Нилуфар Шарипова - По ту сторону грусти Страница 2

– А почему методика такая странная? Почему на кладбище? Если всё так просто, то почему у нас десятки тысяч женщин не замужем, а еще сотни тысяч замужем за теми, у кого оклад меньше 70 рублей? – из-под очков с толстыми стёклами блеснула подозрением Ирина Соломонова.

Эх, чувствовала Варвара Ивановна, что не надо было Соломонову с собой брать. От таких одни проблемы – умные больно. Да вот кто же от лишних десяти рублей откажется.

– Почему, почему. Ишь.., закидала вопросами, Фома неверующий. Буду по порядку, – кудесница Варвара Ивановна знала, что с такими надо по-«ихнему», по-системному и, желательно, с терминологией. – Начнём с методики и местоположения. Всем известно, что планета Земля вращается вокруг Солнца. Вокруг самой Земли существуют магнитные поля. Когда магнитное поле Земли впадает в резонанс с магнитным полем каждого человека, то есть с нашей аурой, – блеснула новым словом Чародей, – то происходит сонастройка энергии желания с его воплощением. Именно на кладбище, вокруг могил, магнитные поля Земли легче всего запеленговать, – Варвара Ивановна не очень-то понимала, что означает это слово, но эффект от него всегда был стопроцентным. – А почему женщины не выходят замуж или выходят не так… Так кто-то не хочет, а кто-то просто не знает о моей методике. Вы что думаете, ко мне легко записаться? Вы же вон все ко мне через знакомых попали. Я кого ни попадя не беру. Всё-таки гарантию даю. Всё, пора нам уже. Скоро полвосьмого будет, а мы тут стоим болтаем.

– Да, давайте уж скорей, – Лиза Катушкина в нетерпении переминалась с ноги на ногу. – Если кто не верит или думает, что сама сможет замуж выйти, – Катушкина смерила Соломонову взглядом с головы до ног, – то пусть не ходит и другим не мешает найти своё счастье.

Под предводительством Варвары Ивановны девушки двинулись на заветный участок.

– Всё. Пришли. Выбирайте, – дала «команду» Чародей.

– А если двоим понравится одна и та же могила? – не унималась Ирина Соломонова.

– Ничего страшного. Одна ждёт, другая бегает или бегайте вместе. Только могилу космонавта не выбирайте. У нас их в стране мало. Космонавтов на всех не хватит.

– А вы нас точно туда привели? Что это за памятник такой невидный? – Лиза с подозрением оглядывала небольшую надгробную плиту, выбитую в виде книги.

– Тьфу, вот молодёжь пошла, – не выдержала Варвара Ивановна. – Ты знаешь, сколько этот «невидный» стоит? Это же розовый гранит. Он в цене, как розовый бриллиант. Выбирай, не пожалеешь. Будет жених богатый и с понятиями.

– Нет, я лучше вон тот, – Лиза Катушкина подошла к массивному чёрному камню, на котором был изображён мужчина в тёмных очках и с толстой цепью на шее.

– Габриашвили выбрала? Это криминальный авторитет. Моё дело предупредить, а ты уж сама решай, нужен тебе такой специалист или нет.

– А если я вокруг него 78 кругов не пробегу, то кто тогда выйдет? – Лиза явно решила связаться с криминалом.

– Ну, воришка какой-нибудь. На побегушках, – со знанием дела произнесла Варвара Ивановна.

– Ой, я на побегушках не хочу.

– Да что ты маешься, вон другие уже определились и бегут. Бери академика. Всегда беспроигрышный вариант, – Чародей уже начинала подуставать от такой активной группы.

– Не, с академиками скучно. Актёров тоже не хочу. Улыбаются налево и направо, воздушные поцелуи шлют. Следи за ним потом. А я хочу, чтобы за мной бегал, – мечтательно закатила глаза Лиза.

– Ох, и довыбираешься, девка, – практичная Варвара Ивановна не переставала удивляться девичьей дури.

Неожиданно в живой изгороди, отделявшей этот участок от других, раздался шум. «Не боимся, девочки, продолжаем бегать. Это Сергей, сторож кладбища, и по совместительству наш охранник сегодня. Вы что думаете, я бы вас сюда одних отпустила? У меня всё продумано. Всё-таки фирма, – деловито возвестила Чародей. – А ты, Серёжка, не пугай девчат. Иди, присядь ко мне», – подозвала Варвара Ивановна молодого человека.

