Дон-Аминадо - (А. П. Шполянский) Дон-Аминадо Страница 11

Долго я собирал эту коллекцию. Наконец могу похвастать.

Оказывается, что, если принять одесскую систему деления некоего целого на большую половину и на меньшую, то вся большая половина любезных соотечественников только и делает, что обижается.

Происходит ли это от особой чувствительности или от обмена веществ, не знаю.

Знаю только, что обижаются и опровергают.

Иногда эта страсть к опровержениям захватывает целый беженский район вроде ветряной оспы или краснухи.

Бывает и так, что обиженная личность выступает самостоятельно, опираясь только на самолюбие и орфографию.

Не посягая ни на то, ни на другое, публикую для поль-<ы просвещения несколько выдающихся экземпляров.

1

На основании устава о наказаниях, налагаемых господами мировыми судьями, а также покойного императора Наполеона 1-го, действующего на территории Французской Республики, прошу в ближайшем номере вашей, так сказать, уважаемой газеты исправить досадную опечатку, вкравшуюся куда следует, а именно, что, танцуя мазурку в пользу восстановления родины с благотворительной целью, сказано, что я «бык на своем месте»…

Полагаю, что довольно неудобно публично выражаться про труженика сцены, что он есть грубое животное — бык и еще, главное, что он на своем месте, как будто это какой коровник или вообще загон для скотины…

С почтением

Солист короля Черногорского

и заслуженный артист международных танцев

Пяткин-Терпсихоров.

2

Многоуважаемая Редакция!

В целях восстановления истины не могу обойти фак-том молчания факт искажения правды и матки в вашей органе.

Да погибнет мир, но да здравствует юстиция, как вы* ражались наши древние римляне.

Что же касается существа, то, не говоря уже о деталях вашего сотрудника, в публикуемых мемуарах имеется вопиющая историческая неточность и даже грубая ретроспективная ошибка, на которую считаю себя обязанным пролить.

Поэтому, на основании ответственности перед лицом грядущих поколений, настоящим заявляю, что: я, нижеподписавшийся, штурман дальнего плавания в отставке, Иван Игнатьевич Герасименко, пятидесяти четырех лет. вдовец и теософ, с лицом, пожелавшим остаться неизвестным и скрывшимся под тремя звездочками, ничего общего в упомянутых мемуарах не имею, равно как бунчуковым писарем при ясновельможном пане Гетмане никогда в своей земной жизни не состоял, хотя действительно принужден был при перемене режима удалиться на паровозе, во избежание вышеупомянутого народного гнева.

Настоящее же опровержение считаю необходимым на случай совпадения двух личностей в популярном малорусском окончании, как, например, Левченко или даже Гриценко.

Примите все прочее. И. Герасименко.

3

Дорогая Редакция.

В качестве друга периодической печати, позволяю себе задать небольшой вопрос: уместно ли в такое тяжелое время и при ежедневной дороговизне жизни печатать столь подробные сведения о происходящих землетрясениях, которые самым нежелательным образом действуют на психологию читательских масс, принужденных бороться за существование?

Мне кажется, что, наоборот, надо сеять разумное, доб-|х» е. вечное, а не подобный пессимизм, говорящий о грустных явлениях природы, каковые плюс похоронные анонсы убивают дух самодеятельности.

Прошу сочувствующих этому начинанию откликнуться на столбцах, и, конечно, извиняюсь за беспокойство. С совершенным почтением. Старый друг.

4

М.Г.

Чтобы далеко не бегать, позвольте прибегнуть к содействию голоса печати.

В интересах картд-идантите, каковые до пятнадцати лет считаются младшим возрастом без всяких расходов, надо же ж выяснить, как быть с нашей объединенной молодежью, среди которой имеются многие, что им де-юре под семьдесят, но де-факто никак больше шести-семи лет дать нельзя.

Неужели брать с таких семилеток весь налог полностью. невзирая на букву закона?!

На ответ прилагаю марку.

А. Л. Г.

5

В номере вашей газеты напечатаны так называемые силуэты, в которых имеется один силуэт, прозрачно намекающий на меня, несмотря на явно вымышленное имя мадам де Курдюковой, устроительницы патриотических собеседований на пляже.

Хотя ваш маленький фельетон и не отрицает наличности купального костюма на моем корпусе, но все же позволяет клеветать как по адресу моего пола, так и характера.

Сим заявляю, что я привлекаю его к ответственности и надеюсь, что, хотя он маленький, но от Немезиды не уйдет.

С сов. почтением (подпись).

1926

РАССКАЗ ПРОСТОГО ЧЕЛОВЕКА

Больше всего на свете уважаю я медицину.

На днях, от нечего делать, пошел к доктору: себя показать, на него посмотреть.

Доктор из хохлов, симпатяга.

Обрадовался мне, как родному.

— Здравствуйте, — говорит, — и на что жалуетесь?

— Не такое теперь, — говорю, — время, доктор, чтоб жаловаться, но, между прочим, вам виднее.

— В таком случае ложитесь и не дышите…

Лег это я на ихнюю докторскую мебель, вытянулся во весь рост и не дышу.

А он сейчас же, значит, молоточек вынимает и как начнет со мной, лежачим, по всему корпусу перестукиваться, так его уж и остановить невозможно.

Ну, думаю, пропал я со всеми потрохами!..

Практика у них в эмиграции, наверно, неважная, зато, как до пациента дорвутся, в живых не оставят…

В общем, настукал он по всем местам как следует, потом стал животики мять и говорить:

— Теперь скажите «а»! и еще! и еще!., и все время!

Он, стало быть, мнет, а я акаю.

Так мы с ним минут десять вместе и веселилися.

Потом, видно, и его совесть замучила.

— Одевайтесь обратно, я, — говорит, — на скорбный лист записать вас должен.

— Неужели, — говорю, — так плохо?..

— Дело, — говорит, — не в этом, а именно что у вас товарообмен неважный и во всех ваших веществах никакой диффузии нету!

Гм… ну, думаю, им. конечно, виднее, оделся себе обратно и сел.

А доктор, значит, гроссбух вынимает и, очками нос оседламши, все вопросы подряд спрашивает.

— И по какому поводу прабабушка умерла, и не было ли у нас в роду падучей, и не сосет ли под ложечкой перед