shybyntay - Вырубаемое. 90+ Страница 3

О, пресвятая дева Сименович! Я все-таки выиграл! И я мигом сорвал свои лохмотья и мужественно подошел к ней. И тут… она повесила мне на плечо свою футболку и, взяв мою, побрела к двери. Вытирая пот этой пахнувшей женщиной тканью, я устало смотрел ей вслед. А на экране гонялась друг за другом и счастливо обнималась толпа полуголых, как я, мужиков. И я вдруг подумал: а может, пора менять ориентацию?..

Дописка изможденного редактора

P.S. Но медленно закрывающаяся дверь вдруг качнулась в обратную сторону и рука из проема многообещающе поманила пальчиком…

Типа тренинг по Карнеги

Короче, я не сразу понял, что сказал мне патрон. А он сказал типа:

– Времена, Баха, новые. Вежливым пора быть. Работай, как прежде, но не кулаками. Словом, больше…

И задание дал. Такое же, как всегда: с лоха одного «зеленки» надыбать.

Ну, я за себя говорить не буду, но пацаны, если что, ответят. Я же шесть кирпичей ломал – не китайских пластилиновых, а наших бурундайских, железобетонных. И как-то поставил себе задачу – семь кирпичей ушатать. И ушатал! Как всегда – головой. А тут, типа вежливость какая-то. Да, нефиг делать! Голова-то у меня на месте.

Короче, поставил на уши девчонок своих. Ну и Гулька с медицинского первая мне книжонку притащила. Остальные опоздали и пролетели – в кабак я Гульку сводил. Ну и ушатал я книжонку эту. Отвечаю! Карнеги какого-то ушатал от корки до корки. Потренировался по его стилю конкретно. Ох и тяжелый стиль, ёп! Как маваши-гери в прыжке с поворотом на 180, который мне когда-то не сразу дался.

И пошел к лоху тому в офис.

«Если вы хотите расположить к себе людей, улыбайтесь», – учил сэнсэй. Надо – сделаем! Я налепил улыбку, кровью и потом натренированную… Не, пацаны, хорошая улыбка получилась – бодрая. Как у Тайсона, когда он Холлифилду ухо откусил. И вдруг лох тот, мужичок в крутом прикиде, тоже мне типа улыбнулся! Прикиньте, первый раз кто-то мне улыбнулся!!!

Ладно. «Помните, что для человека звук его имени является самым сладким звуком в человеческой речи», – учил дальше Карнеги. Базару нет! И я так чисто сладко ему баю:

– Салам, Лох!

И дальше, как по писанному: «Ведите разговор в круге интересов вашего собеседника»:

– Слышь, Лох, короче, я знаю круг твоих интересов. Я, короче, все про тебя знаю.

Он бледнеет – явно получает удовольствие от общения.

И тогда я перехожу к пункту, который у Карнеги называется «Если вы хотите склонить людей к своей точке зрения». Где говорится: «вначале покажите свое дружеское отношение».

Показываю, ёп! Беру так его ладошку и от всей души пожимаю. И запомните, пацаны, ничего крутить не надо. Просто, как кистевой эспандер жмешь.

«Пусть ваш собеседник почувствует, что идея принадлежит ему», – учит дальше сэнсэй.

– Мужик, ты сам этого хотел, – говорю, – Ты же в этот пизнес сам полез. Капусты много захотел, идею придумывал, ночей не спал. Чувствуешь, что идея принадлежит тебе?.. (и руку жму) … Хотя остальное – не тебе.

«Придавайте своим действиям наглядность, инсценируйте их». Ну, это просто! Беру какую-то китайскую вазу со стола и наглядно так ему ин… ссыц… енирую. Типа, смотри сюда: это твоя голова бедовая, а это моя – семь кирпичей: ёп! И он понял сразу: закивал, затрясся. Раньше приходилось столы пополам рубить, базары наводить, стрелки забивать, секретарш раздевать, а тут – во, эффект!

«Пусть ваш собеседник с самого начала будет вынужден отвечать вам «да», – сказал гуру. Надо – ответит, куда он нах денется! Вынудю.

– Ну, так я не понял, любезный Лох, ты за себя отвечаешь? Отвечаешь, пизнесмен, или нет?

Даже, жалко, вынуждать не пришлось. Он сразу сказал: «Да-да-да» и сел, где стоял.

И тут я перешел к следующей серии ударов, подсказанных Карнеги-саном: «Как изменить человека, не нанося ему обиды и не вызывая негодования». Я уже видел, что обиды нет. Ведь он сам понимает, что негодование ему дорого обойдется. В общем можно уже менять его – из лоха в человека. Хаджиме!

«Начинайте с похвалы и искреннего признания достоинств человека», – сказал Учитель. Кстати, пацаны, это был самый трудный прием в моей каратистской практике. Искреннее признание достоинств! Кого?! Этого лоха?!! Какие у него, ёп, достоинства?!! Даже Махабатка с Тулебайки с таким не поедет! О чем это я? Да, о похвале.

