Дядя Фред весенней порой - Вудхаус Пэлем Грэнвил Страница 13

Ничтожные причины вызывают великие события. Эша давно раздражал склочный хозяин, но он перетерпел бы, если бы не заветное слово. О слизистой оболочке он больше слышать не мог.

– А чего вы хотите? – сурово спросил он. – Курите целый день, сидите сиднем…

Мистер Питерc дернулся, но выговорить ничего не мог.

– Меня, – продолжал Эш, – от таких людей воротит. Не двигаются, орут, курят на пустой желудок, а потом ноют. Ах, какие мученики! Да поработай я над вами месяц, вы бы кирпичи жевали. Подъем, гимнастика, холодная ванна, быстрая ходьба…

– Нахал! – взорвался мистер Питерc. – Кто – вас – спрашивал?!

– Не мешайте! – твердо ответил Эш. – Я сбился…

– Что за тон?

Эш шагнул к дверям.

– Хорошо, – сказал он. – Ухожу. Ищите кого-нибудь другого.

Челюсть у мистера Питерса отвисла, глаза вылезли из орбит.

– Если бы я знал, на что иду, – продолжал Эш, – я бы не согласился и за сто тысяч. Могли бы взять меня секретарем! Дворецкий что-то подозревает, старшая горничная смотрит так, словно я – дохлая мышь. – Голос его задрожал от жалости. – Вы понимаете, на что вы меня обрекли? Спокойной минуты нет в этом замке! Один этикет чего стоит! А тут вы еще орете, срываете на мне злость! Нет, какая наглость! Сам себя убивает, а отыгрывается на мне! А я терпи, да? Так по-вашему? Не-ет. Хватит. Нужен вам этот скарабей, ищите кого-нибудь другого. Я ухожу.

Когда он сделал еще один шаг к двери, дрожащие пальцы вцепились в его рукав.

– Мой дорогой! – выговорил хозяин. – Мой дорогой, одумайтесь!

Опьяненный своим красноречием Эш выпятил грудь и расставил ноги, словно Колосс Родосский.

– Вот как? – холодно сказал он, высвободив локоть. – Что ж, выясним отношения. Если каждый раз, когда вам худо, вы будете орать, я не останусь ни за какие деньги.

– Мой дорогой, я погорячился!

– Да? Бросьте сигару.

– Мой дорогой!

– Бросьте. Конечно, вы погорячились! У вас нервы – ни к собакам. Извинениями вы не отделаетесь. При таком режиме вы спокойнее не станете. Вы должны слушаться меня, как врача. Курить бросаем. По утрам – гимнастика.

– Да, да.

– Прекрасно.

– Минутку! А какая гимнастика?

– Завтра увидите. Быстрая ходьба.

– Я не люблю ходить пешком!

– Перебьетесь. Холодные ванны.

– Да, да.

– Прекрасно.

– Минутку! Холодные, в моем возрасте…

– Сразу помолодеете. Значит, ванны.

– Да, да, да.

– Договорились?

– Да!

– Прекрасно.

Именно на этом месте беседы раздался звон гонга.

– Что ж, мы успели, – заметил Эш.

– Молодой человек, – выговорил Питерc, – если при всех этих муках вы не украдете Хеопса, я с вас шкуру сдеру.

– Так не пойдет, – сказал Эш, – думайте только о прекрасном.

– Содрать с вас шкуру, – сказал хозяин, – поистине прекрасная мысль.

5

Чтобы хлеб не обратился в пепел без мистера Биджа, старшие слуги поздно начинали обед. Дворецкий сидел во главе стола, пока у хозяев не доходило до кофе, да и то отлучался всего на несколько минут.

Когда Эш шел в столовую, его перехватил почтительный мальчик и повел к домоправительнице. Там было много народу, все живо беседовали, и Эш ощутил примерно то, что ощущал в свой первый школьный день. Все гости, кроме Питерса с дочерью, уже бывали здесь, и слуги их хорошо знали друг друга.

При появлении новичка они глухо зарокотали и, к его немалому ужасу, уставились на него. Однако на выручку пришла домоправительница, миссис Твемлоу, похожая на Биджа, как парная ваза или другой фазан в связке. Глядя на нее, каждый тоже думал про апоплексические удары и мог причислить ее к растительному царству.

– Добро пожаловать в Бландингский замок, – сказала она.

Эш удивился и тому, что это сказал не Бидж, и тому, что Джоан выглядела тут совершенно естественно.

