Андрей Ломачинский - Академия Родная Страница 30

Предложен был канатный вариант. Дело в том, что на "физо" (физподготовке) нас частенько заставляли лазить по канатам. Канатов было много, и группки у каждого каната получались маленькие - не успеешь отдохнуть, как опять твоя очередь на чёртовой веревке болтаться. Тогда на одном субботнике, когда спортзал мыть погнали, какая-то мудрая голова предложила половину канатов тайком вынести в мусорный контейнер. Канатов стало мало, и период отдыха заметно увеличился. А нашего Колю жаба взяла - чего это такие хорошие канаты, да уедут на свалку. Той же ночкой он в мусорку залез, достал несколько верёвок, притащил их на Факультет, где и припрятал на чердаке. Зачем ему канаты он сам не знал, и отвечал просто: "нехай лежат, жрать не просят". Вот и пригодились Колины канаты - из одного решили связать некое подобие парашютной подвесной системы, привязать к другим до нужной длины и скинуть из окна "дебильного" туалета. В подвесную систему должна погрузиться Сивова подружка, а мы вчетвером затащить её аж на пятый этаж, где дежурных обычно не бывает. Вариант казался вполне безопасным, и Сив его одобрил.

Вышли мы из "Крокодильника", ждём Сива с подружкой. Наконец идут. Вот это деваха! Росту под сто-восемьдесят, и весу под восемьдесят, если не сто. Причем масса тела наиболее сконцентрированна в двух местах - в гудях и бедрах. Представились. Звать девицу Оксана Евгеньевна Глыба. Да при такой внешности, да с такой фамилией!.. Сив сказал, что все ее так и зовут Глыбой, ну а ласково Ксюш Женьевной, или коротко Ксюженой. Нам понравилось - и сама Ксюжена, и её имя.

Ладно, пойдёмте, госпожа Глыба, альпинизмом заниматья. Оставили мы Ксюжену у торца здания, а сами прошли в парадный вход Факультета. Лица невинные, сержанты даже досматривать не стали, так хлопнули по карманам, нет ли бутылок. Вот дураки! Да когда они дежурят, все нормальные курсанты спиртное на веревочках сразу на балконы поднимают, прям как мы Ксюжену. Коля смотался на чердак, принёс канаты. Мы Шлёму за примерочный манекен взяли, только на таз и бюст допуски оставили, связали обвязку и кинули её вниз.

Ксюжена в обвязку залезла, давай мы её тянуть. Тянем, потянем, дотянули до третьего этажа. А тут узел, что два канта связывал, за жестяной подоконник зацепился. Мы дальше тянуть, а там такой скрежет! Ну думаем, точно сейчас на звук Рекс прибежит. Сив высунулся из окошка и орёт: "Глыбочка! Ты руками и ногами от стенки на счёт раз-два-три оттолкись, чтобы узел освободить, а мы тебя в этот момент поднимем выше зацепа". Ну Глыба ка-а-ак прыгнет, мы как дёрним... Узел не осводился, подоконник отодрался, а Ксюжена при приземлении ногой в форточку. Бах-трах-звяк!!! Вниз с грохотом падают осколки стекла и подоконник. Сив опять высунулся: "Глыбка, ты там живая?" Та отвечает, мол все нормально, только вам в сортире стекло выбила. И тут снизу кто-то строго как заорёт: "Это кто там Ксюжену на Факультет тащит?!"

Мы тут едва деваху не угробили - от неожиданности чуть канат не бросили. Отпрянули от окна, в тёмном туалете нас всё равно не видно. Замерли с канатом в руках и шепотом ситуацию обсуждаем, кто там - Рекс или сам дежурный по Академии? Потом нас сомнение взяло - как они могут знать, что Ксюжену Ксюженой зовут? Тогда мы Сива, как зачинщика, заставили из окна выглянуть, рекогносцировку провести. И шепчем ему в спину: "Сивохин, гад, если там патруль или начальство, то тогда, не подходя к окну, быстро Ксюжену назад стравливаем, а как та на земле очутится, то сразу тикаем. Пока они там до "дебилов" на пятый этаж поднимутся, мы уже к себе убежим". Сивохин высовывается из окна и начинает ржать: "Не патруль то, то - Хут!". Ну у нас от сердаца отлегло, давай мы опять Ксюжену тянуть. А Хут снова орёт: "Сив, а на хрена ты её к себе тянешь? У тебя же к утру яйца от излишнего давления лопнут - она тебе не даст. Я её уже три года знаю - она никому не даёт!"

Тут уже Сив нам командует, мол а ну прекратить подъем! И давай Хута спрашивать, это же откуда он Ксюжену знает? Тот и отвечает, что учится Ксюжена в "Крупе", в Институте Культуры имени Крупской, а живет она в "Грелке", в женской общаге того института в двести-одиннадцатой комнате. И что начиная со второго курса он в ту комнату регулярно в гости ходит, и кроме как пожрать, ему там больше ничего не дают. И никому не дают. Тогда Сива за Ксюжену гордость взяла - он и объявляет Хуту, что Ксюжена девушка порядочная и давать кому папало не будет. С этими словами он и спашивает Ксюжену, мол правда ты никому не даешь? Та и отвечает, мол правда. Тогда Хут аж подпрыгнул от восторга: "Видишь, Сив, что я говорил - никому она не даёт, и тебе не даст!" Тогда Сив высунулся, строго на Ксюжену посмотрел и спрашивает: "Глыбонька, а ну отвечай честно - мне дашь?"

