Сборник - Еврейское остроумие. Земля обетованная Страница 3

Заходит второй соискатель. Машина:

– Здравствуйте.

– Здравствуйте.

– Судимости есть?

– Нет.

– Родственники за границей есть?

– Седьмая вода на киселе.

– До свидания!

– Да и не родственники вообще!

– До свидания!

Заходит третий соискатель. Машина:

– Здравствуйте.

– Здгавствуйте.

– До свидания!

В отделе кадров Рабинович заполняет анкету.

Фамилия – Рабинович.

Имя – Абрам.

Отчество – Моисеевич.

Национальность – русский.

Начальник отдела кадров возмущенно:

– Да с такой фамилией мы лучше еврея возьмем!

Приходит еврей устраиваться на работу.

– Ваша фамилия?

– Рабинович.

– Как же мы вас можем взять – ведь вы все равно уедете.

– Да я никуда и не думаю уезжать.

– Тогда тем более мы вас не возьмем – нам дураки не нужны.

Мария Исааковна Петрова заполняет анкету, у нее интересуются:

– А почему вы Исааковна? Еврейка, что ли?

– А по-вашему, Исаакиевский собор – синагога?

В первые годы после революции Рабинович заполняет в анкете графу о социальном происхождении. Правду сразу решил не писать. Подумал-подумал и написал: «Сын крестьянки и трех рабочих».

Идет прием в партию. Рабинович тоже подает заявление. Председатель шутки ради спрашивает его:

– Могут ли клопы совершить революцию?

– Могут. Ведь в них течет рабоче-крестьянская кровь.

Идет прием в партию. Спрашивают первого:

– Скажите, чем ваши родители занимались до революции?

– Мои родители имели завод. Но не такой большой, как сейчас, например, завод Лихачева, а маленький такой заводик…

Такой же вопрос задают следующему.

– Мои родители имели поместье, но не такое большое, как колхоз «Светлый путь», а совсем маленькое…

Спрашивают третьего:

– Ну, а ваши родители чем до революции занимались?

– Мои родители имели бардак, но не такой большой, как сейчас, а совсем маленький бардачок.

– А при коммунизме в паспорте будет пятая графа?

– При коммунизме не будет паспортов. А в удостоверении личности будет пункт: «Был ли евреем при социализме?»

– Мы бы вас взяли, но нам нужен сотрудник со знанием высшей математики.

– Я окончил мехмат.

– Очень хорошо, но нужно также знать ядерную физику.

– Я также окончил физфак.

– Замечательно! Но дело в том, что в Ашхабаде у нас есть подшефное предприятие, так что нужно знать туркменский язык.

– Я знаю туркменский язык.

– Долго ты еще будешь надо мной издеваться, еврейская морда?!

Еврей поступает в аспирантуру на кафедру истории. На экзамене по истории он отвечает на все вопросы, но от него требуют все новых имен и дат.

– Историку нужна особенно хорошая память! – говорят ему.

– О, у меня прекрасная память. Себя я помню с восьмидневного возраста: надо мной склонился седобородый еврей и отрезал мне путь к поступлению в аспирантуру!

– Привет, Рабинович! Как ты изменился! Без бороды, без усов.

– Извините, но я – не Рабинович.

– Как? Ну, ты даешь – и имя поменял?!

Пришел вождь каннибальского племени к костру. Видит – кучка пленных сиротливо в уголке мнется. Вождь спрашивает у шамана:

– А чего ребята этих не жрут?

– Да ты понимаешь… отказываются. Говорят: «Мы их кушать не будем: они евреи».

– А ты им объясни, что евреи – тоже люди.

– Я русский, – гордо выпрямился Зорин.

– А я американский, – скромно сказал Киссинджер.

«Евреи – как намыленные муравьи!» – с возмущением и завистью говорил один аспирант с мехмата. Понятно, будучи славянином, он не слишком комфортно чувствовал себя в обществе всех этих семитов, полусемитов и околосемитов, составлявших подавляющее большинство. Но самым вожделенным и, увы, практически недосягаемым для человека с пятой графой был партбилет. Да, Рабинович хотел в партию. Это теперь он над этим смеется и с удовольствием рассказывает анекдоты примерно такого содержания.

Рабинович приходит к секретарю парторганизации и просит походатайствовать о его приеме в партию. Секретарь говорит, что нужно сначала пройти собеседование:

– Ты знаешь, кто такой Карл Маркс?

– Нет.

– А Фридрих Энгельс?

– Нет.

– Слушай, ты не готов к приему в партию, никого из товарищей не знаешь.

