Эпосы, легенды и сказания - Туркменский юмор Страница 18

– Ты понял?

– Нет, ничего не понимаю, – ответил тот.

Девушка снова уложила его в сундук. На второй день повторилось то же самое. А на третий – юноша ответил, что он понял.

– Тогда лежи ещё, – сказала дочь дэва и заперла его.

Настал сороковой день. Девушка вместо обычного обеда дала юноше кисть винограда.

– Сегодня придёт твой отец, – сказала она. – Что же касается моего отца, то он уже точит зубы, так как уверен, что ты давно мертв. Когда он спросит тебя, чем ты питался, скажешь, что каждый день сверху к тебе падала вот такая кисть винограда.

Всё случилось так, как предсказывала девушка, Дэву ничего не оставалось, как вернуть сына отцу – ведь уговор дороже денег.

Пошли бай с сыном домой. Сорок дней, проведённых парнем у дэва не прошли для него даром. Об этом позаботилась добрая дочь чудовища. Сын решил показать отцу своё уменье. Он слегка отстал и сразу же сделался откормленным бараном. Бай оглянулся, ища сына.

– Вах, какой баран! – вскричал он и принялся ловить его. Но – не поймал.

Юноша снова принял человеческий облик » пошёл рядом с отцом. Идут они, идут, и снова юноша отстал и превратился в великолепного скакуна. «Бай-бой!» – восхитился бай, увидев коня, и бросился ловить его, но конь не дался в руки. А сын уже снова оказался рядом.

В третий раз он сделался сильным и буйным верблюдом и погнался за отцом. Бай – бежать, но громадина вот-вот его настигнет. Бай, не помня себя от страха, бросился в колодец. В тот же миг верблюд снова стал юношей. Подойдя к колодцу, он спросил:

– Что вы там делаете, ата?

– Жду тебя, – глухо донеслось снизу.

– Разве для этого обязательно спускаться в колодец? – спросил сын.

Бай рассказал, что три раза ему являлось чудо: один раз – превосходный баран, второй – конь-красавец, а потом какой-то бешеный верблюд за ним погнался. И откуда они брались?

Юноша, усмехаясь, вытащил отца из колодца и сообщил, что всем этим чудесам он научился у дэва и сейчас проверил свои способности.

– Завтра я опять обращусь в откормленного барана, – сказал он отцу. – Сведи меня на базар и продай, но не дешевле, чем за сто тюменов. Только верёвку, на которой меня поведёшь, ни в коем случае не отдавай.

Бай так и сделал. Люди, купившие барана повели его на площадь, где устраивались бои животных. Байский сын победил всех, а потом забежал в толпу и обратился в человека. Искали, искали его, но так и не нашли.

На следующий день юноша превратился в резво-то скакуна. Отец снова продал его за сто тюменов, а уздечку, как велел сын, забрал с собой. Новый хозяин посадил на коня своего мальчишку. Проехали они немного, конь осторожно сбросил ребёнка, принял человеческий облик и удалился.

В третий раз парень сделался большим упитанным верблюдом и отец повёл его на базар. Там же оказался и дэв. Увидев его, верблюд сделался тощим и жалким, но дэв всё равно его купил. Впопыхах бай забыл снять верёвку, и сыну пришлось следовать за дэвом. Тот пригнал его к своему жилью и крикнул дочери:

– Неси сюда нож!

Но та уже узнала юношу. Закинув нож подальше, она сказала отцу:

– Никак не могу его найти.

– Тогда подержи верблюда, я сам поищу, – сказал дэв.

Девушка немедленно отпустила пленника, шепнув ему: «Беги!» Когда тот был уже далеко, она закричала:

– Вай, этот верблюд оборвал верёвку и удрал!

Дэв помчался в погоню. Бежали они до самого дворца падишаха. Когда чудовище почти настигло верблюда и готовилось уже схватить его, тот обернулся птицей и сел на плечо гулявшему по саду падишаху.

– О, падишах, отдай мне эту птицу! – попросил дэв.

Но падишах сказал, что не даст в обиду птаху, посланную ему всевышним. Дэв удалился в великом гневе, а птица слетела с плеча падишаха и превратилась в прекрасного юношу.

– Повелитель, вы обещали отдать замуж свою дочь за того, кто научится хитростям у дэва, – сказал юноша. – Не я ли её достоин?

– Хитрости дэва – ещё не всё, сын мой, – ответил падишах. – Я отдам тебе дочь, если ты расскажешь мне сорок небылиц.

