Николай Бораненков - Тринадцатая рота (Часть 2) Страница 21

- Прекрасная преамбула. Отличнейшая! Читайте же, читайте приказную часть.

- Преамбула еще не вся, господин генерал. Еще маленький хвостик. Так сказать, пинок тем, кто несправедливо пытается свалить вину за обмороженных на фюрера и на вас, господин генерал.

- Да, да. Об этом надо сказать. Шпиц им не козел отпущения. Самим надо шевелить мозгами.

- Я учел это, господин генерал, и написал так: "Факты показывают, что тыловая администрация ряда полков и дивизий, а также отдельные командиры выводов из приказа фюрера и сложившейся ситуации не сделали. Солдаты и офицеры рейха мерзнут и в реквизированных вещах, заполняя и без того переполненные госпитали и лазареты. Учитывая это, приказываю. Первое. Разъяснить всем солдатам и офицерам рейха, что их спасение от замерзания - это движение, являющееся мощным согревающим фактором, что стоять на месте нельзя, надо двигаться, и чем быстрее, тем лучше. Второе. Сознавая, что фюрер и командование ничего уже не могут дать, а у населения все теплые вещи реквизированы, широко использовать для обогрева солдат и офицеров местные подручные средства, как-то: стога сена, соломы и в особо критических случаях самодельные жаровни, тепло животных и так далее. Третье. Упорядочить ношение реквизированных теплых вещей, для чего ввести в действие прилагаемую к данному приказу инструкцию".

Гуляйбабка поклонился:

- Все, господин генерал.

- Отлично, наш друг! Но где же инструкция?

- Она также готова, господин генерал. Но, возможно, у вас имеются поправки к проекту, дополнения?

- Поправки позже. А сейчас инструкцию... Инструкцию мне!

- Яволь, господин генерал!

Гуляйбабка поклонился и выхватил из папки листы, скрепленные шпилькой:

- "Инструкция войскам армии рейха "О правилах ношения реквизированных теплых вещей и рациональном использовании местных обогревающих средств".

Параграф первый. Шерстяные и меховые реквизированные вещи, как-то: куртки, свитеры, женские пальто, кофты, воротники из лисиц, кошек, чернобурок, а также платки, шали и другие дамские вещи, включая бюстгальтеры и рейтузы, носятся только офицерским составом. Параграф второй. Унтер-офицерам и фельдфебелям разрешается ношение всех вышеперечисленных нешерстяных вещей улучшенного качества, исключая меховые изделия. Шея подвязывается шелковыми чулками. Параграф третий. Солдаты и ефрейторы носят все хлопчатобумажные вещи, от конских попон до женских нижних рубашек и юбок".

- Юбки исключить, - сказал генерал. - Солдат в юбке - это омерзительно. Это не солдат, а баба.

- Против такой оценки не смею возразить, господин генерал. Но так или иначе, а солдаты юбки носят. Вам же, господин генерал, лишь остается упорядочить их ношение. С этой целью я и сочинил к этому параграфу примечание.

- Читайте! - приказал генерал.

- "Примечание, - читал Гуляйбабка. - Все юбки, как-то: расклешон, поневы, юбки-гофре, а также балетные пачки, носятся солдатами рейха только под верхней одеждой. На случай тревоги или быстрого бега юбки задираются под ремни или же вовсе снимаются".

- С такой мотивировкой сойдет, - сказал генерал. - Прошу вас далее.

- Далее, господин генерал, идет примечание о применении рейтуз офицерским и рядовым составом. Затем излагаются рекомендации об использовании местных обогревающих средств. В стог прелого сена, соломы рекомендуется укладывать взвод. В копну - отделение. Особое внимание обращено, господин генерал, на одно, очень теплое место.

- Какое же?

- Место не особо приятное, господин генерал, но весьма эффектное. Я имею в виду навозную кучу, где в процессе гниения развиваются очень высокие плюсовые температуры. Особенно высок коэффициент тепла с навоза от крупного рогатого скота. Одна куча такого навоза может обогревать в течение суток до пяти-шести стрелков, а коровник из двух-трех коров - целую пехотную роту.

- Использовать это тепло позорно, - сказал генерал, - весьма позорно. Но что поделать? Иного выхода нет.

- Разрешите продолжать, господин генерал?

- Да, да. Читайте. Я вас слушаю.

- Читаю, господин генерал. Много тепла содержат домашние животные, как-то: кони, коровы, овцы, козы, кошки, собаки и особенно свиньи. Каждая свинья может обогреть в сутки: в стоячем положении - пять солдат или унтер-офицеров, в лежачем - восемь - десять. Соответственно конь, корова - десять - пятнадцать, овца, коза - два - четыре, кошка, собака - одного стрелка".

- Как пришла вам в голову эта идея? - спросил генерал.

- Увы! - развел руками Гуляйбабка. - Идея тепла животных, к сожалению, не моя, господин генерал, а солдат семьдесят восьмой пехотной дивизии. В пятой роте третьего полка коченеющие солдаты затащили в блиндаж супоросную свинью и трое суток грелись возле нее. Так что я только обобщил факты из донесения и превратил их в пункт инструкции.

