Лев Лукьянов - Набат в Диньдоне Страница 12

12

Палата депутатов заседала четвертый час подряд. Депутаты стояли, сидели и даже лежали на скамьях. Обсуждалась новая форма для школьников. Громкие голоса столицы врывались в открытое окно парламента, заглушая тихий монотонный голос плешивого министра науки и религии, устало сгорбившегося над трибуной. - Я утверждаю, господа,- настойчиво убеждал министр,- что из любых длинных штанов можно сделать короткие. Родители школьников при этом не понесут никаких дополнительных расходов. Достаточно взять в руки ножницы и отрезать штанины. - В моем округе у многих детей вообще нет штанов!- вдруг крикнул с места один из левых депутатов.- Они не по карману родителям! - Демагогия! Красная пропаганда! - непостижимо быстро огрызнулся министр.Кто не бастует, тот имеет штаны!.. Левые депутаты угрожающе зашумели. Полицейские, дремавшие у входов в зал, насторожились. Председатель палаты вскочил со своего места на возвышении и нервно затряс колокольчиком. - Господа! Призываю к порядку! Нам еще нужно успеть обсудить размер штрафов за прогулку собак без намордников. Зал постепенно успокоился. Министр снова принялся доказывать достоинства новой школьной формы... Вдруг к сидевшему в ложе премьеру подошел служи тель и подал листок. Пробежав бумагу глазами, премьер попросил слово для срочного сообщения. Глава правительства просеменил к трибуне, пощелкал пальцем по микрофонам, проверяя звук, и сказал: - Многоуважаемые депутаты! Только что Британская радиовещательная корпорация передала, что наш добрый и могущественный союзник нанес нам дружественный визит! Для этого он избрал порт Диньдон. Сейчас мне доложат, где у нас находится этот порт. А пока я предлагаю избрать делегацию для встречи гостей... Левые депутаты снова подняли шум. Кто-то с места крикнул: - Господин премьер, прошу объяснить, почему мы узнаем о визите гостей от иностранной радиокомпаний? В порядочных домах принято хотя бы по телефону предупреждать о том, что собираешься в гости. - Я думаю, дорогие гости хотели сделать нам приятный сюрприз! моментально нашелся премьер.- Поэтому они явились к нам в дом без предупреждения. - А если бы у нас никого не было дома? - закричали откуда-то с галерки. - У нас все дома! - веско ответил премьер. - У нас всегда все дома! В зале засмеялись. Председатель палаты снова схватился за колокольчик и поспешил премьеру на выручку: - Господин премьер высказался в широком смысле. Говоря о том, что у нас все дома, он вовсе не имел в виду умствениые способности кабинета. Поэтому ваш смех неуместен. Это замечание привело левых депутатов в восторг. Отразившись от безучастной стенки полицейских, смех перекинулся на правое крыло, но быстро там угас. А один из левых даже поддержал премьера: - За такими гостями нужен глаз да глаз! И чем скорей - тем лучше. Пусть правительственная делегация немедленно отправится в этот самый Диньдон... До окружного центра роскошные лимузины делегатов добрались довольно быстро. Небольшая городская площадь внезапно превратилась в выставку последних автомобильных новинок. Значительно хлопали дверцы машин. Блестели на солнце монокли, белоснежные воротнички и лысины. Местные жители, пораженные обилием зеркальных стекол, ярких красок, хромированных деталей, молча рассматривали важных господ. Первыми пришли в себя мальчишки. Они облепили машины и подняли отчаянный спор о цилиндрах, лошадиных силах, спидометрах и прочих верных признаках "сладкой жизни"... Премьеру впервые довелось быть в такой глуши. И не удивительно - главы правительств в республике менялись так часто, что никто из них не успевал познакомиться со своими обязанностями, не говоря уже о знакомстве со страной. Путешествие в Диньдон явилось для премьера исключительным событием, и он на все смотрел широко открытыми глазами: кругом лежали целые груды впечатлений, вполне пригодных для мемуаров. Премьер тут же на площади придумал название первого тома - "Я и наша республика". Нет, пожалуй, лучше - "Я и моя республика". Премьер с удовольствием улыбался легко смущавшимся крестьянкам в дешевых, добела исстиранных платьях, их суровым неулыбчивым мужьям в грубых домотканых куртках, любопытным черноглазым мальчишкам и девчон-кам, смотревшим на него с немым обожанием. Так дети обычно смотрят на дорогую куклу, недосягаемую за стеклом витрины. Глава