Книга на третье - Бормор Петр Страница 15

В глазах рабыни зажегся слабый интерес, плечи слегка расправились.

— Умрет моя хозяйка, а я…

— …будешь существовать вечно! — подтвердил скульптор.

— И люди будут смотреть на меня…

—.. и видеть богиню. Все правильно. Твоя улыбка станет ее улыбкой, твой наклон головы — ее наклоном головы, твоя прическа — ее прической…

Рабыня мечтательно улыбнулась и тряхнула волосами.

— Значит, вот оно как…

— Ну что ты сделала?! — всплеснул руками скульптор. — Голову, голову поверни! К левому плечу!

Рабыня обратила на него равнодушный взгляд.

— Что? — холодно переспросила она, даже не приподняв бровь. — Tы что-то сказал, смертный?

— Вот! Вот оно! — радостно воскликнул скульптор и, сунув руку в сумку, на ощупь выхватил голову Медузы. Затем так же, на ощупь, засунул ее обратно. И лишь после этого осмелился приоткрыть глаза.

— Неплохо, неплохо… — он обошел вокруг статуи. Взгляд Горгоны все еще работал исправно, человеческая плоть схватилась камнем в одно мгновение. Даже выражение холодного превосходства не успело сойти с лица рабыни, оставшись навеки впечатанным в белоснежный мрамор — такой же светлый, как ее кожа.

— Умею все-таки! — довольно хмыкнул скульптор. — Эта статуя удачно дополнит коллекцию моей тетки в Милоссе. А бедная девочка, кажется, и правда верила в вечное искусство!

Он фамильярно потрепал статую по плечу и расхохотался над человеческой глупостью.

У великих людей и мечты великие. Перевернуть Землю, реорганизовать Рабкрин, развернуть северные реки. Ну, на то они и великие люди! А Парсюков был человек маленький, и мечта у него была маленькая: Парсюков мечтал стать старшим бухгалтером в конструкторском бюро. Всего-то.

Для достижения своей цели Парсюков прилежно работал в том же конструкторском бюро, но младшим бухгалтером. Работу свою он не любил, звезд с неба не хватал, особыми талантами не блистал, лепил ошибку на ошибке, и потому никаких перспектив карьерного роста не имел. Но мечта — она на то и мечта, чтобы быть недостижимой.

Когда наступало время отпусков, Парсюков ходил в походы по пустыням, покорял Эверест, пару раз опускался в неисследованные пещеры, нашел клад. В свободное время он мастерил действующие модели пароходов, космических ракет, вечных двигателей и старинных автомобилей. Постиг несколько тайных истин Дао, Бао, Чао и Какао, совершал астральные путешествия по иным мирам, научился летать — правда, совсем невысоко. Анонимно участвовал в шахматном турнире и трижды выиграл у гроссмейстера, занял первое место на городском конкурсе политической песни, выиграл в лотерею автомобиль. Летал в командировку в Южную Америку, потерпел крушение над Амазонкой, стал вождем племени, взял в жены двадцать самых красивых индианок, ввел всеобщее образование и бесплатное лечение, научил людей строить дома из камня, организовал конструкторское бюро, но дослужиться в нем до старшего бухгалтера не успел — пришла поисковая экспедиция, и его спасли.

Парсюков открыл свой бизнес, преуспел, разбогател, стал ворочать миллиардами, купил Эйфелеву башню и Бруклинский мост, построил особняк во Флоренции, скупил картины великих мастеров, подарил всё детскому дому.

Во время туристической поездки по Ближнему Востоку лично поймал Саддама Хуссейна и Бин Ладена; одного сдал американцам, а другого уговорил перепрятаться еще раз, получше.

Парсюкова похищали инопланетяне, он спас древнюю галактическую империю от другой древней галактической империи, стал отцом принцессы, убил четырнадцать главных боссов голыми руками и вернулся назад во времени и пространстве — туда, где ждала его несбыточная мечта, где было его место — его рабочее место.

Парсюков очень хотел стать старшим бухгалтером конструкторского бюро.

— Мир Вам!

Старик, сидящий у развилки дорог, поднял голову, всмотрелся в лица подошедших и кивнул в ответ:

— И вам мир.

— Вы ведь местный?

