Павел Зайцев - Увидеть море Страница 12

- Вино всё? Аааа… Наливай водки! — обреченно махнул Миша мне и затянул про «Не спеши ты нас хоронить»

- У наа-а-ас дома детей мал-мала-а-а-а!!! — рякнуло пять здоровых глоток. Стаканы были сдвинуты и опустошены.

- Даа и просто хотелось ПОПИ-И-ИТЬ!!! — высоко залился Миша, молниеносно, метнув за бородку порцию «Пятигорской», в промежутке между перестановкой аккордов.

«Предводительница гарема» недовольно поднялась и, неискренне улыбнувшись Мише на прощанье, покинула наше укрепление.

Первая атака на наши редуты была отбита успешно.

Эпизод 9: «Ай дон'т спик рашн!»

«Веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твое радости во дни юности твоей, и ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за все это Бог приведет тебя на суд»

Четвёртая группа факультета английского и немецкого языков, в которую я попал, состояла практически из одних девушек. Единственным представителем мужского пола, кроме меня был Андрей.

Худой, очень высокий и явно старше других сокурсников в любое время года он был одет по последней гранжевой моде в узкие потёртые чёрые джинсы, большие черные ботинки и красную рубашку в крупную черную клетку.

Светлые, почти белые волосы и кожа с красноватым оттенком делала его похожим на альбиноса, а неизменные тёмные очки на Ивана Демидова, который в те далёкие времена вёл забытую уже передачу «МузОбоз».

Памятуя о своём плохом зрении, я поспешил занять первую парту, Андрей присоединился ко мне, выложив из рюкзака на парту целую кучу кассет с незнакомыми названиями исполнителей. Dead Can Dance, Nick Cave, The Doors, Einsturzende Neubauten и Tom Waits — всего этого я никогда не слышал и был заинтригован.

- Что за музыка? — спросил я.

- Это? Да так, переписать взял у девочки знакомой с испанского факультета, — Андрей был из местных и знал почти всех студентов от первого до пятого курса.

Я выразил желание обзавестись копией интересной музыки, отчасти действительно из любопытства, отчасти в поисках единомышленников. Я жаждал общаться с другими меломанами, обмениваться кассетами, обсуждать альбомы и новейшие направления в современной музыке. По причинам культурной ограниченности кругов, в которых я вращался в Нальчике, ранее я был лишён такой возможности, и теперь изо всех сил стремился восполнить пробел.

Несмотря на отстранённый и слегка высокомерный вид, Андрей оказался простым в общении и дружелюбным парнем, и с энтузиазмом взялся за моё культурное, или лучше сказать субкультурное образование. После того, как я с трудом осилил The Doors и Nick Cave, но остался глух к Dead Can Dance и Саморазрушающимся Новостройкам (Einsturzende Neubauten), Андрей познакомил меня с творчеством групп Калинов Мост и Гражданская Оборона.

Музыкально несложные и поэтически продвинутые песни этих команд сразу понравились мне и пополнили наш с Мишей гитарный репертуар. Многим студенткам из общаги пришлось потом с округлёнными глазами выслушивать на пьянках про то, как… «смехом свеченный, брызги звал извечь в день чужих затей. В скалах выгранил плески плеч твоих, чуб крылом задел…»

- Паша, Миша, а сыграйте, пожалуйста, «Королеву снежную» или «Здесь лапы у елей дрожат на ветру», — просили девчонки. Они хотели романтики, красивых ухаживаний, походов в рестораны и, в идеале, подарков из ювелирного магазина. Мы могли предложить им странные песни под гитару, танцы под похрипывающий китайский магнитофон и водку с легендарным «Инвайтом». И, что удивительно, этого вполне хватало.

Киту Ричардсу из Роллинг Стоунз приписывают фразу про то, что «Если кто, то из гитаристов вам скажет, что он взялся за гитару не для того, чтобы нравиться девушкам, можете смело плюнуть ему в лицо». Не знаю, что именно послужило стимулом в моём случае, но я влюбился в этот инструмент с той самой секунды, как только услышал ужасно фальшивое дворовое исполнение песни про «вот идёт караван, по зыбучим пескам…» на фатально расстроенной гитаре.

Бытует мнение, что судьба человека предопределена ещё до его рождения, но мне кажется, что, если бы не моя тяга к гитаре, жизнь могла сложиться иначе. Как говаривал Курт Вонненгут: «Если вы всерьез хотите разочаровать родителей, а к гомосексуализму душа не лежит — идите в искусство».

Весь первый год учебы Миша натаскивал меня основам гитарных премудростей, и второй курс я уже встретил во всеоружии.