– Скажите, вы Изю Федельмана знаете?! Нет! А Арона Гершензона? Тоже нет?! Ну и что из того?! Я не знаю ваших товарищей, вы – моих. Примите меня в партию и все перезнакомимся!

Рабиновича рекомендовали в партию как передовика производства, автора стенгазеты и многодетного отца. На собеседовании Рабиновича спрашивают:

– Дети есть?

– Нету!

– А по паспорту – трое!

– Разве это дети? Это – сволочи!

– Сколько лет?

– Простите, что?

– Ну, сколько лет вы жили?

– А! Тридцать!

– А по паспорту – сорок!

– Так 10 же лет – в колхозе!

– Но вы же жили!

– Шоб вы так жили!

– Родственники за границей есть?

– Нету!

– А по нашим сведениям, в Израиле…

– Так разве то они за границей? То я за границей!

– Рабинович, вы – член партии?

– Нет, я ее мозг!

У Рабиновича спрашивают:

– Возможна ли в СССР многопартийная система?

– Невозможна, потому что больше одной партии народ не сможет прокормить.

У Рабиновича спрашивают:

– Будут ли деньги при коммунизме?

– Будут. Но не у всех.

– Рабинович, какой ад лучше: капиталистический или социалистический?

– Конечно, социалистический: то дров нет, то смолу на другой объект отправили, то черти пьяные…

Рабиновича выгнали из партии. Хаймович интересуется за что.

– Вынесли три выговора – и выгнали! Подходит ко мне парторг и спрашивает, почему я не был на последнем партсобрании. Ну я ему: «Я же не знал, что оно – последнее! Если бы знал – обязательно бы пришел!»

– А второй за что?

– Да опять этот парторг! Пришел ко мне в кабинет, а у меня над столом два портрета – Хрущева и Брежнева. Он так строго спрашивает:

– Зачем ты эту морду повесил?

«Какую?» – спрашиваю, а он мне второй выговор. Невзлюбил он меня и на общем собрании под монастырь подвел, спрашивает: «Рабинович, как ты представляешь себе коммунизм?» Ну, я ему с энтузиазмом:

– Прямая, ярко освещенная солнцем дорога, с одной стороны лежат деньги, с другой – продукты, подходи – бери сколько хочешь!

Он аж затрясся.

– Рабинович! При коммунизме денег не будет!

А я:

– А продуктов?

Выгнали Рабиновича из партии, лишили премии и отправили в отпуск в декабре. И приснился ему как-то чудесный сон:

Снится ему, что Израиль захватил СССР, всех евреев построили на Красной площади, туда въезжает Голда Меир на броневике и через мегафон спрашивает:

– Евреи! Чего вы хотите?

И все евреи дружно, в один голос отвечают:

– Чтобы Рабиновича восстановили в партии!

Приходит Рабинович домой и мрачно говорит жене:

– С завтрашнего дня буду приходить домой на два часа раньше и на 30 рублей буду больше в получку приносить!

Жена, обрадованно:

– Тебя что, повысили?

– Да нет, из партии выгнали.

В поезде идет разговор о знаменитых людях. Участвующий в разговоре еврей повсюду видит «своих».

– Эйнштейн…

– Еврей.

– Спиноза…

– Еврей.

– Левитан…

– Еврей.

– Мендельсон…

– Еврей.

– Гейне…

– Еврей.

– О Господи Исусе, Пресвятая Богородица! – воскликнул сосед.

– Тоже евреи.

– Рабинович, почему вы в партию не вступаете?

– Потому что обязанности у меня будут, как у коммуниста, а права – как у еврея!

– Але, это КГБ?

– Да.

– К вам мой попугай не залетал?

– Нет. А вы – кто?

– Я – Рабинович. Я хотел вам сказать, что я его политических убеждений не разделяю!

– Тук-тук!

– Кто там?

– КГБ. Рабинович, у вас есть попугай?

– Есть!

– Покажите!

Рабинович открывает холодильник, оттуда вылетает попугай и орет:

– Слава КПСС! Слава КПСС! Слава КПСС!

– Спасибо! До свиданья!

После ухода гостей Рабинович поворачивается к попугаю и говорит:

– Понял, падла, чем Сибирь пахнет?!

Разговаривают два музыканта:

– Нет, ну я не понимаю, как такую классную музыку – джаз – могли придумать какие-то негры?

– Сема, успокойтесь, они-таки были негры только по паспорту!

Еврейская семья на опере «Евгений Онегин». Теща спрашивает у зятя-гоя:

– Скажи, а Онегин – еврей?

– Нет, Роза Марковна, он русский.

Проходит пять минут.

– Скажи, а Ленский-то еврей?

– Нет, Роза Марковна, русский.

Проходит еще пять минут.