Виктор Ермаков - Записки миллионера Страница 2

– Ну, как его обозначу? Как подарок?

Очередь одобрительно зашумела.

– Да-а-а. Точно. Подарок.

– Да какой же это подарок? – возразила старушка. – Вот коробка конфет – это подарок, вот… – хотела перечислить старушка что-то ещё, что в её понимании есть настоящий подарок, но женщина из очереди поставила точку.

– Это подарок. Мне муж на 8 Марта подарил такой же.

Старушка хотела вступить в полемику, произнеся, что в её время настоящим подарком был томик Чехова… а это…

Очередь, конечно, интересовало, какие подарки считались наиболее ценными во времена молодости старушки, но более всего её интересовало другое. Когда наконец этот, так сказать, конец будет оформлен, упакован, проштемпелирован и, преодолев все кордоны и препятствия, полетит тому человеку, которому он и предназначался. А уж как его назвать – подарком, игрушкой, рабочим инструментом, да хоть чёртом лысым, – очередь не волновало. Очередь хотела на улицу, домой, в кафе, на работу – только не стоять дыша друг другу в затылок.

– Оформляй, – сказала старушка приёмщице, и вся очередь одобряюще выдохнула. И только один голос нарушил консенсус.

– Конечно, мы же Россия, щедрая душа.

В звенящей тишине, очередь, как по команде «на первый, второй расчитайсь», повернула головы на 180 градусов, устремив взгляды в самый хвост. Истинной патриоткой и противницей разбазаривания всего, что нам и самим пригодится, была женщина лет пятидесяти, обладательница достаточно крупной, если так можно сказать, фигуры. С грудью размером между 4 и 5 и шишкой волос на голове в стиле а-ля Людмила Зыкина. Она стояла подбоченившись, готовая вступить в полемику с любым из нас или со всей очередью сразу.

– А что вы на меня так смотрите? Я что, неправду говорю? За газ они не платят, кредит так и не возвращают, работают в России, не платя налоги. А мы давай ещё и прихоти их будем удовлетворять… Гуманитарную помощь слать. Вот пусть им ихние Яценюк да Ляшко и помогают.

– Гуманнее надо быть, женщина, – послышался женский голос из очереди.

– Только не надо вмешивать сюда политику, – вторил ему другой.

– Хватит, давайте уже оформляйте, развели демагогию, – взвизгнул мужчина в очках.

– Вот именно, – подхватила очередь.

– Да оформляю я, оформляю. И нечего на меня давить! – повысив голос до визга, произнесла приёмщица, сделав нужные записи и положив бандероль на весы.

– Взвесила? Давай я штемпель поставлю, – сказала старушка, вставая из-за стола и направляясь к приёмщице. Приёмщица, повернувшись в кресле, слегка оттолкнулась ногами от пола и покатилась с бандеролью в вытянутой руке ей навстречу. В момент, когда бандероль перекачивала из одних рук в другие, она "сдетонировала". В испуге приёмщица с силой оттолкнулась от пола ногами и покатилась назад, чуть не опрокинув напольные весы. Старушка не по возрасту резво отпрыгнула в сторону, а бандероль упала на пол, жужжа и вибрируя, словно готовая вот-вот взорваться.

– Блин, вибратор это, вибратор, батарейка включилась, – чуть не кричал я, пытаясь успокоить побледневших служащих почты.

– Твою мать, – взвыл кто-то из очереди. – Да когда же всё это кончится? Вы что, издеваетесь над нами? Отправьте вы уже его на Украину или в Украину, хоть на северный полюс к белым медведям. У меня уже обед заканчивается.

Вскрыв бандероль, вытащив и выбросив злосчастную батарейку, вновь запаковав, я сунул её в приёмное окошко. С чувством выполненного обещания вышел на улицу. Первым делом, чтобы окончательно закрыть этот вопрос, я отослал смс Оксане: «Товар ушел, встречай».

По моим расчетам, через пять-шесть дней бандероль должна уже быть на почте Украины. А там и до адресата недалеко. Я уже видел картинку, как по пыльной дороге, вдоль подсолнухов и кукурузных полей едет на велосипеде добрый почтальон, типа нашего Печкина. Подъедет к хате, постучит в оконце, откуда выскочит гарная девчина по имени Марыся и скажет: «Пляши, я Вам х.. привез». Хм, хотя… откуда он знает, что там? На бандероли-то не написано, что внутри. Может, конечно, на ощупь определит. Бандероль-то в мягкой упаковке. Тогда, у Марыси могут быть неприятности на селе. Начнут злые языки судачить: «Марыся-то за х.. москалям продалась, всякую военную тайну в обмен на х.. шлёт». А там, глядишь, за верёвочку потянут, выйдут и на Оксану, а это уже подпольная ячейка. С одной стороны, думаю, до такого абсурда дело дойти не может, но с другой… Почитаешь прессу – волосы дыбом встают . Ладно, разберутся, моё дело маленькое. Обещал – сделал. Сейчас главное – даже не местный почтальон, а Украинская почта. Если уж у нас при отсылке такие проблемы возникли, то что может быть у них – одному богу известно. Тут ведь как дело повернуть. С одной стороны, вроде, личное дело. Хочет и пользуется девчина им, но с другой… От кого посылка? От недружественной стороны. Тут моральный, и даже политический, аспект. Пусть даже фаллос и не натуральный и, скорее всего, китайского производства, но всё равно обидно. Пользуют наших девчин, пусть и опосредованно, но тем не менее. К тому же бесплатно, не за ломаный грош, так сказать. То есть гривну. Обидно. Ладно бы европейцы. Всё-таки не сегодня завтра Украина будет в Евросоюзе, и тогда это будет обычным делом, но сейчас!..

