Георгий Дзюба - Во всём виноват Гоголь Страница 17

Необыкновенно грациозная модераторша движимой офисной мебели зала с высшим образованием и неоднозначным опытом работы в экстремальной бухгалтерии, коротающая здесь ночь от аутсорсинговой компании «Отрадное», а по совместительству восхитительная и деликатная звеньевая уборщиц клининговой компании «Мыло» Гулянда — каменеет. Затем она приходит в себя и во избежание производственных неприятностей для любой из представляемых ею фирм и до выяснения не на шутку встревоживших её обстоятельств мышкой ныряет за ширму в закуток со швабрами. Перед закутком привычно многолюдно. Здесь два красавца в небрежно наброшенных на плечи старомодных милицейских пиджаках шумно режутся шахматными фигурами то в Чапаева, то в поддавки, но уже в шашечной расстановке, и продолжают затянувшийся спор о преимуществах картёжной дамы над шашечной дамкой или наоборот. Они зорко берегут от банд местных вандалов стальной банкомат, постоянно рискуют своей жизнью, а потому уже немало выпивши и в развитие любых других происшествий, порой здесь случающихся, сейчас, как и обычно, не вмешиваются. Проблемы учреждения здесь всегда и так решаются сами по себе, а вопросы от перепуганной кошки ими не принимаются. Они не влияют на покой и зарплату, а потому сегодня у этих красавцев на смене всё путём, по-домашнему уютно и спокойно.

Совершенно внезапно, непонятно зачем и надолго ли, но с лёгкостью почти что военного человека в зал стремительно врывается господин — «…не красавец, но и не дурной наружности, ни слишком толст, ни слишком тонок; нельзя сказать, чтобы стар, однако ж, и не так, чтобы слишком молод». Пожалуй, всё-таки слегка полноват, хотя вполне стройный господин, и Koffer у него под мышкой пухлый, симпатичный, заслуживающий вполне похвального и даже отдельного обсуждения. Он в длинном кашемировом пальто цвета увядающей кремовой астильбы — нараспашку. В отутюженном костюме брусничного цвета с искоркой и модном галстуке наваринского пламени с дымкой. В столь глубокий час уже гладко выбрит и свеж Глаза учтивые, внимательные, в приёмах и движеньях что-то солидное. Заполняет объём утонченным ароматом Bleu de Chanel. Выполняет несколько категорических шагов вперёд и понимающе огибает расплескавшуюся вокруг ведра пену. Эфирно изысканным поклоном головы одаряет кассиршу Зульфию, болигарду кивает слегка протокольно, «…сохраняя почтительное положение головы несколько набок…», цепляет отбившуюся от подружек и потому с виду сиротливую тележку для покупок и сообщает ей надлежащее ускорение в бездну торгового зала. Грезившая этим мгновением телега нетерпеливо срывается с рабочего места, по-девичьи восторженно визжит и отбывает с глаз долой, ликующе поскрипывая правым задним колесом и оставляя за собой мокрый извилистый след на отшлифованных бахилами посетителей ламинате.

— Доедет ли она до Курган-Тюбе? — размышляет себе Эшонкул, меланхолично барабаня пальцами по кобуре, где у него покоятся опечатанный сургучом и выданный гендиром казённый перцовый баллончик и личные фисташки.

— А куда ж она денется? — реактивно реагирует на его сомнения сестрёнка, щупая левой коленкой тревожную кнопку, и пунцовеет от утончённо-приятного импульса незнакомца. — А вот до Турсунзаде с такой прытью она точно не доедет. Зря она рванула так со старта, — раздумывает Зульфия дальше и вдругорядь нацеливается в рекламу, проворно погружаясь мыслями в вечные темы о маме, маминой шурпе и дивных московских духах, что презентовал ей в начале этой смены Гаврюшка Селифанофф. Теперь она вдругорядь разомлела и одновременно подумала о том, что сегодня как никогда и счастлива, и сыта, и душиста.

Лишь тем читателям, кто не знаком с внешне грубым, безжалостным и жадным бригадиром таксомоторных бомбил города NN господином Селифаноффым, кратчайше скажем о нём, хотя и не факт, что вздумается вам вдруг рискнуть и двинуть по городу именно с Лифанычем. К тому же заметим, что из города NN дорог уже дальше никуда и нет, разве что в крайцентр, но это уже ближе, а не дальше. А в городе вместо дорог есть только исторически сложившиеся традиционные направления для перемещения ТС и пешеходов по непрямым улицам и сбегающим к реке Нюхе кривым старинным переулкам. И всё же сообщим, что Гаврила Лифанович Селифанофф потомственный таксист. Обычно за рулём он сидит в хмуром и молчаливом состоянии. Это совсем не типично для остальных жизнерадостных бомбил его бригады, часто рыдающих от смеха при встречах с одураченными агрессивной рекламой местных красот туристами, гостями города и наивными гражданами, что пытаются прокатиться задёшево.

