Андрей Абинский - На флоте бабочек не ловят. Морские рассказы Страница 3

6. Сальная история

Было время «адмиральского часа». Догонашев уже вытащил ноги из домашних клетчатых тапочек и собирался вздремнуть, когда в дверь вломился старпом:

– Дед, горим!!! – крикнул он и загрохотал вниз по трапу.

Встревоженный стармех на полных оборотах бросился вслед. В нос ударил вязкий запах дыма. Горела не электропроводка, не сухари на камбузе, не соляра или масло – эти запахи Догонашев различил бы сразу. Как он потом сказал: «Это был запах горящего танка».

На нижней палубе стояла пелена сизого дыма.

– Мать твою! – старпом разбил стекло и уже давил на красную кнопку пожарной тревоги.

Тишину взорвал резкий грохот звонков громкого боя. И жестяной голос второго помощника по трансляции: «Внимание! Пожарная тревога! Аварийной партии прибыть в район палубы „А“, левый борт!» Потом скрежет в динамиках и хриплый голос капитана: «БОЕВАЯ тревога, вашу мать!!!»

Матросы уже раскатывали пожарные шланги и нервно крутили клапана гидрантов. Воды не было. Осипов танцевал с огнетушителем, не решаясь сунуться в дым.

Догонашев не стал медлить. Он пригнулся и, прижав к лицу носовой платок, бросился в дымовую завесу. Через несколько секунд стармех вынырнул весь в клубах дыма и, как слепой, на ощупь открыл дверь гальюна, заслонив всё широкой спиной. Послышался звук льющейся в унитаз воды.

– Всё, порядок, – сказал Догонашев, выходя из сортира. – Пожар ликвидирован!

Он закашлялся, из глаз текли слезы.

Тут зашипели и закрутились змеями пожарные шланги, окатывая всех солёным душем. Пока их ловили и закручивали клапана, прибежала растрёпанная уборщица, «бесхозная» Люська, хозяйка погорелой каюты:

– Мальчики, что у вас стряслось? Что за шум, а драки нет?

– Люсьен, это у тебя стряслось, по ж… уж точно получишь, – злорадно пояснил матрос Люлёк. – Какую горючку держала в каюте? Говори, хуже будет!

– Да я только одну бутылочку и заначила, – запаниковала Люська. – С чего такой шум и дым?!

– Тащи ее сюда, это теперь вещественное доказательство.

Дым понемногу рассеялся и несчастная уборщица быстро вернулась с бутылкой, завернутой в газету.

– Вещдок реквизируется, – строго сказал Люлёк. – За распиской придешь к старпому. И, удаляясь, добавил: – После отбоя…

Пришел капитан. Из унитаза вынули объект пожара. Это был добрый шмат сала, завернутый в мокрое покрывало.

На «разборе полетов» выяснилось следующее. Валера Лалетин варил леера на крыле мостика. Капля расплавленного железа угодила прямиком в иллюминатор Люськиной каюты. А там проветривался этот злосчастный кусок сала. Он не вспыхнул огнем, а начал тлеть, как бикфордов шнур, распространяя сизый дым и жуткую вонь.

Лалетин получил устный выговор, Люська – тоже, старпом – благодарность. Героем дня стал Догонашев.

– Старшего механика Догонашева, – сказал капитан, – следует наградить медалью «За отвагу на пожаре».

Вечером Люська явилась к старпому за распиской на конфискат и осталась там до утра. Матрос Люлёк пригласил к себе плотника и артельщика. Втроём они уничтожили вещдок, а пустую тару выбросили в иллюминатор. Кочегар Лалетин весь следующий день провел в мазуте, под плитами машинного отделения, размышляя о превратностях судьбы.

7. Глаз – алмаз

До обеда оставалось еще с полчаса. В кочегарке собрался машинный народ, покурить, да потравить «за море».

Есть такая байка. Дед звонит в машину:

– О чем говорят кочегары?

– Про женщин…

– А, всё нормально…

Через некоторое время стармех звонит опять с тем же вопросом.

– Про работу говорят кочегары, – отвечает второй механик, – про работу…

– Ну вот, уже напились! – сказал опытный стармех.

На этот раз тема разговора была околонаучная:

– Возьмем, к примеру, чукчу, – говорил Паша Сенчихин. – Они там скачут на оленях по тундре, ориентиров никаких, однако, чукча никогда не заблудится, потому что у него с детства натренированная зрительная память. Писали в «Науке и жизни» про такой, вот, эксперимент. Одному чукче, который никогда в жизни не видел будильника, дали посмотреть на механизм три минуты. Потом часы разобрали на колесики. Так этот чукча без проблем собрал будильник снова. И часы пошли!

– Ерунда всё это, – сказал электрик Хатан. – Со мной в армии служил чукча по фамилии Ядне. Он был телеграфист. И его постоянно долбали за то, что он не мог запомнить морзянку.

– Чукча никогда не выпьет больше русского, – как всегда не в тему брякнул Осипов.

