Лев Лукьянов - Набат в Диньдоне Страница 16

16

Отель "Саксофон" считался самым роскошным столичным отелом. Почетные гости всегда останавливались только в нем. Однажды даже настоящая иностранная принцесса, известная своей склонностью к романтике, ночевала здесь с простым портовым грузчиком. Владельцы отеля, погнавшись за даровой рекламой, на другое утро увековечили помер, в котором принцесса предавалась романтике, увесистой медной табличкой. Правда, через три часа под шумным нажимом заинтересованного посольства табличку пришлось снять, и в тот же день она была продана с аукциона частному сыскному агентству, специализировавшемуся на бракоразводных делах. Принцесса вовсе не собиралась разводиться со своим мужем, но представитель агентства в своем интервью разъяснил: - Мы всегда верим в светлое будущее своих клиентов... Газетная шумиха улеглась через три дня. Принцесса прибыла в швейцарский пансион для завершения образования через два дня. А грузчик за аморальное поведение был уволен на следующий день... Члены КАП по распоряжению директора банка принимались в отеле "Саксофон" как самые важные гости сезона. Им был отведен роскошный пятикомнатный номер на восьмом этаже. Несмотря на усилия официальных кругов удержать "дело Диньдона" в глубокой тайне, к вечеру сообщения о мифическом чеке с красной квадратной печатью появились на страницах газет. Внимание, обрушившееся на коммерсантов, застало их врасплох и, не мешкая, загнало в гостиничный номер. Усиленные наряды полиции, охранявшие входы в отель, мужественно сдерживали атаки незамужних кинозвезд, репортеров и просто любителей сенсаций. Детективы вытаскивали из-под диванов коллекционеров автографов и с помощью миноискателей извлекали из тайников микрофоны радиокомпаний. Один микрофон был обнаружен даже в ночном сосуде, стоявшем под кроватью аптекаря... Моторолли, забравшийся с ногами на кровать, подождал, пока детективы покинули номер, и открыл экстренное совещанье. Его друзья прятались от нежданной славы в глубоких разноцветных креслах. - Уважаемые члены КАП! - высокопарно начал аптекарь.- Я как председатель считаю своим долгом призвать вас к полнейшей мобилизации моральных и физических резервов! На нас упало огромное бремя, и всем нам нужно осознать значение этих исторических минут!.. - Кончайте с речами! - Огромный живот Сервантуса грозно колыхнулся над желтым креслом.- Говорите толком, что надо делать. Нечего сыпать словами как горохом. - Я вас попрошу повежливей! - вскрикнул аптекарь, - Дети мои, ну разве можно сейчас ссориться! укоризненно сказал отец Кукаре. Он огорченно вздохнул и полез за своей фляжкой. - Ну, хорошо. Я не стану обращать внимание на неуместные выпады,примирительно ответил Моторолли и слез с кровати.- Мой друг Сервантус волнуется. Это понятно... Моторолли задумчиво заходил по комнате. Члены КАП внимательно следили за ним. В последнее время аптекарь поднаторел в речах, и ему было трудно найти обычные слова для совета с друзьями. Неожиданно помог администратор отеля, неслышно появившийся в дверях. - Прошу извинить, господа, но мы хотим вас перевести в другой номер. "Экстра-люкс"-красное дерево, турецкие ковры, бассейн с теплой минеральной водой, арома-тизированный телефон... Всего пятью этажами выше... - При чем тут этажи? - спросил Фьють.- Нам и здесь неплохо. - Господа, уверяю,- ради вашего спокойствия! Только что с водосточной трубы удалось спять репортера. Он успел добраться до шестого этажа. Еще несколько минут, и он был бы у ваших окон! - Если он залез на шестой этаж, залезет и на тринадцатый,- рассудительно заметил отец Кукаре. - В том-то и дело, что, начиная с одиннадцатого, трубы сломаны. Туда газетчики не доберутся!.. - Я понял, что нам нужно! - вдруг крикнул аптекарь. Комиссар показал администратору на дверь, и тот послушно растворился в портьере... - Нам нужна пресса! - шепотом сказал Моторолли.- Банк не может погасить чек. Общественность волнуется, И надо так изложить дело, чтобы она нас поддержала. Тогда у правительства не будет выхода! Тогда наши позиции... - Какие еще позиции...-перебил Сервантус,-Деньги на стол, и у нас нет претензий! - На стол! Под стол! Вы ничего другого не можете придумать! - Нечего мне думать. Я знаю, чего хочу! - ресторатор почти перешел на крик. - Дети, дети мои,- уговаривал священник. - Мы все хотим того же самого! - возмущенно кричал Моторолли.- Но как вы не понимаете, что надо припереть правительство! Иначе нам не заплатят! - Не опасно ли ссориться с правительством? ~ вздохнул боязливый комиссар. - Да мы и не будем ссориться! Мы будем его хвалить! В дверях снова показался администратор. Он был довольно сильно помят - одно плечо стало явно ниже другого. - Господа, умоляю вас! - администратор чуть не плакал.-Вам надо бежать из отеля! Они уже прорвались на четвертый этаж! - Спокойно, господа,- торжественно произнес Моторолли.