Лев Лукьянов - Тысяча и одна бомба Страница 14

Зал, в который они вошли, внушал беспрекословное повиновение. Тусклые величаво холодные стены серого мрамора высоко вверху упирались в скучный белый потолок. Огромная медная люстра, переливаясь старинными хрустальными подвесками, отражалась в темном зеркале паркета. У камина, прикрытого кованой чугунной решеткой, одиноко стоял обычный стул. Разведчики почтительно остановились в нескольких шагах от него.

Минут через пять тоскливого ожидания где-то в глубине здания басовито пробили часы. Затем послышались нетвердые шаркающие шаги. В зал вошел, опираясь на трость, какой-то необыкновенно старый, весь светившийся изнутри человек. На прозрачной пергаментной коже лица живыми и невероятно колючими оставались глаза. Шеф разведки поспешил навстречу председателю ассоциации и, подобострастно взяв его под руку, повел к стулу.

— Каким ты был, таким остался, — шамкнул старик. — Обожаю подхалимов…

Он добрался до стула, тяжело опустился на него и подвинул ноги к камину.

— Ну что — пора в отставку? — спросил старик, непонятно к кому обращаясь. — Подведем итоги. «Аида» у них. Шифр у них. Вскроют. Изучат. Сырье есть. Через год-другой начнут массовое производство. Значит, через пару лет они станут самостоятельными…

Старик замолчал, пожевал губами, будто собираясь с мыслями.

— К черту блоки, союзы, пакты, а следовательно, заказы…

Старик пожевал своими узкими синеватыми губами, кольнул суперспецменов глазами, перевел взгляд на шефа, старавшегося казаться спокойным.

— Ну, хорошо. С этого спрос маленький. Ему бы с газетчиками болтать… А вы куда смотрели? — председатель ассоциации говорил, повернувшись к камину, но суперспецмены как по команде уставились в пол. — Когда военно-воздушные силы настаивали на патрульных полетах, кто их поддерживал?..

Шеф разведки облегченно перевел дыханье: старик все помнил.

— В чем ваша вина? Не в том, что бомбы падают. На то они и бомбы, чтобы падать. Падали раньше и будут падать, пока одна из них не взорвется. Мы знали, на что идем. Ваша вина в том, что из-под носа они увели шифр «Аиды». Это вам не испанцы. Испанцы народ благородный. Они вернули. А эти не вернут. И не просите. Бесполезно. Не те мальчики. А скандал? Что толку в скандале? Лишиться таких союзников!..

— Они обнаглели, — решился вставить Джо.

— Стареешь. Обычный бизнес. Зачем я вас вызвал? — Старик снова немного помолчал, беззвучно шевеля своими губами. — Вызвал я вас не затем, чтобы читать мораль. Мораль вам будут читать в сенате. Мне болтать некогда…

Председатель промышленной ассоциации извлек из жилетного кармана потемневшую от времени серебряную луковицу, посмотрел на циферблат, приложил часы к уху.

— Опять стоят, — удивленно сказал он.

Шеф разведки мгновенно сдернул со своей руки массивный золотой браслет. Все-таки он был мастером неожиданных и дерзких ходов.

— Разрешите вам преподнести в память о нашей сегодняшней печальной встрече! — шеф протянул старику свои часы. Джо и Джон незаметно переглянулись.

Старик взял часы, прикинул на руке вес браслета и чуть улыбнулся, не сводя взгляда с камина.

— Люблю тебя за ловкость. Ведь рисковал. А что б, если я швырнул эту безделушку? Ну и пройдоха. Ведь почуял, в каком я настроении. Ребята, скажу коротко. Ученые сумеют предложить новую модель водородной бомбы не раньше, чем через пять-шесть лет. «Аиду», повторяю, вам добровольно не вернут. Делайте что хотите — подменяйте, продавайте, покупайте, лезьте из кожи, но «Аиду» возвратите любой ценой. Запомните — любой ценой. Надо успеть, пока они не занялись ее изучением…

Старик смолк. Вздохнув, продолжил:

— Ребята, вы меня знаете. «Аида» останется у них — всем вам крышка. Уйти в отставку не дам. Сотру…

16

За сотню миль от базы самолет, на котором возвращался Мизер, встретили истребители почетного эскорта. Приветливо покачав крыльями, они пристроились к четырехмоторному гиганту и проводили его до аэродрома.

Встреча прошла по первому разряду. Двое здоровенных парней вытащили растерянного майора из самолета, торжественно провели по расчищенной в снегу дорожке к деревянному ящику и заставили на него подняться.

— Толкай речь! — дружелюбно приказал улыбавшийся командир базы.

Собираясь с мыслями, Мизер оглядел сияющие лица ребят, окруживших ящик, знакомое до мелочей поле аэродрома, полосатый матерчатый куль, болтавшийся на мачте, скучные обступившие долину скалы.