- Пункт бесподобен. Моим тыловикам это бы и во сне не приснилось. Ах, что я вас перебиваю! Читайте же дальше. У вас идеи так и брызжут, наш друг.

- Пункт последний, господин генерал. Как говорят в России, закругляющий. Тут я снова обратился к фюреру. В инструкции это звучит так: "Оставшийся без теплых вещей и тепла животных! Не считай себя обреченным. У тебя еще есть шанс выжить и доблестно победить ужасный русский огонь и проклятые морозы. Для этого тебе надо только одно: думать о фюрере. Дума о фюрере - это высшее тепло. Она тебя отлично согреет".

Генерал встал и решительно шагнул к стоявшему в углу сейфу.

- Мой друг, подойди сюда.

Гуляйбабка, желая еще больше шокировать Шпица, лихо отмолотил три шага. Шпиц достал из сейфа коробку.

- От имени Германии, - высокопарно произнес он. - Впрочем, что Германия. Германия ни черта не знает, что тут происходит. Я награждаю вас, господин Гуляйбабка, медалью "За зимовку в России". Носите ее. Вы ее заслужили. Хайль Гитлер!

"На кой черт он мне сует эту железяку, - подумал Гуляйбабка. - Дал бы лучше кусок колбасы или бутылку рома. У Прохора завтра ведь день рождения. Э-э, да с дурной собаки хоть клок шерсти долой. Авось пригодится побрякушка. Не так будут принюхиваться псы из гестапо".

18. НЕСЛЫХАННЫЙ ЗАВОЗ НА ПОДМОСКОВНЫХ МЕЛЬНИЦАХ. НА АРЕНУ ОПЯТЬ ВЫХОДИТ ЕГЕРСКАЯ ДИВИЗИЯ

Россия - древняя страна мельниц и сукновален. Россия умеет молоть и толочь. Воды хватает на все толкачи и жернова, только успевай подвози. Вертятся огромные деревянные колеса, грохочут в бешеном вращении жернова, гулко стучат дубовые толкачи, и далеко, намного верст окрест разносится на осенних зорях этот мельничный стук и гул.

Осенью сорок первого года земля Подмосковья вновь, как и в завозный, урожайный год, огласилась неистовым грохотом и стуком. Казалось, жарко заработали на полный напор все мельницы и сукновальни. Но то был иной помол, иная работа. Главный помольщик, бесноватый мужичишка с коротко стриженным пучком под носом и челкой волос, брошенных на левый глаз, загружал подмосковные жернова и ступы не зерном, не сукном или пенькою, а людьми молодыми парнями, которым было в пору делать вкусные колбасы, варить доброе пиво и обнимать милых белокурых бестий. "Чувал" за "чувалом", "мешок" за "мешком" сыпал он на гигантские жернова и в ступы, словно боясь, что не хватит воды и колеса остановятся. Но воды хватало. Русские мельницы и сукновальни с первым завозом бесноватого справились блестяще. Все, что было привезено, превратилось в муку и в паклю. И тогда германский помольщик двинул новые, и вовсе не слыханные обозы...

По шоссе на Москву двигались нескончаемым потоком колонны машин и повозок. В машинах и на повозках сидела укутанная в шали, дерюги, платки, конские попоны доблестная фюрерская пехота. Шнапс и горячая похлебка бодрили ее, и она горланила песню:

Мы Москву расшибем

Собственными лбами.

Мы ее перевернем

Сразу вверх ногами.

А Москва, не дожидаясь, когда ее перевернут вверх ногами, сама уже перевернула многих арийцев вверх ногами. Их везли теперь куда-то в тыл на больших повозках, сложив, как поленья дров, друг на друга. Везли большими партиями - трупов по двадцать - тридцать. Сытые бельгийские ломовики едва тянули огромные, на резиновых колесах, телеги.

- Господа! Уважаемые члены "Благотворительного единения"! Германское оружие одержало под Москвой новую блистательную победу, - сказал Гуляйбабка, проводив глазами очередную телегу с трупами. - Этих побед будет гораздо больше, если все мы подумаем о своем личном вкладе. У кого есть какие предложения по оказанию помощи фюреру?

- У меня е! - выкрикнул Чистоквасенко. - Я предлагаю по всему шляху, где движется германское войско, повесить намыленные петли. Хай воны идут на Москву и думают, шо их жде.

- Добре, Чистоквасенко! Дельное предложение, - похвалил Гуляйбабка. Записываю. Пригодится, но не теперь. Решившего удавиться петлей не испугаешь. Новые предложения давайте. Более эффективные. Фюрер, обливаясь потом, все время оглядывается назад и ждет, когда появится хотя бы Жучка из сказки, а Жучка где-то обнюхивает лопухи, а кошка где-то мурлычет с котом... Словом, фюрер надрывается. Фюреру надо помочь, а чем и как, я вам сейчас расскажу.