Миссис Твемлоу стала знакомить его с остальными обстоятельно и без спешки. Каждому из знатных слуг он пожимал руку, каждому улыбался, пока лицевые мышцы не свела гримаса. Теперь он удивлялся тому, что столько народу уместилось в сравнительно небольшой комнате.

– С мисс Симеон вы знакомы, – сказала миссис Твемлоу, и он чуть не ответил «Нет», но понял, что это Джоан. – Мистер Джадсон – мистер Марсон. Мистер Джадсон – лакей мистера Фредерика.

– Вы еще не видели нашего Фредди? – спросил солидный и плешивый Джадсон. – На него стоит посмотреть.

– Мистер Марсон, – сказала миссис Твемлоу, – мистер Феррис, лакей лорда Стокхеда.

– Очень приятно, – сказал Феррис, брюнет с высоким лбом и циничным взглядом.

– Мисс Уиллоуби, это мистер Марсон, который поведет вас к столу. Мисс Уиллоуби – горничная леди Милдред, нашей старшей дочери[13].

Эш удивился, что дочь миссис Твемлоу – леди, но разум подсказал ему, что подразумеваются лорд Эмсворт и его покойная супруга. Представили его и величавой мисс Честер, горничной леди Энн, и он обрадовался, что она идет к столу перед ним. Когда его познакомили со всеми, беседа возобновилась. Говорили только о хозяевах. Вероятно, слуги пониже говорили о старших слугах, и так далее. Где же самый низ? По-видимому, он состоял из почтительного мальчика, которому беседовать не с кем, и он рассуждает в одиночестве.

Эш чуть не поделился этой гипотезой с мисс Уиллоуби, но решил, что та его не поймет, и заговорил о новых спектаклях. Она обожала театр, а ее хозяин – клубы, так что они с хозяйкой большей частью жили в городе. Деревню мисс Уиллоуби не любила, поскольку там скучно.

– Вам не скучно в деревне, мистер Марсон? – осведомилась она.

– О нет! – ответил Эш и по довольному хихиканью с удивлением понял, что слова его сошли за комплимент.

Появился мистер Бидж, немного отрешенный, как всякий, на кого возложено бремя великой ответственности.

– Альфред пролил белое вино, – глухо и горестно сообщил он миссис Твемлоу. – Чуть не попало на руку его светлости!

Миссис Твемлоу сочувственно заохала. Мистер Бидж явственно устал от бремени бытия; но услышав «Кушать подано», предложил ей руку.

Эш чуть не нарушил порядок, но мисс Уиллоуби его удержала, пропустив вперед мисс Честер с неопознанным человечком.

– Какой вы рассеянный! – сказала она. – Прямо как его светлость.

– Лорд Эмсворт рассеян?

Мисс Уиллоуби рассмеялась:

– Да он свое имя скоро забудет! Если бы не мистер Бакстер, он бы совсем пропал.

– Мистера Бакстера я, кажется, видел.

– Поживете здесь, много раз увидите. Он всем заправляет, между нами говоря. Всюду лезет, буквально всюду лезет! Никуда от него не скроешься.

Шествие вошло тем временем в столовую. Мистер Бидж снисходительно прочитал молитву. Обед начался.

– А мисс Питерc вам нравится? – возобновила беседу мисс Уиллоуби.

– Я ее мельком видел, на вокзале.

– Значит, вы у них недавно служите?

– Со среды.

– Где же вы служили раньше?

– О, я… я, так сказать…

– Вы отдохнули после дороги? – громко спросила Джоан. Благодарно на нее посмотрев, Эш отвечал, что чувствует себя превосходно, а соседка его за это время примкнула к спору о том, какая из железных дорог хуже всего.

Бидж во главе стола беседовал с Феррисом, чей хозяин, лорд Стокхед, и был тем «бедным Перси», о котором говорил Фредерик.

– Мы были чрезвычайно огорчены, – говорил дворецкий еще весомей, чем обычно, – узнав из газет о ваших несчастьях.

– Да, мистер Бидж, – отвечал Феррис, – не повезло нам. Перси основательно влип.

В беседу вмешалась мисс Честер.

– И что он в ней нашел? – сказала она. – Газеты писали – бездна обаяния, а на фотографии – ничего особенного. Странный у некоторых вкус!

– Фотография не отдает ей должного, мисс Честер, – возразил Феррис, – я был в суде и могу удостоверить, что в ней есть шарм, да, шарм. А Перси у нас чувствительный, уж я-то знаю.

Бидж повернулся к Джоан:

– Мы говорим об очень прискорбном деле, мисс Симеон. Нарушение брачных обещаний. Лорд Стокхед – наш племянник. Его светлость, лорд Эмсворт, принял это близко к сердцу.