Альберт Аксельрод - Курс Веселых Наук Страница 3

А теперь, коль скоро мы заговорили об обязанностях члена клуба, давайте обсудим это подробнее.

Казалось бы, сама постановка вопроса об обязанностях перед клубом неправомерна. Недаром Марк Твен уверял, что «работа — это то, что человек обязан делать, а игра — то, чего он делать не обязан… почему… делать искусственные цветы… есть работа, а… восходить на Монблан — забава».

О каких, спрашивается, обязанностях может идти речь, если клуб — это игра, забава, то есть то, чего человек делать не обязан. Ведь любой клуб предполагает добровольность вступления. Членство в клубе не дает никаких материальных привилегий (скорее, вызывает расходы), не может служить источником доходов, не вознаграждает почетом или славой.

И любой человек до тех пор состоит членом клуба, пока это ему интересно, пока увлекают его правила игры, устав клуба, то есть те дела, которые он должен делать в клубе.

Стоп! Стоп! Стоп! Вот мы и вернулись «на круги своя». Значит, первая обязанность члена клуба — выполнять правила своей игры.

А теперь, дорогой читатель, вы уже вполне подготовлены, чтобы спросить — а кому все это нужно? Ну, если времени девать некуда, можно сходить в кино или на выставку. А при чем тут вся эта самодеятельность — клуб, рыбки, собачки, спички всякие?

Глубокоуважаемый оппонент! Существует много способов проводить свой досуг. Как говорил герой одного эстрадного фельетона: «Время убивает нас, а мы убиваем время».

Особенно серьезно дело обстоит в маленьких городках, поселках, селах — словом, в местах, удаленных от Большого театра, стадиона «Лужники», аттракционов ЦПКиО и ресторана «Седьмое небо» с весьма головокружительным меню.

Именно для них, а, вернее, для вас, дорогие товарищи жители деревень и сел, поселков и городков, для вас, желающих интересно провести свой досуг, потому что наша книга задумана и написана для вас, и встает проблема интересного — и уму и сердцу — клуба. Это может быть и театр миниатюр, и агитбригада, и драматический кружок, и, наконец, наш клуб — Клуб Веселых и Находчивых, вмещающий в себя элементы и эстрадного представления, и спортивного состязания, и веселой викторины, — словом, клуб, способный заинтересовать людей самых разнородных вкусов, способностей и склонностей.

И, наконец, еще одно соображение, почему проблема по-настоящему интересного клуба представляется авторам особенно важной.

Ведь ни для кого не секрет, что клубы бывают разные. Дело не в названии, а в жизненном кредо, в коллективном стиле людей, являющих собой тот или иной клуб.

Все мы прекрасно знаем, что существует не только Общество юных натуралистов, но и Клуб подворотни и гитары, не только юноши — любители Баха, но и мальчики — поклонники Бахуса и вырастающие из них дяденьки-громилы. И еще мы знаем, что природа не терпит вакуума. И там, где мог появиться самодеятельный театр, но по каким-то причинам не появился, где мог родиться драмкружок, агитколлектив, тот же самый Клуб Веселых и Находчивых, но благие намерения так и не осуществились, там махровым цветом разрастаются Клубы блатной романтики, Кружки на троих, Общества раннего сексуального самообразования и прочие сорняки с довольно глубокими и разветвленными корнями. Так да здравствуют нужные, по-настоящему интересные, творческие клубы!

Лекция 2. Что такое «…Веселых»

Смейся, паяц, над разбитой любовью.

Вы пришли к товарищу на день рождения, вручили в дверях подарок, разделись в прихожей, вошли в комнату и увидели двадцать совершенно незнакомых людей. Почему-то вы начали моргать. Пытаясь не выглядеть полным идиотом, решаете, что нужно чем-то себя занять. Под взглядами незнакомых людей эдак бодренько потираете руки, потом совершенно некстати смотрите на часы и наконец решаете, что настал момент основательно прокашляться. После этого вы сплетаете руки на животе, переступаете несколько раз ногами и бросаетесь к книжным полкам. Схватив какую-то книгу, вы обретаете на момент душевное равновесие, пока не замечаете, что листаете ее вверх ногами. Люди в комнате переглядываются и пожимают плечами. Но вот наконец хозяин просит дорогих гостей пройти к столу.

— Вам салатика?

— И, пожалуйста, вон тех грибочков.

— Ах, какая ветчинка!

— А куда выплевывать косточки от маслин?

— За нашего дорогого!

— И непременно лимончик!

Вновь наладилась связь времен, вы больше не напряжены, отпала необходимость рядиться бодрячком и подыскивать себе надуманное занятие. Вы снова «в своей тарелке», вы при деле, вам весело.

Для веселья, так же как для шашлыка, нужен шампур, стержень. Прежде чем людей веселить, их нужно чем-нибудь объединить. Не случайно обстановка непринужденности возникает именно за столом. Воздавая должное кулинарному искусству хозяйки, люди уже незаметно для себя объединились, будучи заняты общим делом, пусть в данном случае занятие это совсем несложно. Не правда ли, стол — это уже клуб? Всем известны правила игры, ясен ритуал, моментально нашелся общий язык, и не прошло и трех минут, как заложен фундамент грядущего веселья.

