и сунул в голубую папочку с белым медведем.

Тут в столовую бесшумно вошел губернатор Детка.

– Привет, Андрюша, будь как дома! – широко улыбнулся Кондрат. – Выпьешь?

– Ехать пора, дел много.

– Тридцать пять граммов – и едем.

– Ну разве что тридцать пять.

– Тимоша, сообрази! – мигнул Синькин батлеру.

Губернатор и директор арт-центра вышли с рюмками на балкон.

– Ну, как тебе город? – спросил Андрей Борисыч.

Синькин посмотрел на послушно перевернувшийся в коньячной рюмке Прыжовск и ответил:

– Да как сказать… Сам-то он растянут, но центр ничего: компактный и построен, в общем, грамотно. Домишки, само собой, серые, неказистые, но этому горю мы поможем. Первый пункт нашей программы – красивизация некрасивых домов путем жизнелюбивого раскрашивания. Если, конечно, не найдем денег на снос и переселение.

– Посмотрим, посмотрим… А раскрасить – мысль хорошая.

– Но совсем без перемещений, Андрюша, не обойтись. – Синькин еще раз оглядел город и спросил, указывая на самый центр рюмки: – Вот скажи, что это там посередине за трубы торчат?

– Завод оборонный. Кормилец наш.

– Придется убрать на окраину. В центре не должно быть ничего, кроме развлечений. Город, Андрюша, – это бизнес по хорошему проведению времени. Все остальное следует прятать, как женщины прячут нерыночные части тела.

– Мысль богатая, обсудим по дороге. Ну, поехали!

Губернаторский лимузин спустился с горы, выехал из леса и двинулся вдоль берега небольшого озера. На его противоположной стороне высился белый куб с панорамными окнами на верхнем этаже. Дом тихо отражался в неподвижной воде, и от всей картины веяло прямо каким-то вечным покоем.

– Это что такое? – спросил Кондрат.

– Как что? – удивился Андрей Борисыч. – Прыжовский Дом художника. Тот самый, куда ты обещал сходить с открытым забралом. Когда пойдешь, кстати?

– А, точно, вспомнил! Обязательно схожу на днях. Тем более красота такая. Надо прикинуть, что с ним делать, с красивым таким.

Когда проезжали по промышленному району, Синькин говорил Детке:

– Если честно, Андрюша, я сначала думал, что городок придется сносить к свиньям и полностью перестраивать. Однако, слава богу, ошибся. Почти ничего ломать не будем, так что ты не волнуйся. Фасады покоцанные раскрасим – и ладушки.

– А когда ты мне свои идеи расскажешь?

– Уже рассказываю. Красивизация – это первая идея. А вторая – вывески поменять. Ну скажи ты на милость, вот это что такое?

И Синькин показал на длинное безнадежно-серое бетонное здание, поднимавшееся над таким же серым бесконечным забором.

– Завод «Прыжтяжмаш», тот самый наш кормилец, – ответил губернатор.

– «Прыжтяжмаш». Убиться веником! Ну разве ты сам не чувствуешь, Андрюша, как душа человеческая пищит, придавленная этим названием? А назови его «Пушинка», а покрась этот барак в розовый цвет, а пригласи граффитчиков ограду расписать – что будет?

– Что?

– Люди к тебе потянутся, вот что. Потому что увидят твою заботу о городской среде и об их настроении. И для кармы хорошо.

– А ты что… веришь во все такое? В карму?

– Ну, не то чтобы верую. Я, вообще-то, агностик-одиночка. Но с высшими силами, Андрей, ссориться не стоит. И ты, как губернатор, должен это понимать лучше нас всех.

Обогнули привокзальную площадь, подъехали к океанариуму и вышли из машины на набережную. Кондрат глубоко вдохнул чистый речной воздух и, задрав голову, стал всматриваться в барельеф на верхнем Парфеноне.