Мыслей никаких не было. Убедившись в этом, Мизер сказал просто:

— Ребята, в тюрьме кормят хорошо. Но здесь лучше! Здесь — дом родной!..

Летный состав ответил восторженным ревом. Рев был искренним. После печального происшествия с Мизером на базе начались волнения: никто не желал возить чертовы бомбы, если это пахло тюрьмой. Укрепляя моральное состояние военнослужащих, командование ВВС увеличило жалованье на сто монет в месяц. Мизер стал героем дня…

Встреча героя завершилась грандиозной попойкой в одном из подземных бункеров. Пива не хватило, и ребята из второй эскадрильи срочно слетали на материк.

— Пьем за майора! — орал едва стоявший на ногах командир базы и увесисто хлопал летчика по спине. — Зеленый от выпивки майор немедля валился и растроганно благодарил ребят, спешивших на помощь.

— Я немного полежу и встану… Сам встану, — уверял Мизер, но его насильно поднимали и снова наполняли стаканы.

— Пьем за майора! — снова кричал полковник и лез целоваться. — Ты человек?..

Мизер уже не знал, кто он. Мелькали, вытягиваясь странными огурцами, как на экране неисправного телевизора, лица, все кругом застилали временами клубы табачного дыма, напоминавшие низкую облачность, в уши надоедливым прибоем бился неумолчный шум голосов. Голова трещала, не вмещая обрывки анекдотов, куски популярных песенок, брань, вопли…

Воздушный полк умел веселиться.

— Пьем за майора! — монотонно хрипел над ухом командир базы. Майор пил, пока внезапно родившаяся в закоулках желудка тошнота не подкатила к горлу героя… Мизер стал на базе человеком номер один. Наступил период, когда ему во всем везло. В офицерской столовой подавали лучшие куски. В кино оставляли отличное место. Если случались драки, Мизера никто не бил. Жена осыпала ласковыми телеграммами. И даже начальство при встречах благосклонно улыбалось. Жизнь начинала нравиться Мизеру…

Когда его неожиданно вызвал полковник, Мизер с удовольствием подумал: «Важное поручение». Он не ошибся. Командир базы — коротышка с брезгливой бульдожьей физиономией — прежде всего спросил:

— Трезвый?

— И думать не могу! — признался Миэер. — До сих пор мутит…

— Бывает, — полковник сладко потянулся. — А здорово мы тебя встречали. Но теперь хватит — пора за работу.

— К полетам готов! — довольно складно ответил Мизер.

— Помнишь координаты, где сорвалась «Аида»?

— Разумеется! Во сне разбудите — скажу. Из-за этой чертовой штуки моя жена чуть было не осталась вдовой…

— Да, ей повезло, — согласился полковник и тяжело вылез из-за стола. Переваливаясь, подошел к карте, висевшей на стене, и хлопнул по ней ладонью: — Повезешь туда еще четыре штуки. Доставишь — и домой.

— Что?

Мизер ошалело уставился на командира.

— Оглох? Сбросишь четыре штуки в три часа по среднеевропейскому времени.

— И меня опять заберут! — крикнул Мизер. — Вы с ума сошли!

— Как говоришь с начальством! — рявкнул полковник, но сразу же успокоился. Он дорожил здоровьем и старался не волноваться попусту: одна из знакомых убедила его, что нервные клетки не восстанавливаются. — Приказ свыше. Никто тебя не посадит. Пойми, дурья голова, чтобы вернуть «Аиду», надо им швырнуть еще четыре штуки. Такие у них туземные законы. Будет у них пять — две оставят себе, три отдадут обратно. Понял?

— Не понял! — честно признался Мизер.

— Я тоже не очень понял. Тут какая-то дипломатическая арифметика. У нас там посол — голова. Сильно торговался…

Полковник взял карандаш и на листке бумаги нарисовал пять кружков.

— Следи за рукой. Две пятых принадлежат им, а три пятых нам. — Полковник отделил два кружка жирной чертой. — Значит, надо всего иметь пять бомб, тогда три они вернут нам, а две оставят себе. Дошло?

Полковник зачеркнул два кружочка. Мизер внимательно смотрел на листок бумаги.

— А где «Аида»? — спросил он. Командир базы обвел один из трех кружков.

— А не проще ли сбросить им еще одну штуку, — предложил майор, — и тогда они получат свои две? И мы при своих козырях, и они. Какого черта им сбрасывать еще четыре, а потом три получать обратно? Да и как их получишь, когда…

— «Аиду» они вернут нам, — перебил полковник. — В этом вся хитрость. Мы им сбросим старье — «Клеопатры». Черт с ними, пусть оставят себе пару штук. Им две «Клеопатры», нам тоже две плюс «Аида». Разойдемся полюбовно. Понял замысел?