— Разумеется. А в чем дело?

— Мы ищем одного человека, — сказал тот из странников, что выше ростом.

— Нам сказали, что он ошивается где-то здесь, — добавил второй, с худым, пронзительным лицом.

— Ну, я тут знаю почти всех, — осторожно ответил старик. — А кого именно вы ищете?

— Его зовут Иуда.

— Распространенное имя.

— Он примерно вот такого роста, ему около сорока лет, — уточнил высокий.

— И на щеке приметное пятно, — худой указал на свою щеку, — вот тут.

— Угу, — старик кивнул, запустил пальцы себе в бороду и стал неторопливо ее оглаживать. — А зачем он вам нужен?

— Чтобы повесить его как собаку! — мрачно заявил высокий.

— Вот как? И что же натворил этот Иуда?

— Он предал… одного человека, — с легкой запинкой ответил высокий.

— Вот как?

— Да. За тридцать серебреников, — уточнил худой.

— Тридцать серебренников… — старик мечтательно прикрыл глаза. — Как это замечательно звучит: «се-ре-брен-ни-ков»! Какое звонкое, красивое слово! Как давно я не слышал ничего подобного…

Путники переглянулись и одинаково скривились.

— Да, я слышал где-то такое имя, — продолжал старик. — Припоминаю, как же. Оно у меня так и ассоциировалось со звоном серебра. Но память моя стара, воспоминания ускользают… Я так давно не слышал благородного серебряного звона…

Высокий брезгливо извлек из пояса серебряную монету и бросил в ладонь старика, словно ненароком выставленную вперед.

— На. Может, это освежит твою память?

Старик судорожно сжал монетку в горсти, прижал к уху, потряс и поднял на высокого взгляд, полный удивления и обиды.

— Не звенит…

— Дай ему еще, — коротко распорядился худой.

Высокий выругался и вытряс в протянутую ладонь еще несколько монет.

— На, звени. И вспоминай!

Старик долго тряс сложенными лодочкой ладонями, с наслаждением вслушиваясь в приглушенный перезвон монет и чему-то улыбаясь.

— Там, — наконец ответил он и указал пальцем вдоль одной из дорог. — Второй дом по левой стороне. Он сменил имя, перекрасил волосы и начал новую жизнь. Теперь его зовут Захария, а не Иуда. Но это он, можете не сомневаться.

— Пойдем, — худой потянул высокого за рукав.

— Пусть вернет деньги.

— Оставь. Иуда вполне заслужил быть проданным за серебро. Я до этих денег и не дотронусь теперь! Деньги за Иуду, тьфу!

Спутники наскоро попрощались со стариком и торопливо зашагали в указанном направлении.

Как только они скрылись из виду, старик резво вскочил и побежал в другую сторону, на ходу сдирая с себя бороду, от которой невыносимо чесалась кожа.

Сегодня был удачный день. Еще восемь серебренников. Итого уже почти пятьсот! Еще две-три недели, и можно будет спокойно плыть в Византию. А там начать новую жизнь, под новым именем…

«Золушка! Вынеси мусор!»

Золушка в ужасе вскакивает на кровати. Уф, нет… Какое счастье, это всего лишь сон.

Дворцовая опочивальня тонет в полумраке, рядом тихо похрапывает прекрасный принц. Муж. А она — замужняя дама. Принцесса. И не обязана больше перебирать просо и сажать розовые кусты. Наконец-то, свободна. Вырвалась. Какое же это счастье, не видеть одутловатой рожи своей мачехи и её придурковатых дочек, не зависеть больше от их идиотских капризов…

— Золушка!

Ох, нет, это не сон!

Золушка скатывается с кровати, сует ноги в хрустальные башмачки и бежит на требовательный зов.

— Войди, дитя моё.

— Да, Ваше Величество.

— Можешь называть меня просто матушкой.

— Да, матушка.

Королева. Свекровь. Смотрит, как на таракана.

— Передай мне вон ту папку, детка. Да, ту. Спасибо. И постой тут рядом.

Нет, даже не как на таракана. Тараканы всё-таки водятся во дворце, хотя этот факт и замалчивается. А такой взгляд могла бы заслужить разве что плесень, которой тут не место.