Эх, – махнул я рукой, садясь в машину. Ведь такая дружба народов была. Сотни лет. И на тебе. Кто? Кто смог сделать так, чтобы всё, что сейчас происходит между нашими странами, было не кошмарным сном, а явью?..

До возвращения в Испанию оставалось ещё больше недели, и я окунулся в дела, ради которых собственно и прилетал в Москву. За это время два-три раза коротко списывались с Оксаной . Бандероли не было. И тут получаю от неё короткое сообщение. Бандероль пришла. И четыре смайлика. Два грустных и два весёлых.

Спрашиваю:

– Оксана, что не так? Почему грустные смайлики? – Сам думаю, мало ли что, вдруг размер не подошёл или ещё какие претензии к состоянию. В смысле стояния.

– Марыська бандероль не отдаёт, – ошарашила она меня ответом.

– В смысле? Что значит не отдаёт?

– А вот так, не отдаёт, и всё. У тебя, говорит, муж, хоть какой-никакой, есть, а ещё и эта штука будет, а я одна. Отдай его мне. А я тебе, говорит, с осеннего приплода поросёночка отдам. Нашла дуру. Я его даже на новые сапоги не променяла, а тут какой-то порося.

Не долго думая, пишу:

– Всё, Оксана, извини, но вот заниматься ещё и распределением я точно не имею ни малейшего желания. Сами поделите его, без моего участия.

Недели две не было от неё ни одной смски. И тут вижу – целая обойма смайликов-улыбок , поцелуев, и сообщение:

– Ой спасибо, ой угодил, теперь я понимаю, почему Марыська не отдавала. Теперь вот другая головная боль – куда прятать его. Хата небольшая, особо-то и не спрячешь, не дай бог свекровка найдёт. Мы и так живём как кошка с собакой. Хотела в огороде закапывать, но каждый раз не набегаешься, да, боюсь, пёс раскопать может. На сеновале спрятать – так ищи его потом, как иголку в стогу сена.

– Ну не знаю, ты уже сама там на местности сориентируйся. Я бы на твоём месте спрятал где-нибудь в хате. Чтобы под рукой, так сказать, был. Например, в зимние какие-нибудь вещи. Сейчас же лето, зимние вещи никто не трогает.

– Точно! Хорошая мысль, я его сейчас на полку спрячу, над дверью, в сенях, тесть-покойничек мастерил. Там как раз всякая зимняя одежда. Надежно будет, высоко, с полу-то и не достать, да и свекровка не раньше зимы полезет туда.

Через день смска:

– Всё, теперь он в тепле, сухости и сохранности. Я его в пакет целлофановый и в валенок, да ещё и старой шалью заткнула.

Больше месяца от Оксанки ни слуху ни духу. Да и то понятно. По хозяйству, куры, свиньи, мужа с работы встретить, накормить надо. Да и так, теперь есть чем в свободное время заняться.

– Мне конец! – получаю от неё смску. – Точно, конец. Вчера…

И тут поведала она мне историю, которая случилась с ней вчера:

– Свекровка занималась чем-то в хате, я пошла на огород нарвать зелени да окрошку приготовить. Открываю дверь – и чуть в обморок не упала. Стоит Гала на табурете и что-то копается, перебирает на той полке, где валенок заветный лежит. Меня аж в жар бросило. Чуть огурцы с редиской на пол не уронила. Первая мысль – выбить табурет из-под ног. Потом чуть не кричу: «Мама, шо Вы там делаете? У Вас же давление, слазьте сейчас же. Не дай бог упадете, беды не оберешься».

–«Шалфеем решила вещи переложить, в том году моль побила кофту вязаную да шаль», – говорит, а сама уже тянет шаль из валенка. И кому в голову пришло её туда запихать?» Вытащила шаль, чувствует, что-то в валенке ещё есть. «Никак сынуля здесь бутыль припрятал», – улыбается, – а сама руку в валенок суёт…

Месяц мы не общались. Она не пишет, я тоже молчу. И тут получаю смс от Марыси.

– Добрый день, Виктор. Меня Оксана попросила Вам написать. У неё теперь нет телефона, и она не может с Вами общаться. Просила передать, что у неё всё хорошо, только теперь очень занят всегда. Свекровь с самого утра загружает работой и глаз с неё не спускает. Не знаю, что она на неё так взъелась?