- Клянусь, отныне члены нашей коммерческой ассоциации займут свое место под солнцем! Члены КАП, подавленные аптекарским величием и грозным гулом, доносившимся из коридора, молчали. Повернувшись к служащему отеля, который скорее висел на портьере, чем стоял на ногах, Моторолли приказал: - Сообщите всем, мы готовы дать пресс-конференцию!.. В отеле "Саксофон" умели проводить пресс-конференции. Спустившись на четвертый этаж, администратор крик-нул о предстоящей встрече с удачливыми коммерсантами и бросился по коридору. Лавина журналистов кинулась его догонять. Полицейские и портье рысцой бежали сзади, подбирая потерянные фотоаппараты, блокноты, предметы мужского и дамского туалета. Администратор бежал легко и грациозно - как лань. Репортеры топали словно стадо слонов. Бег проходил по узким извилистым коридорам. Работники прессы с трудом в них втискивались. Коридоры становились все уже, цепочка журналистов редела, вытягивалась. Опытный слу- жащий знал, что делал. Он дважды пересек подвал, побегал минут десять по черным службам отеля и свернул к конфе-ренц-залу только тогда, когда репортеры вели себя уже достаточно прилично. Во всяком случае, в зале не произошло ни одной драки, не был сломан ни один "юпитер" и даже никого не задавили неповоротливые, хвостатые телекамеры... Когда установилась относительная тишина, админи-стратор, распоряжавшийся на ярко освещенной сцене, крикнул за кулисы: - Вводите! Зал взволнованно охнул. Но первым на сцене появился женский джаз-балет отеля. Был исполнен традиционный марш. После этого к рампе вышли члены КАП. Зал рукоплескал, неистовствовал. Слегка поклонившись, председатель КАП уселся за столик, поставленный в центре сцены. Подождав, пока Моторолли занял свое место, расселись остальные коммерсанты. Держались они с подчеркнутым достоинством. Аптекарь даже решился небрежно взглянуть на свои часы. Но шум в зале продолжался. Трещали кинокамеры, безостановочно сверкали фотовспышки. - Время - деньги,- напомнил аптекарь. Журналисты ответили недовольным гулом. Не сдержавшись, Сервантус довольно громко заявил; - За это бьют морду! - Ему до крайности надоел чересчур пронырливый репортер, старавшийся сунуть свой микрофон на длинной метровой ручке чуть ли не под нос ресторатору. Это замечание представителям прессы понравилось. И после одобрительного свиста в зале стало тихо... - Дамы и господа! - начал председатель КАП.-Позвольте коротко изложить причины нашего приезда в столицу и наши дальнейшие планы. Как всем хорошо известно, в нашей демократической республике каждый волен продать принадлежащую ему собственность. Мы продали свою землю, свои родные огороды одному иностранному государству. Мы согласились на двести миллионов долларов. По залу пронесся легкий стон. - Да, господа, сумма немалая. Но земля нашей родины стоит не дешево. И если мы расстаемся с ней, то только для блага своей страны... Зал недоверчиво захихикал. Простодушный Сервантус тоже было улыбнулся, но, заметив серьезные лица своих компаньонов, быстро погасил улыбку. - Господа, я говорю совершенно серьезно,- продолжал председатель КАП.Деньги, которые мы получим, будут вложены в промышленность и транспорт. А это значит - новые заводы и фабрики. Это значит - ликвидация безработицы, рост национального дохода, повышение раз-мера пенсий. Наши деньги - только нашей республике... Зал скромно зааплодировал. Пресс-конференция из отеля "Саксофон", разумеется, передавалась по радио. Услышав последние слова коммерсанта из Диньдона, директор банка испуганно покосился на приемник. "Кажется, я недооценил этих провинциалов,-беспокойно подумал директор.-Этот тип говорит, будто метит на пост президента..." Но он ошибался. Моторолли метил гораздо точнее. После пятиминутного аптекарского рассказа о счастливом будущем республики, директор услышал, как председатель КАП, сделав эффектную паузу, сказал: - Вас, конечно, интересует, когда начнется эта новая эра в жизни нашего государства? Охотно скажу об этом. Новая эра начнется на следующий день после того, как мы получим деньги. Когда же мы получим деньги?.. Аптекарь снова умолк. В зале стояла абсолютная тишина. Директор банка готов был влезть внутрь радиоприемника. - Когда же мы получим деньги? - повторил Моторолли.- Вчера мы предъявили чек в республиканский банк. Финансовое могущество нашего государства общеизвестно. Все вы понимаете, что выплата двухсот миллионов долларов не может сколько-нибудь серьезно сказаться на финансовом благополучии нашей республики... В зале вспыхнул смех. Директор банка рванул воротничок. А из приемника продолжал сочиться хитрый голос оратора; - Так вот, господа, напрасно смеетесь! Могу вам сообщить, что деньги нам будут вручены... завтра в полдень! Зал заревел, загремел, застонал. Директор банка задыхался. - Тише, тише, господа! - кричал Моторолли.- Я еще не закончил! Итак, завтра в полдень! Двести миллионов долларов! Об этом нам сообщил уважаемый директор банка. Я приношу ему глубокую благодарность. Я благодарю наше правительство за заботу о своих гражданах. Слава нашему президенту! Обед за наш счет. Приглашаю всех вас завтра на торжественную церемонию вручения денег! Потом - обед!.. Зал гудел, свистел, восторженно топал. Члены КАП обступили своего председателя. Отец Кукаре сочно целовал его в щеку. Комиссар утирал платком глаза. Сервантус долго хлюпал носом, а потом довольно внятно произнес - Отец родной! Здорово ты им перо вставил!.. Этими словами закончилась пресс-конференция в отеле "Саксофон". Но директор банка их не слышал: у него начался сильнейший сердечный приступ...