Книга привидений (ЛП) - Бэринг-Гулд Сабин (Сэбайн) "Баринг-Гулд" Страница 11

Кафедральный собор Байонны до недавнего времени не имел башен - англичане были изгнаны из Аквитании прежде, чем строительство было завершено. С западной стороны он выглядел убогим до последней степени, и представлял собой обшарпанное строение, покрытое белой, точнее - грязно-белой, штукатуркой, на которой большими буквами было написано "свобода, равенство, братство".

Сегодня здесь все не так; западный фасад выглядит современно, а две башни-близнецы прекрасно вписались в ансамбль собора. Когда я был в Байонне, более года тому назад, - о чем и собираюсь поведать, - я посетил маленькое кладбище на северном берегу реки, где похоронены английские офицеры, павшие во время штурма Байонны.

Северный берег находится в департаменте Ланды, в то время как южный - в департаменте Атлантические Пиренеи.

В те времена, когда англичане были изгнаны из Франции и утратили Аквитанию, Адур изменил свое русло. Прежде он резко поворачивал за городом, устремлялся на север и снова поворачивал в нескольких милях от Капбретона, но песчаные дюны постепенно теснили его, и теперь стремительная река пробила себе то русло, по которому течет сегодня в Бискайский залив. Но старое русло еще можно распознать по оставшимся озеркам голубой воды, затерявшихся посреди огромного леса, состоящего из сосен и пробковых деревьев. Весь день я провел, блуждая среди могучих деревьев, отыскивая разбросанные тут и там озера, а вечером повернул обратно в Байонну, немного отклонившись от прямой дороги, чтобы посетить старое английское кладбище. Квадратной формы, оно было огорожено стеной, имевшей железные ворота, поросшие вьющимися сорняками, позаброшенное, с покосившимися надгробиями, покрытыми мхом и лишайником. Я не мог войти внутрь, чтобы прочитать надписи, поскольку ворота были заперты, ключа у меня не было, и я не знал, кто мог быть смотрителем этого места.

Чувствуя усталость от многочасовой прогулки по песчаным дюнам, я присел снаружи, опершись спиной на стену, и немного полюбовался тем, как заходящее солнце шафраном расцвечивает стволы сосен. Затем достал Мюррея из своего рюкзака, раскрыл и прочитал следующий отрывок:

"В N., цитадели, стоящей на возвышении, самой грозной из всех сооружений Вобана, и значительно укрепленной, особенно в 1814 году, когда она служила ключом к укрепленному лагерю маршала Сульта, и была атакована отрядами армии герцога Веллингтона, но не взята, был заключен мир, положивший конец осаде после нескольких кровопролитных столкновений. Последнее из них, самое страшное, унесшее множество человеческих жизней, случилось уже после заключения мира, когда британские войска не ожидали нападения и сняли боевые охранения. Они были захвачены врасплох вылазкой гарнизона, ранним утром 14 апреля; нападение было отбито, но при этом пало 830 англичан и был захвачен в плен их командир, сэр Джон Хоуп, поскольку лошадь под ним была убита, а сам он получил ранение. Атака французов была поддержана огнем канонерских лодок с реки, стрелявших без разбора, по своим и чужим. Было убито девятьсот десять французов".

Закончив чтения, я обнаружил, что солнце село, а над течением Адура заклубился серый туман. Настало время вернуться в Байонну и попытаться успеть к табльдоту в 7.30 вечера, но я понимал, что опоздаю. Перед тем, как подняться, я вытащил свою фляжку с виски и осушил ее до последней капли.

Убедившись, что фляга пуста, я совсем уже было собрался подняться, когда услышал голос, раздавшийся где-то выше, у меня за спиной, произнесший:

- Благодарю тебя, весьма благодарю, шотландец.

Я обернулся на голос, отодвинулся от стены и обнаружил нечто весьма примечательное, расположившееся на самом ее верху. Это была верхняя половина человека в военном обмундировании. Он не сидел на стене, поскольку, если бы это было так, то его ноги должны были бы свисать снаружи. С другой стороны, если он ни на что не опирался с внутренней стороны, это было весьма странно, поскольку, как я уже сказал, над верхней кромкой виднелась половина туловища.

- Вы ведь шотландец? - спросил он. - Или англичанин?

- Англичанин, - ответил я, начиная подозревать, что имею дело с привидением.

- Несколько раннее время для моего появления, ведь еще не наступила ночь, - сказал он, - но запах виски привлек меня, и я был вынужден восстать из своей могилы.