В общем, представить Селифаноффа с дивными московскими духами в руках возле Зульфии несбыточно даже праздношатающимся местным аборигенам. Гаврила обычно настолько несловоохотлив и пасмурен, что даже опытнейшим гаишникам при участии точнейших измерительных приборов в большинстве случаев не удавалось даже остановить его, не говоря уж о том, чтоб определить степень его реального опьянения на фронтальных и рокадных маршрутах девственного бездорожья. А потому в извечных внутрикорпоративных дискуссиях на эту тему многие из гаишников терпели в спорах друг перед другом существенные материальные издержки, а то и прямые финансовые потери. Один лишь Гаврюша и знал свою меру, да и хранил этот секрет не хуже Мальчиша-Кибальчиша. Есть у Селифаноффа при себе и «…доброе чутьё вместо глаз…», а потому он «…зажмуря глаза, качает иногда во весь дух и всегда куда-нибудь да приезжает». Добавим и ещё для спокойствия вашего, что в городе NN Гаврила всегда легко открывает любую дверь ногой, включая даже ту, что следовало бы открывать в его сторону.

Впрочем, для вас не лишним знать будет ещё, что добросердечная и аккуратная племянница дяди Ибрагим-бека кассирша Зульфия в магазине и даже во всём городе справедливо считается девушкой очень строгих правил, наивной, доверчивой, честной и ни разу не незамужней. Последнее сообщается вам лишь для того, чтобы думали вы о ней только достоверно и правильно.

Тем часом интеллигентный господин элегантно укрощает свой неугасающий сотовый телефон и принуждённо стопорит ход. Его снисходительно-сосредоточенный лик озаряет близость усмешки, ибо перед ним внезапно распахивается белозубое сияние красоты, что стократно возрастает выходом на передний план неправдоподобно высокой груди с бейджиком «Продавец-консультант Зухра, отдел мировой экономики и финансов». За этим благолепием вопрошающе замирает милая и приятная во всех отношениях дамочка.

— Здравствуйте, я вся к вашим услугам…

— Спасибо, надеюсь, — любезно растянул мужчина усмешку чуть шире с таким же точно, как и к очаровательной кассирше ранее, поклоном. — Мне нужны книги по неуязвимому бизнесу.

— Ой, правда? Даже не верится!.. — Зухра сказочно захлопала ресницами над колышущимся бейджиком, «…жеманно застёгивая свою будто бы ненарочно расстегнувшуюся…» блузку, что вошло ей в привычку после… Впрочем, для читателей совершенно неважно знать, после какого по счёту замужества у неё появилась эта манера, в чём ничего предосудительного автор не находит, ибо мужья для того и приобретаются, чтобы в случае их непрофессионализма быть изгнанными с глаз долой, из сердца вон.

— Вы так похожи на прекрасного артиста Калягина в молодости, — с неукротимой лестью выдохнула девушка. — Я от него без ума. И я… я подумала, что вы… артист… и… — она сильно покраснела, стыдливо потупив глаза к низу, и отрывисто замолчала.

— Такое мнение мне уже сообщали. Утомительно часто сообщали, спасибо.

— Простите мою девичью сентиментальность и непорочную честность на словах… Я готова с вами пойти налево прямо сейчас. Прошу вас, вот сюда налево, — снова встрепенулась Зухра и горизонтально провела бейджиком, изображая глубоким дыханием и самим бейджиком нескрываемое удовольствие от удачно завязавшегося знакомства. В двух шагах слева, и правда, взгромоздился не знавший частых встреч с весьма известной в городе и районе клининговой кампанией стеллаж с гипсовым изваянием умной на вид пары сверху. В изваянии человек, похожий на Адама Смита, обнимался как бы при горячей и долгожданной встрече с другим мужчиной, ещё более смахивающим, но уже на отечественного Чубайса.

— Здесь, — и девушка игриво поманила взгляд незнакомца ухоженными ноготками, — последние поступления из крайкниготорга по неуязвимому бизнесу и все лидеры наших продаж: «Деньги пахнут смекалкой», «Твой первый миллион», «Заветы малому и среднему бизнесу» и, наконец, просто «Заветы». В этом толстом «Капитале» Камаркса, по некоторым данным, — о товарах и деньгах написано всё. Это мемуары независимого финансового аналитика Александра, или по паспорту — Шуры Балаганова, — «Правда о синице в руках и Остапе. Воспоминания». Вот занимательная книжонка в твёрдом переплёте и с картинками тоже: «Поболтаем с инвестором. Искусство метаязыка — слово и дело». В ассортименте актуальной библиотечки начинающего олигарха «Ваши налоги — наши проблемы», а здесь «СИЗО и КПЗ: время, события и нужные люди». А это, — защебетала дамочка дальше уже заученными назубок фразами, и её реснички томно опустились, затем томно распахнулись, и Зухра возбудилась бесповоротно, — хит продаж осенней коллекции!