– Мужик, ты типа хороший, да. Я бы тоже был лохом, если б не умел делать маваши-гери в прыжке с поворотом на 180. Ну, не повезло тебе. Ты бы тренировался что ли…

Начал его учить. Поотжимался у меня от пола, растяжку сделал – от факса до двери, как я хотел. Поработал и кулаками «с тенью», пока я ему не засветил с левой. И лежал там, пока я вспомнил: «Обращая внимание людей на их ошибки, делайте это в косвенной форме».

– Ладно, Лох, не переживай – не буду говорить, что ошибся ты по жизни. Просто понял не правильно. И принял тоже. Капусту сразу не приготовил. Мордой лица не вышел. Драться даже не умеешь… В косвенной форме тебе говорю: мудак ты на букву «ч».

И сходу перешел к следующему: «Задавайте вопросы вместо того, чтобы отдавать приказания».

– Деньги есть? Да, вставай, мужичок, я против тебя ничего не имею. И даже не приказываю встать, а чисто прошу. Просто поднимись и скажи, у тебя капуста-то есть? Ну, какого ёпа ты лез в этот пизнес?

«Дайте человеку возможность спасти свое лицо», – вдруг вспомнил я. А там уже не лицо, а… Но я дал – нехай спасает:

– Колбась меня, мужик, разрешаю. Только в пах не смей – убью, ёп!

«Хвалите человека за каждый, даже самый скромный, успех и будьте при этом щедры в похвалах», – учил Учитель. Я как мог хвалил. Особенно, когда этот цуцик по моим наставлениям пытался попасть мне в челюсть. Я даже челюсть подставлял – мимо, ёп! Но я был щедр в похвалах. Как мой наставник по тай-боксу – радостно бил по морде и приговаривал: «Так держать! А ну-ка еще! Еще!!!»

И так постепенно пришел… к тому, зачем пришел. А это звучало так: «Делайте так, чтобы людям было приятно исполнять то, что вы хотите».

Клянусь, пацаны, ему было приятно! Ему было приятно, когда я от него уходил! Хотя я уходил не пустой, конечно.

А патрон меня даже похвалил: «Вот видишь, Баха, можешь, когда хочешь. Так и меня догонишь скоро!»

А что и догоню. Махабатка мне сейчас другую книжку принесла – «Гипноз в предпринимательстве» называется. Уже, ёп, тренируюсь!

Две сотни на стр. 278

Чудеса случаются. Алик получил больше, чем ожидал. На целых две сотни! Он не стал спрашивать у бухгалтера, за что – дурак, что ли?! И дружкам не стал говорить. Даже когда от души отметил с ними День получки. Как всегда, приплелся домой невменяемый, сунул орущей жене горсть мятых дензнаков и, взяв из шкафа какую-то книжонку, поплелся в туалет – покурить перед сном…

Это он рано утром вспомнил. Когда ходил на кухню – воды из чайника хлебнуть. Смутно припомнилось и то, что две сотни он заначил в книгу. Но в какую?! Ни названия, ни цвета, ни содержания Алик не помнил. Обычный провал в памяти после зарплаты. «Похмелюсь, вспомню!», – хмыкнул он. Вывел гулять собачку и на оставшуюся мелочевку взял бутылку пива. Не помогло.

Библиотека у Алика была огромная, от отца покойного оставшаяся. Но поскольку отец всю жизнь сидел, упершись в книгу, и односложно отвечал на детские вопросы сынишки, то, повзрослев, в книги Алик заглядывал редко и неохотно. Только в туалет он иногда и наугад брал какое-нибудь чтиво – единственная отцовская привычка, которую он перенял. Открывал на любой странице и равнодушно курил от абзаца до абзаца. И вот докурился. Вернее, допился.

Вернувшись домой, Алик долго стоял у шкафа, вглядываясь в разноликие корешки книг. Хоть какая-нибудь знак подала бы – высунулась чуток: «Меня ты брал, я твоя сокровищница!» Вместо этого жена высунулась из-под одеяла. И начала пилить бензопилой «Ямаха». И впервые – японский городовой! – Алик не смог огрызнуться. Вместо этого вдруг перебил: «Ален, ты Гашека читала?» Пила ошарашенно стихла. И молчала до тех пор, пока Алик, забросив в сумку «Похождения бравого солдата Швейка», не открыл дверь. «Не смей из дому тащить, – взвизгнула она, – Алкаш!»

Мужики на работе уже похмелялись. Алик тоже выпил, но как-то без удовольствия, машинально. И первым, к молчаливому удивлению коллег, приступил к ремонту телевизоров. На обед он не пошел, чем, впрочем, не испортил настроения уже изрядно веселым дружкам: «Не хочет, ну и хрен с ним!» Едва они вышли, Алик вытащил книгу и полностью ее перелистал и перетряс. Фиг там – нет здесь денег! Но это занятие вдруг породило в голове какую-то смутную подсказку – из тяжелого подсознания на поверхность всплыли комбинации из трех цифр: двойки, семерки и восьмерки. «Страница! – обрадовался Алик. – Умница я, простые числа выбрал: семь и восемь! А двойка – день моего рождения!»