Аркадий Бухов - Аркадий Сергеевич Бухов Страница 2

Юмористом до мозга костей назвал Аркадия Бухова его более молодой коллега Леонид Ленч. Думается, это мнение разделят с ним и нынешние читатели. И, разумеется, так считали и первые читатели еще молодого сатириконца. Какой бы сюжет он ни брал, у него выходило смешно и естественно. Как и другие сатириконцы, он смеялся над пошлостью обывательского быта, над мелкой житейской суетой, над потугами людей с мелкой душонкой возвыситься над толпой, над новомодными течениями в искусстве и над так называемыми поисками так называемой интеллигенции в области таинственного и непознанного духовного мира — целую серию рассказов посвятил он оккультным наукам — спиритизму, хиромантии, ясновидению и пр. (А уже после революции несколько книг им написаны о святых православной и католической церквей. Сегодня можно говорить, что вот, мол, Бухов приспосабливался, подстраивался, чтобы идти в ногу с безбожниками. Поскольку государство было безбожным. Это вовсе не так. Сегодня задним числом проповедники православия считают, что в Советском Союзе существовал государственный атеизм. Ничего подобного никогда не было. Да, велась борьба против религиозной идеологии, поскольку большевики считали, что религия мешает прогрессу человечества и снижает общественную активность людей. Но! Существовали тысячи церквей, мечетей, множество синагог и других культовых учреждений. Бухов же еще с дореволюционных времен придерживался атеистических взглядов. И никогда этого не скрывал.)

С 1908 года Бухов выступал как поэт-сатирик в журналах «Стрекоза», «Сатирикон», «Новый Сатирикон». И хотя в конечном счете он все же больше проявил себя как прозаик, стихи вполне достойны его таланта. К сожалению, его стихи до сих пор не собраны.

Рассказам своим он придавал большее значение и успел еще до революции выпустить несколько сборников: «Жуки на булавках» (1915), «Тихие неприятности» (1915), «Чертово колесо» (1916), «Точка зрения» (1916). И некоторые вышли несколькими изданиями.

При такой плодовитости (а ведь Бухов писал еще и много миниатюр для эстрады) он» умел находить в каждом сюжете, в каждой ситуации что-то свое, создавая вполне типичные образы со своими индивидуальными чертами, так что, скажем, Анисьина мужа (из одноименного рассказа) мы не спутаем с героем рассказа Тэффи «Маляр», хотя много в их поведении и характерах общего, — но это общее, очевидно, от русского характера вообще.

Если Бухов и утрирует человеческую глупость (как в рассказах «Первый опыт» или «Анекдот»), то это выглядит вовсе не зло, а с пониманием и нередко с сочувствием.

Разумеется, у писателя есть едкие и злые рассказы, которые прямо говорят о его антипатиях (он не принимал нового искусства, непрофессиональных журналистов — «О военной беллетристике», высокомерия власть имущих и снобизма окололитературной братии), но наряду с ними Бухов писал и проникновенно-психологические рассказы, где за мягкой усмешкой таятся нежность и тепло души («Перед жизнью», «Собачий рассказ»). А некоторые мягко-ироничные его рассказы звучат как признание в любви («Книги»).

* * *

Призванный на военную службу в 1914 году, Бухов тут же был демобилизован как неблагонадежный.

Он продолжает свое писательское дело. Но на этом пути его не всегда приветствуют. Так, известный журналист И. М. Василевский (He-Буква) обвинил Бухова, что он пишет на потребу толпе. На это писатель ответил, что предпочитает «быть любимцем бульвара, чем оказаться в стане тех дешевых пророков и учителей, которые пишут только для избранных… и требуют особого понимания»[2].

Бурные события 1917 года, конечно же, не прошли мимо него. Бухов приветствует падение царского режима, но не очень-то приветствует действия Временного правительства, поведение интеллигенции в переломную эпоху, ему не нравятся и мероприятия новой, советской, власти. Об этом мы читаем и в его сборнике «Кесарево — кесареви», и в рассказах и фельетонах того времени (в частности, в яркой пародии на А. В. Луначарского).

В 1918 году, находясь на гастролях с театральной труппой (он заведовал репертуарной частью), Бухов оказался на территории, контролируемой белополяками, а потом и в Ковно, ставшем столицей независимой Литвы. Отрезанный от Советской России, он не хочет быть отрезанным от литературы. В течение пяти (1922–1926) лет он является редактором-издателем русской газеты «Эхо», выходящей в Ковно, публикует свои рассказы и фельетоны в эмигрантских изданиях в Германии («Время»), Эстонии («Последние известия», «Свободное слово»), Латвии («Сегодня») и др.

Однако он постоянно ощущал оторванность от родины и мечтал вернуться домой. При этом он порой допускал в своих фельетонах оценки и выражения, которые не всегда могли приветствоваться на родине.

В «Дневнике» Корнея Чуковского есть запись за 5 декабря 1931 года о беседе с Мих. Кольцовым:

«Рассказывал о Бухове. «Когда я летел в Берлин, наш аэроплан опустился в Ковно и, по случаю тумана, остался ночевать. Я пошел в Полпредство, туда пришел ко мне какой-то человечек и сказал, что Аркадий Бухов, редактор тамошней белогвардейской газетки, хочет со мной повидаться. Я отказал. Вечером я пошел в ресторан — и там за соседним столиком сидел Бухов и глядел на меня выжидательно, выражая готовность каждую минуту подойти ко мне. Я опять упорно не замечал его. Через два дня мне прислали в Берлин вырезку из ковенской газеты.

«В последнее время к нам с неба стала валиться всякая большевистская дрянь. Недавно шлепнулась сюда пролетарская балерина Айседора Дункан, а теперь такой и сякой Кольцов». Я пренебрег. Но через месяца два получаю напряженно-игривое письмо… о том, как он жаждет хотя бы дворником вернуться в Советский Союз и сделать здесь черную работу»[3].

Запись весьма показательная. Она говорит не только о стремлении писателей-эмигрантов вернуться, но и о той предвзятости (если не боязни) к общению с ними со стороны некоторых советских литераторов.

Быть может, эта дневниковая запись каким-то образом попала спустя несколько лет к следователю на стол…

Бухов все-таки вернулся на родину в 1927 году. Он печатался, наверное, во всех юмористических журналах, а тогда их выходило не менее десятка. Но наиболее полно его творчество представлял главный юмористический журнал — «Крокодил». Он выпустил несколько сборников рассказов, несколько книг антиклерикальной направленности: «Дневник Ильи Пророка» (1931), «Черное кольцо» (1931)…

Он хотел быть полезным родной стране, он писал о глупостях и недостатках, чтобы способствовать их искоренению в стране, которая строит новую жизнь. В его рассказах советского периода действительно много оптимизма и надежды, но иногда он, очевидно, затрагивал и сюжеты, к которым следовало подходить осторожнее. (В этой связи хочется привести такую историю.