Нам Глыбу не видно, но по паузе чувствуется, что та серьёзно над Сивовым вопросом задумалась. Потом доносится сдавленный вздох: "Не зню... Мы же друг друга ещё не очень хорошо знаем..." В ответ Сив как заорёт: "А ну, ребята, бросай её!" Мы второй раз чуть деваху не угробили, опять чуть канат не бросили. Канат дёрнулся, и тут уже закричала Ксюжена: "Тебе дам, точно дам!!! Только канат не бросайте!" Ладно, и без давания не бросим. Затянули мы Ксюжену в "дебильный" туалет, затем без приключений спустились на свой "горбатый" курс и разошлись по комнатам.

Сдим мы, смотрим на "Правила", что на стенке висят, и вслух Сиву завидуем - вот кому везёт, мы тут холостякуем, а он с такой знойной бабищей... А в правилах тех кроме запретов на употребление электронагревательных приборов и предупреждений о недопустимости хранения гражданской одежды, была и такая нелепая, с нашей точки зрения, строчка: "курсантам запрещается распивать спиртные напитки". Тоскливо нам стало, достали мы запрещенный электронагревательный прибор и давай на нём картошку на ужин жарить. Пожарили, а там достаём припрятанную бутылку водки - не погулять, так хоть "Правила" нарушить. Тут стук в дверь, открываем - Шлёма банку лимонной спиртовой настойки принёс. Ну заходи, присаживайся. Только сели, опять стук в дверь. Открываем - стоят довольные Сив с Ксюженой и держат здоровенный пузырь "Зубровки". Наверное уже сделали свое дело. Ну заходите, в таком коллективе запрещенное разпитие спиртных напитков - одно удовольствие. Мы, значит, перед Ксюженной, как единственной дамой на нашем балу, всё свое галантство-кавалерство выставляем и за её здоровье пьём стоя и по полной. Чем там вечер кончился, я не помню.

ЛЕТАЮЩАЯ ДОСКА ПОЧЕТА

Утром следующего дня генерал Образцов, по кличке Образец, он же начальник Факультета, топал в свой генеральский кабинет. У генерала был роскошный повод выпить с замполитом - эту ночь он провёл в клинике Гинекологии, где стал дедушкой. Точнее это его дочка во всем виновата - она там рожала, ну а дед своими генеральскими эполетами лишь смущал персонал. В десяти шагах позди генерала на свой "чилийский" курс шёл капитан Ольшанский, по прозвищу Пиночет. Неясно, чего ему от бедных "чилийцев" в воскресный день понадобилось - скорее всего просто в очередной раз своих питомцев потерроризировать захотел. Как обычно перед актами садизма, настроение у Пиночета было возвышенно-приподнятым, и глаза горели праведно-маниакальным блеском укрепления дисциплины. Вдруг из окна Факультета вылетает плоский объект, в воздухе совершает несколько фигур высшего пилотажа, потом какое-то время планирует, как фанера над Ленинградом, и втыкается под ноги генералу. Генерал от неожиданности аж подпрыгнул, и похоже от страха чуть не наложил в штаны. Затем стал невротически оглядываться. Тут он заметил Пиночета и истошно завизжал. На вопль из Факультета сразу выскочил Рекс, все вместе они подшли к неизвестному летающему объекту. И правда - фанера. На обороте фанеры написано "Доска Почёта 4-го курса".

У генерала начала нервно подёргиваться щека. Он бесцеремонно ткнул указательным пальцем снанала в грудь Пиночета, потом в Рекса. А затем раздул свою грудь, что чуть орденские планки с мундира не поотлетали, и визгливым фальцетом заорал: "Р-р-разобраться и наказать!!!" В этот раз на генеральский вопль прибежали Тромбоз, Мерзота и Каловый Завал. Вся эта ответственная братия, беспрерывно козыряя, залепетала, что непременно через пять минут виновник будет изловлен и наказан. Но тут остановилось такси, из которого за огромной охапкой цветов выползла полковничья папаха. Это весьма кстати подъехал Вася Кононов (он же Серпомолот). Надо же, какой редкий случай - замполит кстати. Увидив фанеру, замполит изрек: "Вот дожили, уже почётными курсантами раскидываются", а потом вручил цветы генералу и многозначительно постучал по дипломату. Образец с досадой махнул рукой, и высшее командование удалилось обмывать новорожденную внучку.

Вообще-то чтобы определить этаж, откуда вылетел стенд, большого ума не требовалось - написано же, что четвёртый курс. Но Ольшанский задрал голову, и водя пальцем в небе и медленно шевеля губами, показывал нижним чинам, что проводит немыслимые по сложности логические расчёты. Наконец Пиночет изрёк: "Видать с четвёртого этажа, с третьей от угла, комнаты". Ну да, единственная комната, где окно открыто. Капитан, прапор и сержанты со всех ног бросились на Факультет и уже через секунды загрохотали сапогами по лестницам к месту преступления. Если обычний вид комнат нашего общежития именовался бардаком, то тут были последствия ядрной войны. Стол перевернут, тумбочки на боку, на полу разбросаны сигаретные окурки. Две кровати сдвинуты и на них спит не соответствующее регламенту количество человек - поперёк лежат трое. А вот матрас с третьей кровати пуст, но почему-то стянут на пол.