Гитара открыла доступ на все лучшие вечеринки общаги и резко повысила интерес к моей персоне со стороны женского пола. Однако дальше дружеского общения никакого продвижения не было, и это удручало.

Постепенно сложилась постоянная компания, проводившая вместе почти все вечера.

Трое парней: я, Толик (после расселения по разным блокам наша дружба только окрепла) и первокурсник Рома. Обычно, к первокурсникам мы относились свысока, однако, Рома был соседом Толика, который теперь опять стал первокурсником, оставшись на второй год, и поэтому, если мы устраивали вечеринку у Толика, не пригласить Рому было никак нельзя. К тому же он был весёлым парнем с лёгким, беззлобным характером. Худой и угловатый, с лицом, немного напоминающим мультипликационного лягушонка, он беспрестанно шутил и юморил. Шутил он не столько над окружающими, сколько над самим собой, и поэтому тут же сделался всеобщим любимцем.

Женской половиной нашей дружной компании были три наши однокурсницы: Света, Юля и Наташа.

Света признавалась нами самой симпатичной, но подруги её были тоже вполне привлекательны. По поводу популярности у девушек наши мнения расходились.

- Уклунки, вы себя в зеркало видели? — задавал Толик риторический вопрос, явно намекая на превосходство в смысле внешней красоты.

- Ага, но что-то меня они в гости почаще зовут, — бравировал я музыкальной востребованностью.

- А я… а я… а я просто рад, за вашу личную жизнь, парни! А теперь, если ни у кого из достопочтенных Дон Жуанов сегодняшний вечер не занят эротическим свиданием с прекрасной леди, предлагаю пойти за водкой и нажраться, как настоящие комбайнёры.

- Скотина, ты Рома, — отвечали мы. Человек Рома был сельский и, конечно, порой мог ляпнуть бестактность. — Пойдём.

Полгода до зимней сессии второго курса я проходил счастливым обладателем повышенной стипендии. Вместе с деньгами родителей выходило неплохо.

Учеба не напрягала меня, я платил ей взаимностью. Весь первый курс мы с Андрюхой прогуливали пары и лекции, но сессию сдали на отлично. Очевидно, что корпеть над учебниками было уделом серой массы, а интеллектуальную элиту ждало познание окружающего социума.

Куча свободного времени, никаких обязательств и немного денег в кармане, что ещё нужно молодому человеку, чтобы почувствовать себя на вершине мира!

Казалось, жизнь и так была сладка, как ферганская дыня, но в середине октября родной ВУЗ подкинул приятный сюрприз. Юбилей ПГПИИЯ выпал на 1995-год. В связи с этим, всем, получающим стипендию, выдали её в тройном юбилейном размере!

Ещё на первом месяце обучения Андрюха был избран старостой группы за свои солидные залысины и раскатистый бас, и теперь, пользуясь его правом как старосты получать стипендию за всю группу, мы вдвоем поспешили за купюрами в студенческую кассу и конвертировать дары небес в веселье и радость. Осенний день радовал тёплой курортной погодой и охапками медно-красных листьев, и звал отправиться в путь, поэтому мысли о посещении пар в таких условиях у нас даже не возникало.

- В «Галс»! Познакомлю тебя с тусовкой, — предложил Андрей.

Я, конечно, согласился. Давно предвкушал встречу с людьми из настоящей богемы — художниками, музыкантами и просто непризнанными гениями без определённой формы самовыражения, вроде Андрюхи.

По дороге мы остановились в кафе, чтобы выпить по чашке водки за юбилей родного института, точнее, за праздник тройной стипендии.

Пара водок превратилась в длинную череду. Всё потому, что с Андреем всегда было о чём поговорить. Несмотря на позицию эстетического эскаписта (не путать со скопцом), он мог очень здраво судить о любом жизненном вопросе и ситуации. Человек он был бывалый, и в своё время совершил несколько автостопных поездок сквозь Россию и Европу по хиппи-маршруту, хотя и, как все близко знакомые с хиппи, горячо их не любил.

- Никогда не верь хиппи! — Андрей наклонился ко мне, дыша перегаром, сжимая в одной руке стакан с водкой, а в другой вилку со шпротой. После пары стаканов лицо его становилось совсем красным, что вкупе с белёсыми бровями придавало ему совсем уже иноземный, а может быть даже и потусторонний вид. — Они все лентяи, нытики и попрошайки!

- А как же свободная любовь, — робко спросил я, волнуясь за романтический образ «детей лета».

- Брехня! У них там за свободную любовь только страшные девочки всякие, на которых так никто не смотрит, — в голосе Андрея послышалась обида.