правительства был настолько умилен этими взглядами, что вытащил из кармана пачку сигарет и одарил ими ребятишек. Разглядывая своих сограждан, премьер не заметил, как на площадь вступила длинная колонна мулов, предво-дительствуемая префектом округа. Иностранные дипломаты, сопровождавшие главу правительства, удивленно загудели. Подоспевший губернатор шепотом разъяснил, что дальше следовать на лимузинах опасно: машины, привыкшие со дня своего рожденья к гладкому асфальту, едва ли сумеют одолеть последние километры. Премьер даже побелел от гнева. Этот префект-идиот выставил его на посмешище всей Европы. Ему уже рисовались аршинные газетные заголовки и неминуемый правительственный кризис. - Чтоб завтра дорога была в порядке! - шепнул премьер губернатору и, стараясь изобразить улыбку, повернулся к недоумевающим дипломатам. - Не удивляйтесь, господа! - сказал он.- Нам с вами, думающим о благе народа в тиши кабинетов, в мягких креслах, полезна небольшая разминка. Я хотел, чтобы наша поездка в славный град Диньдон стала бы увлекательным приключением. Вот почему, господа, вы видите перед собой этих скромных четвероногих тружеников. Да здравствует наш веселый пикник!.. Дипломаты кисло улыбались. - Между прочим, господа,- воодушевленно присочинил премьер,- нам стоило огромных трудов в век автомобилей, экспрессов и лайнеров раздобыть этих мулов. Признаюсь, пришлось провести тотальную мобилизацию во всех зверинцах и цирках. Это очень занятно!-вежливо согласился дуайен дипломатического корпуса,- но мы надеемся, что в следующий раз вы не мобилизуете львов или тигров.

- Договорились,- мило улыбнулся премьер и неза-метно показал префекту кулак.- Смелее, господа! Я уверен, наша искренняя любовь к доброму и великому союзнику всей свободной Европы выдержит это испытание. В присутствии посла великой державы, решившей нанести визит в Диньдон, никто из дипломатов не осмелился подвергнуть сомнению это заявление. С кислыми физиономиями иностранцы и свита полезли на мулов. Над площадью поднялась густая пыль. Мулы, не привыкшие иметь дела с такими высокопоставленными людьми, возмущенно кричали и брыкались. Посла одной южноамериканской державы трижды поднимали с земли. Фоторепортеры, безостановочно щелкая камерами, выли от восторга. Воспользовавшись суматохой, премьер дернул перепуганного префекта за рукав и, показав на ближайшего мула, спросил: - С какой стороны на него садиться? - С любой, ваше превосходительство. И держитесь, пожалуйста, за гриву... - Завтра я вас самого возьму за гриву! - гневно пообещал премьер. Двое дюжих молодцов из личной охраны, кряхтя, водрузили главу правительства на мула. Взявшись за уздечку, префект потащил мула к выезду с площади. Растянувшись километровой цепочкой, кавалькада двинулась к Диньдону. Пыль медленно оседала на лакированные кузова отвергнутых автомобилей. В пути премьер не позволил сделать ни одной остановки. Он молча пил свою горькую чашу. Мул, будто нарочно, выбирал на дороге яму за ямой и, казалось, хромал на все четыре ноги. Но и свите было не легче. Смешки и шуточки кончились после первой стометровки. Кавалькада двигалась в гробовом молчании. Путешественники, вцепившись в мулов, с надеждой смотрели вперед. Если бы сложить все богатства, которые каждый в душе сулил за то, чтобы за следующим поворотом показался этот проклятый Диньдон, то оскудевший бюджет республики моментально ожил. Но Диньдон не показывался ни за вторым, ни за пятым, ни за десятым поворотом. Диньдон появился на горизонте только через час... Мул премьера, почуяв конец пути, словно спортсмен перед стартом, собрал последние силы и ринулся вперед. За ним бросились все остальные. Кавалькада лихо промчалась мимо обезумевших репортеров и ворвалась в город. На площади перед башней с часами мул премьера резко затормозил, и глава правительства, перелетев через его голову, шлепнулся у ног вытянувшегося, украшенного бантом Моторолли. - Патриотический Диньдон приветствует вас! - радостно выпалил аптекарь, предупрежденный журналистами о скором прибытии высоких гостей. - Где здесь можно достать свинцовые примочки? - жалобно спросил премьер, не поднимаясь с земли. - Я уже приготовил! - доверительно шепнул Моторолли.- К вашим услугам мой дом и моя аптека! - Хочу в аптеку,- сказал премьер и закрыл один глаз. Другой уже был прикрыт огромным багровым синяком...