А Лиза Катушкина всё ходила туда-сюда, присматривалась. То ли сумерки на неё так подействовали, то ли Сергей с его кудрявым чубом, но Лиза наконец-таки припустила вокруг какого-то памятника. Издали Варвара Ивановна никак не могла определить, кого же Катушкина наметила себе в мужья – эту могилу ещё никто не выбирал. Сгорая от любопытства, Чародей двинулась к Лизе – вроде как запланированный обход территории: надо же узнать, как дела у подопечных. И не зря. Неожиданно Лиза упала и не делала никаких попыток подняться. Чародей и сторож кладбища как по команде рванули к Катушкиной. И только когда Сергей с трепетом поднял Лизу на руки, а та открыла глаза и слабым голосом произнесла «восемнадцать кругов», Варвара Ивановна догадалась посмотреть на могильную плиту. «Константин Николаевич Бушуев. Спи спокойно, – гласила надпись. – Наш любимый отец и бессменный руководитель кладбища №1».

Энгельс

Он откликался на Энгельса, хотя звали его по-другому. Это всё из-за бороды, густой, квадратной и кучерявой. Понятное дело, многие бомжи носили бороду – побриться-то особо нечем и негде. Да и правила рыночной экономики никто не отменял: бородатым бомжам возле кладбища охотнее подавали. Наверное, они отдалённо напоминали Сына Божьего или Святых отцов. Грех это, конечно (прости, Господи), сравнивать Христа с опустившимися бородатыми алкоголиками. Но человеческое подсознание и не такое выкидывает. Так что место у кладбищенских ворот было прибыльное.

Энгельс, в прошлом Иннокентий Валерианович Ступнов, любитель Гегеля, журналист-международник и лингвист, был бомжом по принципу. Раньше работал в информационном бюро, следил за зарубежными новостями, переводил сводки, писал статьи. Пока курировал Африку и Азию, проблем особых не было. Но как перевели в отдел стран Запада и США, тут всё и началось. Первым делом написал отличную заметку о новых культурных направлениях в Европе. Зарубили. А потом и вовсе неприятность случилась: его статью о достижениях науки и техники Северной Америки переписали и отдали в печать под его именем. Выходило, что совсем плохо там в США с технологиями, отстают они сильно от страны Советов. Иннокентий, как истинно честный человек, этого оставить так не мог. Составил опровержение, пошёл к редактору, а когда тот не внял, то рванул в министерство – там-то уж точно разберутся. Разобрались. Посадили Ступнова без права переписки. Сколько раз потом приходили, уговаривали написать раскаяние – уж больно специалист хороший и полиглот каких ещё поискать. Но Иннокентий Валерианович ни в какую, говорит, свобода дороже. Это всё Гегель виноват. Придумал, что свободен тот, кто свободен духом, ну Ступнов и поверил. Вот сидит теперь абсолютно свободный человек у кладбища.

В тот весенний день как-то особенно заполошились все: и природа, и постоянные обитатели «пятачка» у городского кладбища №1. Вроде как и народу прибавилось.

– Это не наши. Это со «старого кладбища» приплелись, – Живчик всегда первым начинал разговор. – На новую начальницу цеха пришли посмотреть. Красавица… Дульсинея. Как там… А, Тобосская! Вчера вот подошла, денежку подала Конопатому, а он раз телефон вытащил и щелкнул её. Она аж подпрыгнула. Зря он, конечно, мобилку светит. Подаст она теперь ему после телефона, как же… Так вот, он фотку отправил Петруне со «старого». У него тоже сотка есть. Они всем скопом и припёрлися на начальницу посмотреть. Такая красавица здесь ещё не работала.

– Смотри, смотри – вон она идёт, – чуть ли не закричал Живчик. Все бомжи как по команде повернули головы направо. Ну и Энгельс тоже.

– Какая же это Дульсинея? Это Маргарита, – пробормотал Энгельс. Но его никто не слышал, а если бы и слышал, то и не понял.

Тося Иванова

Аркадий Конкин не признался бы никому, почему он решил работать в Управлении городскими кладбищами. Как всегда в таких случаях, рентгеновский взгляд Надежды Степановны Кольцовой давал сбой: материнский инстинкт начальника отдела кадров щедро распространялся на всех мужчин от 20 до 25 лет. «Ой, ну куда же его пристроить, – размышляла Надежда Степановна, – юный, недокормленный, пальчики тоненькие…». Решила, что его место – в цветочном магазине кладбища №1. При заведующей Катерине Ивановне Тишкиной будет почти как под крылом самой Кольцовой: тепло, уютно и сытно. Самому Конкину было всё равно, лишь бы поближе к кладбищу. Мечтал Аркадий писателем стать, а где как не на кладбище можно прикоснуться к таким разным судьбам. А то, что информации мало – всего лишь портрет, имя, даты рождения и смерти – не беда. Воображение Конкина было богатым, а эпитафия на памятнике порой могла сказать больше, чем самая детальная биография.