Жизнеописание оболтуса - Виктор Сапожников Страница 13

голым торсом, в кирзовых сапогах и широких солдатских штанах — дети русских рабочих городков, украинских хуторов, казахских и татарских аулов, грузинских и армянских селений. Они в едином порыве размахивали руками, делали наклоны и прыжки, устраивали такие фортели на турнике, что, казалось, стальная конструкция скоро упадет от физического перенапряжения и эмоционального выгорания.

Глядя по очереди на наших и немцев, становилось понятно, почему прошедшая война закончилась в Берлине, а не в Москве. Я еще немного помечтал, как в будущем стану частью этой неукротимой победоносной «кирзовосапожной» машины, и отправился домой завтракать.

Моя жизнь на военной базе не сильно отличалась от алма-атинского времяпрепровождения. Я быстро сдружился с местными ребятами — офицерскими детьми, коих здесь водилось великое множество. Мы попеременно играли в мушкетеров, рыцарей, разведчиков и прочих партизан. Ассортимент игрушек здесь был побогаче, чем в Алма-Ате: гильзы, парашютики от ракетниц, настоящие пилотки, ремни и прочие «околовоенные» вещицы. Ну и, конечно же, у каждого сорванца в кармане была парочка настоящих патронов. Это сейчас пацан, таскающий с собой пару «5.45-ых» вызвал бы панику, а на базе даже родители не пытались их у меня отобрать. Более того, о чем я расскажу позже, несколько патронов я благополучно довез до СССР, что сегодня кажется полнейшей дичью.

Еще одним развлечением было шастанье за солдатами. Чистят бойцы картошку возле столовой, складывают парашюты или занимаются другими необременительными хозяйственными делами — там обязательно будет ошиваться пара-тройка ребят. Солдаты тоже были разные: одни — угрюмые и неразговорчивые (с такими не интересно), другие — добряки, готовые поделиться нехитрыми лакомствами и разными безделушками, а третьи — шутники и балагуры. Некоторых сейчас назвали бы троллями.

— Знайте, пацаны. Все офицеры — настоящие засранцы, — выдает шоковый контент смуглый черноволосый парень, чистящий картошку. — Они заставляют простых солдат работать, делать зарядку, подметать плац. А сами живут в квартирах с женами, получают зарплату и пьют немецкое пиво на выходных. Ну разве это справедливо?

Я искренне проникаюсь этой сермяжной солдатской правдой. А ведь действительно, несправедливо получается. Только мне не нравится, что моего дядю называют засранцем.

— Не все офицеры плохие! — говорю я. — Мой дядя хороший. Вы ему только скажите, и он разрешит вам не работать, а еще пивом угостит. Как моего папу.

— А ты кто такой, салажонок? Откуда взялся? — добродушно удивляется солдат. Другие бойцы посмеиваются.

— Я из Алма-Аты приехал.

— Земляк! — лицо парня расплывается в улыбке. — Иди сюда, я тебя обниму. Как зовут?

Я осторожно подхожу. Парень хлопает меня по плечу.

— Меня зовут Витя. А вы тоже из Алма-Аты? — спрашиваю. — Я вас там не видел.

— Нет, я из Ташкента. Но это рядом. Земляки! Виталик! — солдат снова меня трясет за плечи. — А дядя твой тоже из Алма-Аты?

— Да. Он хороший.

— Эх, хотел бы я тебе поверить. Ну да ладно. Принесет сегодня твой дядя пива к нам в казарму — так и быть, не буду его больше засранцем называть. А если всех наших ребят он отпустит в отпуск, я тебе настоящий автомат подарю! Приедешь в Алма-Ату — пацаны конкретно будут завидовать.

— Обязательно! Все сделаю, земляк! — я убегаю домой, твердо решив выполнить все справедливые просьбы солдата.

Позади меня слышен дружный смех — это бойцы уже начали радоваться пиву и будущему отпуску.

С нетерпением я ждал, когда дядя вернется со службы, мечтая, как избавлюсь от своего уродского оранжевого автомата и заведу новое оружие. Весь двор от зависти и страха упадет в обморок. И вот слышны знакомые шаги, открывается дверь. Я ловлю дядю на пороге и сбивчиво вываливаю информацию о разговоре с земляком, пиве, отпуске и обещанном автомате. Сначала он пытался понять, что же я от него хочу, странно моргал, переспрашивал, таращил глаза и чесал щеку. Но потом просто взорвался хохотом: минуть пять ржал, хватался за живот, закатывался, а иногда даже подхрюкивал от удовольствия. В какой-то момент я понял, что он смеется надо мной, и чуть не расплакался. Мечта о собственном автомате рассыпалась, словно карточный домик. Немного отдышавшись, дядя сказал, что солдаты просто так пошутили, и на самом деле, чтобы получить настоящее оружие, нужно самому пойти в армию, то есть стать призывником или курсантом военного училища. Да и там основными боевыми инструментами станут лопата и метла. От обиды за разбитую мечту, а также из-за своей общей «говнистости» я решил слегка всем отомстить: пожаловаться на солдат и поддеть дядю.

— А солдаты всех офицеров засранцами называют. Говорят, что вы слишком хорошо живете, а их заставляете работать.

К моему удивлению, дядя отнесся к этой информации философски.

— Я их понимаю — сам был курсантом. А это практически то же самое, что и солдат. Мы тоже жили в казармах, работали, убирали территорию, бегали кроссы, тренировались и стояли в караулах. Нам тоже было тяжело, но мы все это прошли. Солдаты просто не видели наших мучений и стараний. Ну а теперь им приходится делать все то же самое. А вот скажи, кто будет территорию подметать и картошку чистить? Те, кто по этому плацу ходят и лопают пюре с котлетками.

На следующий день я случайно столкнулся с веселым солдатом возле столовой.

— Виталик, привет! Что-то твой дядя вчера не приходил, — насмешливо сказал боец.

— Ты — обманщик, — обиженно отвечал я. — Детям автоматы не дают. А солдатам пиво не положено.

— Земляк, не обижайся. Я же просто пошутил. Вот, возьми мой значок парашютиста. Еще я тебе свой адрес оставлю. Когда вырастешь, то приедешь в гости. Я тебе красивую невесту найду. Будет тебя любить и каждый день вкусный плов готовить.

— А не обманешь, как с автоматом?

— Конкретно говорю! Знаешь, земляк, я бы тебе и автомат подарил, мне не жалко. Это засранцы-офицеры не разрешают.

Sovietflix

В те годы на военной базе уже работал советский аналог стримингового сервиса Netflix. Конечно, тогда еще не было всех этих новых технологий и широкополосного интернета, поэтому Sovietflix имел свои особенности и немного другую, как сегодня говорят, бизнес-модель.

Итак, на базе была студия телевизионного вещания, которая работала на собственной частоте. Ее можно было легко поймать на любом местном телевизоре. Днем студия ретранслировала программы советских каналов. Но вечером можно было заказать любимый фильм для домашнего просмотра. Конечно,