13

Рано утром город был разбужен мощным гулом мотора. Над башней с часами висел вертолет. Военно-воздушная стрекоза, по-видимому, старалась уцепиться за шпиль. Незадачливый парашютист, все еще болтавшийся на башне, размахивал руками, дергался, изгибался - почитатели модных танцев могли бы позавидовать его воздушным па. Парень никак не мог ухватиться за трап, который ему сбрасывали с вертолета. Прибежавшие на площадь репортеры подняли страшный гвалт. По их мнению, спасательные работы начались слишком рано: солнце еще пряталось за холмами, и снимки могли получиться неудачными. Командование сочло эти опасения основательными, и вертолет улетел. А парень начал сыпать сверху самые отборные ругательства. Досталось богу, черту, всем планам помощи Европе и даже самому президенту... Часом позже, едва Диньдон снова успел погрузиться в последнюю сладкую дремоту, на улицы медленно вползла вереница тяжелых вездеходов. Проутюжив узкие улочки, грузовики остановились у ресторана Сервантуса. На кузовах фургонов алели рекламные надписи транспортного агентства "Помпа". Фирма постаралась оправдать свое название. В течение двух часов, подняв густое облако пыли, рабочие разгружали машины. Скоро улица заполнилась огромным количеством узких прямоугольных ящиков, напоминавших гробы. Когда разгрузка кончилась, стало ясно, что колонна не может двинуться в обратный путь: дорога была наглухо забита грузами. После короткого совещания представители фирмы "Помпа" снова набросились на ящики. Часа через три грузовики наконец были освобождены из плена, и колонна покинула Диньдон. У входа в "Помпею" остались груда ящиков и толпа любопытных. Горожане почтительно расступались, пропуская капитана Микки Мауса, деловито проверявшего номера грузов. После полудня к месту происшествия прибыл генерал Дог. Его сопровождало двое солдат. Осмотрев площадку, генерал прикинул, где лучше разместить посты охраны, По его команде один из солдат забрался на крышу аптеки, откуда была хорошо видна вся улица, а другой встал у входа в ресторан. Если до этого зрителей больше всего поражало обилие цветной упаковки, то после прибытия солдат каждый понял, что никогда себе не простит, если уйдет, не узнав, что за ней скрывается. Юркий мальчишка, подстрекаемый взрослыми, подобрался к одному из ящиков и, ловко орудуя ножом, сорвал с него картонную крышку. Толпа быстро придвинулась и, словно волна прибоя, разбившаяся о каменный причал, хлынула обратно. В коробке, сверкая па солнце целлофановой оберткой, лежал новенький черно-белый пограничный столб. У самой макушки он был перевязан кокетливой лентой с четкой надписью: "Сделано в США"... - Все ясно! - громко сказал продавец Крах.- В нашем Диньдоне пройдет государственная граница... Но обсудить эту новость не удалось. Над городом поплыли тревожные звуки набата. Колокола звали на городской пустырь. Там начиналось образцово-показательное сражение между моряками и пехотинцами, которым гости решили ознаменовать встречу с премьер-министром. Если бы через четверть часа в Диньдон забрел какой-нибудь путник, то он, несомненно, решил бы, что в городе произошла катастрофа. Дома и улицы опустели. Ветер раскачивал незапертые двери, козы бесстрашно обгладывали цветы, человеческий голос был слышен только в одном из переулков, да и то его извергал забытый радиоприемник, терпеливо убеждавший пространство в пользе "общего рынка"... Зато на пустыре яблоку некуда было упасть. Тонкая нитка солдат с трудом ограждала от любознательных горожан наспех сколоченную деревянную трибуну, на которой собрались почетные гости. Четыре места по правую руку премьера были оставлены для членов КАП. Но эти места пустовали. Члены КАП были единственными людьми в Диньдоне, если не считать Вею и Трея, которые не проявили никакого интереса к предстоящему сражению. Парень и девушка отсутствовали по уважительной причине - они ничего не знали о военной игре. Поутру, забравшись на один из холмов, подступавших к городу, они обменялись первым поцелуем, потом