Юноша помолчал, собираясь с мыслями, и начал:

– В те времена, когда мой отец ещё не был женат на моей матери, а я ещё не родился, у моего дяди была кобыла. Я пас её, и однажды она ожеребилась. Взяв жеребёнка на руки, я сел на кобылу, но она не смогла нас везти. Тогда я взял на руки кобылу и сел на жеребенка, и он повёз нас. Я был единственный сын у матери, все дети умирали, остались только мы, трое братьев. Один из нас был слеп, другой – безрук, а третий – гол. Как-то мы пошли на охоту. Под невыросшей полынью слепой увидел неродившегося зайчонка, безрукий убил его, а голый завернул в полу своего халата и понёс. В зайчонке было шестьдесят батманов мяса и семьдесят – сала. В одном месте мы нашли целый казан, а в другом половину. Положили мясо и сало в целый казан – не поместилось; положили в половинку – тоже осталось. Тогда я сунул в рот все шестьдесят батманов мяса и семьдесят батманов сала. На одну сторону хватило, а на другую – не осталось ничего. Семьюдесятью батманами сала я смазал сапоги, вернее один сапог, потому что на второй не хватило. Я поставил сапоги у изголовья и лёг спать, но скоро проснулся от шума: это подрались мои сапоги, смазанный и сухой. Я дал пощёчину смазанному, оттаскал за уши сухой и снова уснул. А утром увидел, что стоит только один сапог – смазанный. Сухой сапог обиделся на меня и ушёл. Что делать? Моя умершая мать дала мне иглу, я воткнул её в пол, залез на неё и обнаружил на другом конце земли свой сапог. Он что-то там ел. Подойдя, я увидел, что у него был большой арбуз. Сапог больше не сердился на меня и угостил арбузом. Когда мой нож вонзился в арбуз, из него потекла большая река, в которую я упал вместе с ножом. Сейчас там лежит один волос и седло…

Падишах не выдержал.

– Всё до единого слова ложь! – крикнул он.

– Если так, то ваша дочь – моя! – сказал юноша.

Как бедняк ходил за черкезом

Это случилось давно, а может быть, никогда не случалось. Жил бедняк с, женой и дочерью, и ничего-то у них не было: ни овцы, ни курицы, ни собаки, ни даже кошки, только один ишак. Дочь нянчила байских детей, а жена, большая искусница, нанималась ткать ковры. Так они и сводили концы с концами.

Однажды бедняк сел на ишака и поехал в степь за черкезом. Нарубил он немного хвороста и почувствовал боль в животе. Кряхтя, прилёг он под куст. Полежал-полежал, да и крепко заснул. Вдруг видит он, что кто-то поджёг нарубленный им черкез. «Вай, кто палит мои дрова?» – вскочил он и увидел, что дрова лежат целёхоньки, а солнце уже садится. Связал он хворост и хотел навьючить его на ишака. Вдруг видит, что-то блестит под ногами. Взял в руки – оказался огромный, с кулак, кусок золота. Бедняк едва не умер от радости. У него не хватило даже сил, чтобы пойти домой, и он решил заночевать в песках.

Рано поутру он навьючил ишака хворостом и пошёл домой, не чуя под собой ног.

– Напои-ка меня чайком, – сказал он жене, когда вернулся, – да покрепче, – а сам никак не может скрыть свою радость, она так и льётся через край.

– С чего это ты в таком настроении? – удивилась жена.

– Вах, почему же мне грустить? – самодовольно сказал он. – Я пью крепкий чай со свежим чуреком…

– Ты каждый день это делаешь, но раньше из тебя улыбку и вытянуть нельзя было.

Больше бедняк не мог скрывать свою тайну.

– Знаешь, женщина, – понизил он голос почти до шепота, – вчера я нашел в песках кусок золота.

Та не поверила.

– Брось, отец, такое не про нас. Аллах знает, кому давать золото.

Муж не спеша вытащил самородок и протянул его ошеломлённой жене.

К кибитке подошёл ишан. Бедняк любезно пригласил его войти и велел жене вскипятить ещё чаю, а пока поставил перед гостем свой чайник. Ишан выпил пиалу чаю и обратился к хозяйке:

– Гелин, когда я вошел, у тебя в руках было что-то блестящее.

Зная повадки и загребущие руки ишана, хозяин сказал, что ничего такого не было. Но от ишана не так-то просто отвязаться. Он приставал до тех пор, пока бедняк не сказал в сердцах: «На!.. Смотри…» – и бросил ему свою находку.

– Где ты взял? – глаза ишана загорелись, как у волка.

Пришлось рассказать, как всё было. Ишан попросил позволения отломить на пробу кусочек. Хозяин рассердился.

– У тебя горсть пыли не выпросишь, хотя в доме всего полно, а ты у бедняка последнее норовишь ополовинить.

Но ишан всё же отломил кусочек.

– Пошли аллах тебе сыновей, а сыновьям – прекрасных дев, подобных пери, – пробормотал он на прощанье.

– Чтоб глаза мои тебя не видели! – крикнул ему вслед бедняк, но тот уж ничего не слышал.

Прибежав домой, ишан взял осла и поехал в степь. Нарубив немного хвороста, он сделал вид, что у него заболел живот и лёг под куст. Но сон не приходил,

сколько ни зажмуривал он глаза. Тогда он вскочил и снова стал работать. Рубил до тех пор, пока не устал.

«Уж теперь-то усну», – подумал он, ложась опять под куст. И правда, сразу задремал. Вдруг он почувствовал, что под рубашку заползла змея. Вначале он подумал, что это во сне, но, открыв глаза, увидел её наяву.