- Восстать из могилы?! - воскликнул я.

- А вы думаете, что я - результат выпитого вами виски? - спросил он.

Я так не думал.

- Хорошо, - сказал он, - но было бы лучше, если бы вы думали именно так. Позвольте представиться. Я капитан Алистер Макалистер из Auchimachie, к вашим услугам, то есть, его лучшая половина. Я погиб во время одного из штурмов цитадели. Эти, - тут он употребил весьма крепкое выражение, которое я не имею права воспроизвести, - эти жабы использовали ядра, скованные цепью, которые разорвали меня пополам, отправив мои ноги в Шотландию.

Несколько оправившись от удивления, я продолжал во все глаза глядеть на него и меня разобрал смех; настолько сильно он напомнил мне Шалтая-Болтая, сидевшего на стене.

- Во мне есть что-то смешное? - раздраженно поинтересовался капитан Макалистер. - Или у вас просто веселое настроение, сэр?

- Уверяю вас, - отвечал я, - это всего лишь проявление радости от встречи с вами, Алистер Макалистер.

- Не забывайте из Auchimachie, и мое звание капитана, - буркнул он. - А также о том, что здесь находится только половина меня, другая же похоронена в семейном склепе в Шотландии.

Я выразил искреннее удивление его словами.

- Вы должны понимать, сэр, - продолжал он, - что я всего лишь нематериальная часть верхней части моего похороненного тела. А за то, что нематериальная часть нижней части находится не здесь, я должен быть благодарен капитану О'Хулигэну.

Я прижал ладони ко лбу. В своем ли я уме? Горячее солнце напело мне голову, или, может быть, все происходящее является результатом выпитого виски?

- Вы можете быть приятно удивлены, - сказала верхняя половина капитана, - что мой отец, землевладелец из Auchimachie, и полковник Грэхем из Ours, были близкими друзьями. Прежде чем я принял участие в войне под знаменами Веллингтона, - в то время он был еще просто сэром Артуром Уэлсли, - мой отец сказал полковнику Грэхему: "Если во время кампании с моим сыном что-нибудь случится, вы чрезвычайно обяжете меня, если переправите его останки в Auchimachie. Я убежденный пресвитерианец, и не смогу чувствовать себя спокойно, если тело его упокоится в земле идолопоклонников, поклоняющихся Деве Марии. Что касается издержек, то я их оплачу; однако постарайтесь не переусердствовать в затратах".

- И злая судьба распорядилась так, что вы... стали состоять из двух половин?

- Да, скованные цепью ядра сделали свое дело, но это случилось не на полуострове. Это случилось здесь. Когда мы наводили понтонные мосты, корабли противника обрушили на нас град скованных ядер, которые, как вы, должно быть, знаете, используются для разрушения такелажа. Но они стреляли ими по нам, и одним из таких выстрелов я был разрезан пополам как раз в том месте, где куртка соединяется со штанами.

- Я все же не могу понять, каким образом одна половина вашего тела оказалась похороненной здесь, а другая - в Шотландии?

- К этому я и веду. Это все из-за капитана О'Хулигэна, мы с ним были в одном отряде. Если вы человек разумный, то не нуждаетесь в моих пояснениях по поводу того, что О'Хулигэн - ирландская фамилия, а капитан Тимоти О'Хулигэн был не только урожденным ирландцем, но и невежественным папистом. Я же, по образованию и убеждениям, истинный пресвитерианец. Я верю в Жака Кальвина, Джона Нокса и Джинни Геддес. Это мой символ веры; и если вы хотите выслушать мои аргументы...

- Не теперь.

- Хорошо; так вот, что касается капитана О'Хулигэна, то мы с ним часто спорили; но он не внимал никаким доводам, ссылаясь единственно на свои убеждения, а если к этому добавить его невозможный характер, то не удивительно, что он постоянно выводил меня из себя. Один из моих предков сражался в осажденном Дерри, участвовал в битве на реке Бойн, и лично отправил на тот свет своей саблей трех неотесанных ирландцев. Я горжусь им, сказал я О'Хулигэну, я выпил кружку пунша в честь Вильгельма III, и воскликнул: "Lillibulero!" Вне всякого сомнения, после окончания осады между нами случилась бы дуэль, если бы один из нас не признал правоту другого. Но этому не суждено было случиться. В то же время, что я, он был разрезан цепью пополам.