вторым, потом третьим. Потом потеряли счет. Как широко известно, влюбленные предпочитают обходиться без посторонних свидетелей. Поэтому, услышав колокольный перезвон, молодые люди, вместо того чтобы поспешить в город, направились в обратную сторону, глубже в лес... А члены КАП не могли прибыть па пустырь, так как в это время были заняты последними сборами. Они уезжали в столицу. Все четверо стояли вокруг исторического круглого стола в гостиной аптекаря. - Чек у вас? - в десятый раз спрашивал похудевший от волнения комиссар. В десятый раз Моторолли хватался за внутренний карман пиджака и раздраженно огрызался: - Оставьте меня в покое! Сколько можно проверять! Отдав последние распоряжения домашним, аптекарь взглянул на часы и сказал: - До поезда сорок минут. Думаю, нам лучше пойти заранее. - Подожди, сын мой,- вдруг остановил его отец Кукаре,- Я считаю, что все-таки нам надо принять кое-какие меры предосторожности. Помню, в одном из журналов я вычитал, как в Америке перевозят важные документы... - В броневике? - догадался Сервантус. - Нет, это устарело. Броневик можно взорвать. Просто берут солидный портфель, кладут в него секретные бумаги, запирают... - Портфель могут украсть,- возразил комиссар. - Вы не дослушали, дети мои,- терпеливо сказал священник.- Так вот, надо взять портфель, запереть в него чек, а затем с помощью наручников пристегнуть ручку портфеля к запястью уважаемого Моторолли. Таким образом, портфель могут украсть только вместе с господином аптекарем... Сервантус немедля показал свой здоровенный кулак: - Пусть попробуют! - Хорошая идея,- одобрил комиссар.- Правда, однажды в моей практике был случай, когда был украден владелец чемодана, а сам чемодан остался в неприкосновенности. Но это был исключительный случай. Преступники были настолько пьяны, что перепутали объект кражи с владельцем объекта... Хитрый Моторолли, сообразив, что впоследствии сумеет красочно описывать газетчикам перевозку чека в столицу, поддержал предложение священника. - Как всегда, наша святая церковь права! - торжественно воскликнул аптекарь и протянул руку комиссару.- Где наручники?.. - Одну минуточку! - сказал комиссар Фьють и быстро вытащил из своего толстого, перетянутого ремнями портфеля сорочки и носки, прихваченные в дорогу. Моторолли осторожно спрятал в кожаные недра конверт с двухсотмиллионным чеком и снова вытянул руку. Фьють аккуратно запер портфель и, пошарив в карманах, достал изящные стальные наручники. - Новинка сезона! - похвастал он, показывая блестящие браслеты.- Особо прочная сталь. Внутри синтетическая подкладка - не потеет рука. Одно кольцо наручников замкнулось на ручке портфеля. Другое на волосатой аптекарской руке. - Пошли! - скомандовал председатель КАП и, прижав портфель под мышкой, направился к двери. Торопясь и подталкивая друг друга, за ним поспешили остальные коммерсанты. На пустынной улице, пробиравшейся среди деревьев, домов и водопроводных колонок к железнодорожной станции, путешественники выглядели не хуже героев голливудских детективов. Впереди настороженно шел аптекарь. Надвинув шляпу на лоб, подняв воротник блестящего прозрачного плаща, он крепко прижимал к себе яркий желтый портфель. Поглядев на аптекаря, любой встречный мальчишка без труда догадался бы, что в портфеле хранится солидная сумма. Слева, опустив правую руку в карман зеленого полосатого пиджака, шагал комиссар. Его неумело повязанная артистическая бабочка и оранжевые туфли на необыкновенно толстой подошве явно указывали на принадлежность к полиции. Карман пиджака грозно оттопыривался, и Моторолли уже трижды просил комиссара на всякий случай идти с другой стороны. Аптекарь страшно боялся огнестрельного оружия. Шествие замыкали отец Кукаре и ресторатор Сервантус. Священник, подкрепившись на дорогу из своей фляги, беззаботно рассказывал всякие занятные истории о грабежах в Новом свете. Сервантус с интересом слушал и безостановочно дымил здоровой сигарой, почти такой же толстой; как и дубинка, которую он тащил в руке,