Авторы отнюдь не собираются утверждать, что во всех случаях под веселье должен быть подведен гастрономический базис. Для того чтобы создать в зале обстановку единения и непринужденности, есть масса способов — спеть всеми любимую песню, станцевать всеми любимый вальс, включить болельщиков в конкурсную борьбу своих КВНовских команд и, что самое главное, с первых же секунд создать в зале атмосферу доброжелательности и сердечности.

Веселье — это категория общественная. Конечно, и в единственном числе можно идти по улице и хохотать во все горло. Но веселья не получится. Более реальны неприятности, связанные с вызовом машины «скорой помощи» кем-нибудь из прохожих или сотрудников милиции.

Но как создать эту обстановку непринужденности, тот едва уловимый контакт между людьми, с которого начинается веселье? Как сделать так, чтобы публика на манер конденсатора заряжалась, потом взрывалась хохотом, индуцируя сама себя и своего индуктора на сцене, и чтобы он, подбодренный реакцией аудитории, вновь сказанул или отмочил что-нибудь такое, чтобы весь цикл повторялся вновь и вновь?

А теперь еще один наводящий вопрос: а что — веселье и остроумие — это одно и то же?

Нет, нет и нет. Веселье — двое, трое, зал, словом, как мы уже выяснили, — коллектив. Остроумие — это индивидуальная черта. Это довольно опасное оружие как для окружающих, так и для его обладателя. Остроумие может «работать» на веселье, но может быть обращено против него. Когда оно мягкое и доброжелательное, не важно, если зал не хохочет. Достаточно, если зал улыбается — дело сделано, атмосфера именно та. Но когда остроумец намечает себе жертву, жалит ее тысячу раз в тысячу мест, пляшет на ней пачангу, он может добиться и злорадного смеха и поощряющих выкриков, но аудитория уже разъединена. По инерции некоторые еще похохатывают, а большая часть спохватилась: над чем смеемся и зачем смеемся?.. Неужели мы такие злые?.. А ведь жалко парня… А тому на сцене все мало, подавай еще и еще. И там куснет, и здесь схватит… Нарастает раздражение, пропала сердечность, настроение испорчено.

Разумеется, в нашем клубе следует избегать личных выпадов. Если в зале хоть один грустный, это уже не Клуб Веселых.

Так что же, нам возразят, КВН должен всех гладить по головке?

Ни в коем случае. Специалисты-текстильщики различают около сорока оттенков черного цвета. У смеха оттенков несравненно больше. Он и дружески подбадривающий, и незлобивый, свойский, и с ехидцей, и с подковыркой. На этом кончается веселая, юмористическая часть спектра смеха и начинается сатирическая — смех едкий, саркастический, разящий, уничтожающий, убивающий.

Но чтобы обличать, бичевать, «срывать все и всяческие маски», для этого необходимы чувство меры, тактичность и вкус.

Нужно, чтобы участники хорошенько подумали об объектах сатирического смеха, чтобы отфильтровались скороспелые суждения и, как говорят профессионалы, «отлежался материал», чтобы была возможность семь раз отмерить, прежде чем резануть. И лишь тогда КВН не блеснет бездумной блицсатирой, от которой ни холодно, ни жарко, а найдет глубокий, гражданственный, и мы не побоимся сказать, государственный подход ко всему недостойному нас самих и нашего образа жизни.

И что самое главное, КВН — это забава, развлечение, игра. Не надо ее перетяжелять. Не надо приходить в молочную за селедкой. Если мы — члены Клуба Веселых, будем же веселиться!

Многолетний опыт позволяет авторам утверждать: лучшие встречи в нашем клубе проходили в обстановке веселья, которое всегда начинается с доброжелательности команд и болельщиков друг к другу. Взаимная неприязнь соперников и болельщиков, их стремление аплодировать только своим подменяют веселье напряженностью, интеллектуальную игру, каковой является КВН, превращают в какую-то «обязаловку», в непосильную работу. Махровым цветом распускается «квасной патриотизм» — не подкачай, железнодорожники! Дави физиков! и т. д. Команды больше не соперничают в легкости и непринужденности, а пытаются друг друга удивить, оглушить, огорошить. И наш клуб уже не Клуб Веселых и Находчивых, а Клуб крикливых и декларирующих впустую. На сцену привозят и расчет воинов-ракетчиков (Москва — Зеленоград, 1966) и десятиклассников 1972 года выпуска вместе с акушеркой, принявшей этих новорожденных семнадцать лет назад (Одесса — Ереван — Фрунзе, 1972). Встреча тянется еле-еле, тяжеловесная и парадная, превратившаяся из игры в беззастенчивую погоню за очками. О веселости в такой обстановке вспоминать не приходится. А выхолостить веселость из Клуба Веселых — все равно что из масла экстрагировать жиры, из кофе извлечь кофеин, а из футбольного чемпионата — право команды на заслуженную ничью.