Ал Райвизхем - Двадцать лет спустя (с половиной) Страница 14

- Амарис! – воскликнул Потрос, уже занесший кинжал для «удара милосердия», но внезапно увидевший, что из-за пазухи у того выпал свежий номер журнала «Жизнь монашек».

- Сдавайтесь! – шепнул Д’Арнатьян Отосу, и отобрал у того все свои долговые расписки, выпущенные им во время недавней игры в карты.

- И Вы тоже, - или Вас убьют, - просто сказал Потрос, срезая с рукавов Амариса красивые пуговицы из перламутра.

- Сдаюсь! – вскричали Отос с Амарисом, увидев приближающегося Мордаунта, и на всякий случай подняли руки вверх.

- Нихт хенде хох, пленных не брать! – закричал возмущенный Мордаунт. – Ганс, фойя!

- Бах! – и Ганс рухнул с простреленной головой.

- Это наши пленники и мы получим выкуп! – наставительно заметил Д’Арнатьян, ружье которого, словно само выстрелило.

- Ага! Это фаш друг! Я есть знать теперь всех четверых! Ждите, я скоро придти и всех фас бум-бум, ха-ха! Сержант охранять их, головой ответить.

- Иди, иди, фриц вонючий, - сказали все четыре друга.

- Хе, сержант, смотрите, новый журнал «Голубой рейх» за этот год, - сказал Д’Арнатьян, протягивая сержанту журнал «Жизнь монашек», отобранный у аббата Д’Эрблю. Пока тот с увлечением рассматривал журнал, наши друзья сели на лошадей и ускакали прочь.

- Где они? – заорал Мордаунт, размахивая дамокловым мечом в одной руке и разрешением Кромвеля на расстрел любых четверых пленников, в другой.

Сержант не в силах оторваться от журнала лишь промычал что-то в ответ.

Поняв, что четверка друзей смылась, сын миледи вскрикнул так, словно вырвал у кого-нибудь сердце и взмахнул мечом. Голова сержанта покатилась, словно футбольный мяч. Неистовый Мордаунт, вооружившись гранатометом, принялся шнырять в окрестностях, крича время от времени во все горло:

- Герр Д’Арнатьян! Я найти три пистоля, это есть фаши? Итите сюда, я их отдать фам их! – при этом его рука то и дело поглаживала спусковой крючок базуки.

Но наших героев уже не было в пределах досягаемости горла сына миледи. В данный момент они пировали в трактире на берегу моря. Место было пустынно и кроме них и трактирщика никого поблизости не было.

- Что мы будем делать? – спросил гасконец, ловко наколов котлету Отоса с его тарелки на свою вилку. Может, вернемся в Париж?

- Вернуться в Париж, не спася короля, или на худой конец, не узнав, где он зарыл миллион фунтов золотом, вырученных от продажи водки «Королевская», не заплатив к тому же подоходный налог! – возмущенно возразил Амарис, опрокидывая бокал вина, который Потрос за секунду до этого успел налить для себя. – Мы не можем! Мы дали слово! Это выше наших сил! Короче одна из трех последних причин, однозначно!

Д’Арнатьян и Потрос с уважением посмотрели на своих благородных друзей. Не так уж часто они видели (ни разу), как держат свое слово дворяне.

- Выпьем же за слово дворянина, ибо оно крепче, чем ножка табуретки, на которой сидит Амарис, - предложил тост благородный Отос, пиная злосчастную ножку, которую он все это время заботливо подпиливал, делая вид, что о чем-то думает. С громким треском, ножка переломилась, и аббат с громким криком полетел на пол, роняя при этом капкан, который он намеревался подложить Потросу.

Друзья, уже привыкшие друг к другу, как мухи к дерьму, громко заржали, глядя на идиотское выражение на лице Амариса.

- Над чем вы смеетесь, - обиделся Амарис, хватаясь за шпагу. – Хорошо смеется тот, кто смеется последним, - многозначительно заявил он, вынимая шпагу из ножен. Ржавый клинок, который аббат не чистил около двадцати с половиной лет, переломился у самого основания, вызвав при этом новый взрыв хохота.

- Я считаю, что хорошо смеется тот, кто смеется как лошадь, - загоготал Потрос.

- Не обижайтесь Амарис, друг мой, - утешил, рыдавший от смеха гасконец. - Я лично вспомнил, как сломал куличики в песочнице у соседского мальчишки, и смеюсь только над этим.

- А я вспомнил, как продал слепому торговцу дохлую лошадь, выдав ее за спящую, - осушив свой бокал, присоединился к оправданиям благородный граф Де Ла Фер.

- Господи, неужели друзья мои проживут еще много лет? – воздел руки к небу благочестивый Д’Эрблю, но, увидев, что друзья потянулись за своими шпагами быстро добавил, - э-э, проживут еще много лет, так и не обратясь к Господу?