– Это от закуски зависит, – авторитетно заявил токарь Широков. – Под ихний копальхен много не жахнешь. Не зря же так хорошо рифмуется: водка – селёдка.

– Сало тоже хорошо рифмуется, – сказал третий механик Гаврилов.– Особенно в виде шкварок.

Вошёл стармех Догонашев, окинул взглядом свою вотчину.

– Об чём разговор? – спросил он.

– Об чукчах, – ответил Осипов. – Паша говорит, что у чукчи глаз-алмаз. А поставь чукчу кочегаром, еще неизвестно, что будет.

– Тут от человека зависит, – рассудительно сказал Лалетин, – От его способностей и таланта. Одно дело собрать механизм из готовых деталей, другое – посмотрел, запомнил и выточил. Не каждому дано!

Дед потёр лысину:

– Как это, посмотрел, запомнил и выточил?

– Ну, к примеру, даёте вы мне ключ от замка. От любого замка. Я смотрю на него пять минут глазами и через два часа изготавливаю такой же. Проверить работу легко – открываете этим ключом свой сейф, где деньги лежат.

Сейфа у стармеха не было. Был железный ящик, с постройки судна, который запирался бронзовым ключом весьма причудливой формы.

Догонашев почесал лысый затылок, крякнул и набычился. Это говорило о напряжённой работе головного мозга и некотором волнении.

– Валера, табань взад, – ухмыльнулся одессит Хатан. – На Молдаванке за такой трёп моментально перестают уважать.

– За базар отвечаю! – упрямо, по блатному, сказал Лалетин.

– В прошлом годе зайцы скромнее были, – засомневался Сенчихин.

– Кочегар ты или чукча? – спросил зачем-то Осипов.

– Нихт ферштейн, – дед заговорил по-немецки. Видимо, он проанализировал ситуацию и пришел к какому-то решению.

– Слушай сюда, Валера, – Догонашев назвал кочегара по имени во второй раз. – Даю тебе времени до ужина. Делаешь ключ, заходишь ко мне в каюту, открываешь ящик, забираешь приз. Приносишь его сюда.

Стармех описал полукруг бронзовым ключом, чтобы все увидели – задача эта невыполнимая.

– Что в сейфе-то будет? В тёмную я не согласен, – капризно сказал Лалетин. – Было бы из-за чего страдать.

– Что, уже откат? Литровая банка будет, весь мой запас.

– Чистого?

– 96 процентов!

– И меня из кочегаров – точилой, сварным или хотя бы машинистом.

– Ты, Лалетин, как золотая рыбка. Тебе и первое, и второе, и третье! Ладно, Широков все равно идёт в отпуск, будешь вместо него токарем.

– Так это совсем другое дело, – сказал кочегар. – Наша фирма веников не вяжет, а если вяжет – то фирменные!

Дед задумчиво рисовал в засаленном блокноте какие-то значки.

– Теперь слушай диспозицию. Ровно в 16:55 заходишь в мою каюту. Никого там не будет. Своим ключом открываешь ящик, забираешь приз и в 17:00, как штык, быть здесь! Пять минут тебе на всё, про всё. Опоздаешь на секунду – проиграл. И до скончания века живёшь под плитами. Карьера твоя, сталбыть, накрылась медным тазом!

– Шпионские страсти! – съехидничал Хатан.

– Лалетин, кеды надень и с низкого старта! – злорадно сказал Осипов.

Валера озадаченно потёр подбородок и ответил:

– Как юный пионер – всегда готов!

– Сверим часы, – скомандовал Догонашев, – время пошло!

Он вынул ключ и жестом вестового офицера вручил его Лалетину.

Хатан щёлкнул секундомером.

Валера принял ключ, положил его на широкую ладонь и сделал сосредоточенное лицо. Ключ был изготовлен из бронзы и имел сложную конфигурацию – разные проточки, загогулинки и выемки. Публика хранила молчание.

– Минута прошла! – объявил Леша Хатан.

Лалетин наморщил лоб и перевернул ключ на другую сторону. Он шевелил губами, словно произносил беззвучные заклинания.

– Вторая минута прошла! – сказал Хатан.

Валера закрыл глаза, зажал ключ между ладонями и тихонько подул между ними.

– Колдун, твою мать! – не выдержал Осипов.

– Заткнись! – оборвал его токарь Широков.

Никто больше не проронил ни слова. Прошло три, четыре минуты.

– Финиш! Сеанс окончен! – Хатан остановил и поднял над головой секундомер. – Ровно пять минут!

Лалетин вернул ключ Догонашеву. Он выглядел усталым.

– Пойду, приму душ, – сказал он. – Тонкую работу нужно делать чистыми руками.

Настал час расплаты. Пароход – это маленькая деревня и новость о необычном пари не дошла разве что только до капитана. У капитана есть другие, более важные дела. В котельном отделении собралась вся машинная команда и сочувствующие, из матросов. Сунулась было «бесхозная» Люська, но суровый дед прогнал её.