Лидия Юрик - Улыбнись! Иронично-сатирические рассказы Страница 3

И, началась свистопляска!

Все ринулись к дверям автобусика со своим багажом. Жуткая картина!

С нами вместе, загружались в автобус семья из четверых взрослых человек. Мать с дочерью – очень похожие друг на друга, как будто это родные сёстры, и отец с сыном – на внешность как братья. На самом деле это были муж с женой и двое их взрослых детей, брат с сестрой.

Удивительно, но вся собравшаяся толпа со своим багажом влезла в автобус.

Уплотнились так, что было не понятно, где люди, а где сумки и чемоданы. Одной ногой я стояла на полу, а другая полулежала на ряде сумок. Почти, то же самое, было с моей матерью, но так как она старше меня ей было тяжелее ехать в таком положении.

– Парень – обратилась она к сидящему третьим человеком, на двухместном сиденье отцу-брату, принимая его за молодого парня – ты бы место женщине уступил!

Он бы может быть и уступил, но встать было невозможно – все находились как будто в зацементированном состоянии. Так и доехали, тем более, что ехать было не долго, всего – то около двух часов!

А, дальше было всё совсем просто. Сначала – Шира, потом Абакан, в Абакане на почту – отправили ковёр назад в Алма-Ату, из Абакана в Новокузнецк, уже поездом, а оттуда домой, тоже поездом. И, через каких-то четыре дня – в Алма-Ате!

Дома нас дожидались отец и маленькая собака. Собака породы французская болонка была абсолютного белого цвета, а звали его Чап. Это была особь мужского пола, а Чап потому, что в детстве он жил с мамой Чапой и привык к такому имени.

Отец очень любил животных и естественно, Чапа тоже. Когда мы приехали к себе, мы Чапа не узнали – он был тщательно помыт и красиво подстрижен. Всегда думали, что у Чапки длинные уши, а они оказались совсем маленькими, а длинными они казались из-за плотно скатанной шерсти на ушах. Вобщем, отец собачьи уши укоротил на половину.

Идём на свою почту за получением отправленного из Абакана багажа.

Лето, жара! На пути, в асфальтированном тротуаре большая и глубокая выбоина, занимающая всю нашу дорогу метра на два. Мы-то её обошли по краям-бережкам, и оказались на другой стороне выбоины, а вот Чап, задержался, изучая очередной кустик. Когда голову поднял – глядь, а мы уже на другой стороне «озера»!

Начали мы по очереди звать пса к себе.

Первым скомандовал отец: «Чап, ко мне!»

Потом я, но уже другую команду: «Чапа стой!»

Сначала, услышав команду отца, Чап уже готов был кинуться плыть, но тут же мой голос командует делать противоположное.

Это действо происходило очень быстро и, вконец, замороченный пёс, таки прыгнул в водную пучину и смело поплыл по горло в воде! Выбравшись на берег и отряхнувшись, Чап, с чувством исполненного долга и в прекрасном настроении, подбежал к нам и начал весело крутиться вокруг.

Приехавши, после путешествия, нас встретил белый и пушистый пёсик, а сейчас был мокрый и грязный, и только в «новых» ушах и добром нраве узнавался наш великолепный Чап!

Обратно пошли другой дорогой – в обход, где нет таких больших и глубоких луж.

Навстречу нам попалась соседка – «О – говорит, – это вы такой большой кошелёк привезли вместо ковра!»

Пришли домой, и на этом наш многострадальный ковёр своё путешествие закончил, и всякие попытки его продать тоже больше не повторялись.

До сих пор тот ковёр существует и, причём, в отличном состоянии. Вот бы нам всем такое здоровье иметь и в таком же отличном состоянии оставаться!

Коммерческая жилка

Произошло это давнее, чем давно. В то время моя мама была девочкой-подростком 13 лет, а её мама – молодой 35-летней, женщиной.

Жили они в небольшом сибирском посёлке, тогда таких было много, сохранившихся ещё с царских времён, этот посёлок называли, просто – рУдник, не руднИк, а именно рУдник.

Посёлок тот состоял из нескольких изб, стоявших на горе, на площадках, расположенных террасами. То есть, на горе была проложена дорога, вдоль которой размещались дома, а выше была ещё одна дорога с домами и небольшими садово-огородными участками. Вот и весь посёлок. А за огородами, уже начинался лес – тайга. Лес был виден, прямо, из окон домов.

Вообще, в лесу чего только не было! И ягоды и разнообразные грибы, а местные мужики ходили на охоту на лОсей, зайцев и кабанов. Иногда, в особенно холодные зимы заходили и волки, а однажды забрёл медведь-шатун, напугавший до сумасшествия одного местного жителя.

В общем, посёлок был, довольно самодостаточным, в плане продовольствия, да и школа и клуб с библиотекой там тоже имелись. Но, как известно, много никогда не бывает, хочется ещё больше и лучше. Вот и занимались многие жители этой деревни небольшим приработком – кто грибов насобирает и насушит, кто ягод, а потом зимой едут в город, и продают.

Решили мои родственники тоже, бизнесом заняться.

Осенью сходили в лес, насобирали там два мешка кедровых шишек с орешками, и приволокли оттуда для продажи.

Но, чтобы орешки были готовы к употреблению, их надо нашелушить из шишек, и желательно, обжарить на сковородке или просушить в печке.

После такого шелушения шишек, ладони рук облепляются кедровой смолой, и чтобы отчистить эту смолу, надо смазать ладони подсолнечным маслом, и та, легко стирается!

Около двух недель, проходили тщательную подготовку орешки к продаже. Шелушили шишки, жарили орешки, всё перевешивали и складывали в мешки.

Только, вот ведь, незадача – надо же пробовать орешки во время их обжаривания, чтобы быть уверенным в том, что продукт дошёл до нужной кондиции и получился вкусным.

И, здесь, коммерческая жажда дала трещину! Пережарив и подготовив все кедровые орешки к продаже, начали несостоявшиеся коммерсантки их грызть, то есть употреблять в пищу сами. Ничем после основной своей работы не занимались, только подготовленные орешки поглощали.

Всё это действо с орешками, продолжалось около трёх месяцев, пока орешки не кончились – как раз к весне.

На том вся коммерческая эпопея и закончилась.

Поездка на автобусе или о нахальстве

Лето. Жара. Середина дня.

Наконец, подъехал долгожданный автобус. Автобус был далеко не новый, и как сейчас делают автобусные парки, куплен по дешёвке, и б/у-шного состояния. Люди яростно кинулись к автобусу и давя друг друга, начали в него утрамбовываться.

Хоть автобус и имел всего лишь два узеньких окошка в салоне, для поступления воздуха, которые могли открываться наполовину, не считая двух дверей для входа и выхода. Автобус представлял собой почти полностью закупоренный сосуд для перевозки плотно набившихся в него людей, все, стоявшие на остановке всё равно были обрадованы появившемуся передвижному средству.

Конец ознакомительного фрагмента.