Друзей несказанно поразила такая набожность и, руководствуясь благородными порывами своей души, все встали на колени и обратились к небу:

- Господи, помоги нам узнать, где король Карл зарыл миллион фунтов золотом, вырученных от продажи водки «Королевская», укрыв их от налоговой инспекции! – как один, одновременно помолились все трое.

- Ну что ж, мы вновь вместе! – подытожил за всех Д’Арнатьян. – Сейчас поздно, пора спать, а завтра в путь!

Все согласились и легли спать, за исключением Амариса, который достал листы ватмана, цветные карандаши и принялся рисовать что-то бурча под нос, видимо молитвы.

Глава 30.

На следующее утро наши друзья, заботясь о здоровье трактирщика, решили его не будить и не платить за ночлег. Но хозяин оказался крепким орешком и поджидал их внизу с длинным, свернутым в рулончик счетом за оказанные услуги.

- Слушай, Потрос, мы, что тут месяц жили? - спросил Д’Арнатьян, увидев сумму в счете.

- Инфляция, - оправдывался хозяин.

- Да я тебя … - начал было Д’Арнатьян, но тут Амарис что-то прошептал ему на ухо и гасконец мгновенно успокоился.

- Вот тебе, и не говори, что французы скупы, - надменно сказал Амарис, бросая трактирщику пачку свеженарисованных облигаций, сроком погашения через сто десять с половиной лет.

- Что это? - негодующе вскричал хозяин трактира.

- О, это лучше, чем деньги, на них начисляются три тысячных процента каждые пятьдесят лет, они принимаются во всех банках (где меня не знают), - объяснил Амарис.

- Это абсолютно ликвидные облигации, - закивал головой гасконец, - Могу даже купить их у Вас, благородный хозяин, пистолей эдак за двести, вот Вам моя расписка, что я должен их уплатить.

- Вы мне голову не морочьте, ублюдки гребаные, видал я таких на площади, где должников казнят! – завопил неучтивый хозяин.

- Что ты сказал, - воскликнули все четверо, хватаясь за пистолеты. – Ты пожалеешь о том, что сказал это! После этих слов, мушкетеры принялись бить хозяина по морде до тех пор, пока он не запросил прощения у почтенных посетителей. Почтенные посетители простили его и, обломав напоследок об его спину и голову четыре табуретки, удалились из трактира, нагруженные провизией (ее нес Потрос) и ящиками вина, их несли трое остальных.

Спустя полчаса, хозяин очнулся и не поверил своим глазам. Стойка, за которой торговал хозяин, была вырвана из пола и прибита к потолку, гардеробная вешалка у входа была прибита к полу, также как и оставшиеся целыми табуреты. Вдобавок, из каждой табуретки торчало острия вбитых снизу гвоздей, а шторы были сорваны и засунуты в унитаз по самую рукоятку швабры, с помощью которой эти занавески были пропихнуты в «средство отправления естественных нужд». Вместо штор на гардинах висели, опускаясь до пола, рулончики туалетной бумаги (причем использованной). Мотая головой, как сумасшедший, хозяин решил прилечь на втором этаже, и заодно вызвать полицию. Первое с чем столкнулся хозяин, это ведро воды, обрушившееся ему на голову. Вторым была веревка, протянутая на уровне лодыжки. Споткнувшись, хозяин упал лицам в то, что приличные люди стыдливо называют содержимым унитаза, щедро разбросанным по полу таинственным сеятелем. В центре комнаты стоял вырванный из сортира на втором этаже унитаз, над которым на веревочке висела бумажка с наспех накарябанной философской мыслью: «Главное в унитазе не форма, а содержание (в смысле содержимое)». Ополоумевший хозяин дернул за эту веревочку и ему на голову обрушился унитазный бачок, изящно замаскированный в дебрях люстры. Сказав что-то типа «ы-ы», неучтивый хозяин теперь не то трактира, не сортира, рухнул как подкошенный.

Глава 31.

Ну, а наши герои, проучив хама -трактирщика - сортирщика, наши герои продолжили свой путь к новым опасностям и приключениям, туда, куда их вели их благородные сердца.

А благородные сердца, как, оказалось, влекли их в Лондон. Там, для того, чтобы разузнать, как дела у пленного короля, друзья накупили оптом два-три килограмма свежей желтой прессы. Самую горестную весть принес Д’Арнатьян, купивший программку на казнь короля Карла I.

- Как же спасти короля? – жалобно спросил Потрос, прочитавший программку, в которой кроме казни еще рекламировался новый публичный дом.

- Д’Арнатьян что-нибудь придумает! – с надеждой сказал Отос.

- Я вижу, что Отос с надеждой говорит, что я что-нибудь придумаю, - сказал Д’Арнатьян, плюнув в голубя, который летел мимо на бреющем полете. – О, я и в самом деле придумал! Во время казни Карл I говорит, где зарыл миллион фунтов золотом, вырученных от продажи водки «Королевская», укрытый, между прочим, от налоговой полиции. Все бегут за лопатами, а мы спасаем короля.