Осип Дымов - Всеобщая история, обработанная «Сатириконом» Страница 37

Шведы бежали. Те же, которым было лень бежать, сдались Петру. Карл и Мазепа не поленились и бежали. После Полтавской битвы шведы повесили носы на квинту. Так они и висят до сих пор. Русские же под предводительством Петра высоко подняли головы. Гордые возвратились войска в Петербург под звуки музыки.

Народ наружно радовался и кричал «ура», но внутренне роптал на Петра.

Окно в Европу

Победив кого следует, Петр задумал прорубить окно в Европу.

— Пора, — сказал он, — на людей посмотреть и себя показать!

Сановники светские и духовные принялись увещевать царя.

— Не богоугодное ты дело затеял! — говорили сановники. — Окно дело грешное. Не по святой старине поступаешь, царь. Светские сановники подходили с дипломатической стороны и вещали:

— Окно, государь, вещь опасная. Прорубишь окно, а в него швед влезет.

— А мы ему в шею накладем! — смеялся Петр. — Он и уйдет.

— Уйдет швед, пролезет в окно немец.

— Немцу зачем в окно? Мы его и в дверь пускаем.

— Тогда немец из окна вылезет.

— Зачем же ему вылезать?

— А уж такая у немца привычка. Не пустишь в дверь, он в окно влезет. Пустишь в дверь, он в окно и вылезет. Характер такой.

Петр смеялся и продолжал прорубать окно. Петр прорубал, а сановники мирские и духовные приходили по ночам и заколачивали окно. Петр не унывал и настойчиво продолжал свою работу. Когда работа была окончена и новый свет хлынул в прорубленное окно, сановники опьянели от ужаса и завопили:

— Горе нам! Горе нам!

И началась между ними и Петром тайная борьба. Сановники каждую ночь упорно затыкали подушками прорубленное окно в Европу. По утрам Петр вынимал подушки, а уличенных виновников ссылал и даже казнил. Но ночью приходили новые сановники и приносили новые подушки. И до самой смерти Петра продолжалась эта тайная борьба.

Русскому народу так и не удалось при жизни Петра увидеть как следует Европу.

Петр-редактор

А. С. Суворину в то время было всего лет десять, и «Новое время» еще не существовало. А газета была необходима.

Русский народ искони славился тем, что не мог жить без газеты. Гостинодворцы невероятно скучали, лишенные удовольствия давать взятки репортерам бульварной прессы. Министры горевали:

— Некому восхвалять наши действия. Полцарства за коня… виноват, за писателя! Великие люди плакали:

— Когда мы умрем, кто напишет о нас некрологи? Помрем, как говорят хохлы, «и некролога не побачим».

Тогда сам Петр решил издавать газету. Недолго думая, он подал прошение о разрешении ему газеты под названием «Куранты о всяких делах Московского государства и окрестных государств».

Газета велась довольно смело. В ней задевались не только полиция, Германия и духовенство, но и высшие сановники. Однако газета ни разу не подверглась конфискации и редактор ни разу не был оштрафован и даже не посажен в «Кресты».

Можно смело сказать, что во время «Курантов» газетные работники пользовались полнейшей свободой слова.

Это был лучший период в периодической русской печати.

Народ роптал.

Науки и искусства

От наук и искусств Милосердный Бог спас допетровскую благочестивую Русь. Географией интересовались только извозчики. Историей — тоже извозчики. Люди высших классов считали ниже своего достоинства заниматься науками.

Искусством ведали уличные мальчишки — лепили из снега весьма замысловатые фигуры и рисовали на заборах углем не хуже других. К литературе русский народ спокон веков чувствовал призвание, и при Петре литература, хотя и устная, сильно процветала.

Народ-творец изливал свою душу в лирических произведениях, хватавших за душу как русских, так и иностранцев. Некоторые из этих элегий дошли до нас. Одна из них начиналась так:

Не тяни меня за ногу,Ай, Дид! Ой, Ладо!Из-под тепленькой перины,Ай, Дид! Ой, Ладо!

Из прозаических сочинений к нам дошли превосходные сказки, в которых говорилось о первой русской авиаторше Бабе-Яге, летавшей на аппарате, который был тяжелее воздуха, — в ступе. Петру все это показалось мало. — Народу много, — сказал он, — а науки мало! Вы бы поучились немножко.

Он начал с министров, усадив их за азбуку. Министры плакали и не хотели учиться. Петр колотил их дубинкой и в короткое время достиг неслыханных результатов — почти все министры всего в два-три года научились читать и писать. Петр наградил их за это чинами и титулами, и только тогда они поняли, что корень учения горек, а плоды его сладки.

К концу царствования Петра почти не было ни одного придворного генерала, который подписывался бы крестом. В его царствование был заложен первый камень русской письменной словесности — по приказу Петра был рожден Вячеслав Иванов, прославившийся в то время под фамилией Тредиаковского.

Об искусстве также много заботился Петр. Народ, видя это, втихомолку плакал с горя и горячо молился об избавлении от науки, искусства и литературы Святой Руси.

В то время народ русский еще пребывал в истинном благочестии.

Сотрудники Петра

Сотрудников себе Петр выбирал долго, но выбрав, не вешал их зря, а заставлял заниматься делом. В первые годы своего царствования он окружил себя сотрудниками из бояр.

Но когда последним обрили бороды, Петр увидел, что они для службы России не пригодны, и принялся выбирать сотрудников из простых людей. Бояре также не были довольны царем. В особенности им не понравилось то, что молодой царь колотил их дубинкой.

— Сколько на свете Русь стоит, — ворчали бояре, — нас били батогами, а Петр дубинку завел. Обидно.

И патриотическое сердце бояр так страдало, что даже плаха не утешала их.

— Ты раньше постегай, — говорили они, — а потом казни. А то дубинкой… Что мы, англичане либо французы, чтобы нас дубинкой били? Ты нам батоги подавай…

Среди сановников, выбранных из простого народа, выделился Меншиков. Петр взял его за то, что пирогами торговал.

— Хоть пирогами торговать умеет! — сказал Петр. — А бояре даже этого не умеют.

Меншикову сановничье ремесло показалось гораздо более выгодным, чем ремесло пирожника, и он ревностно принялся за новое дело. Видя, что опыт с Меншиковым удался, Петр еще больше налег на простой народ. Каждого нового кандидата в сановники Петр спрашивал:

— Из бояр?

И если спрошенный отвечал утвердительно, Петр говорил ему:

— Ступай, брат, откуда пришел! Мне белоручек не надо.

Когда же кандидат отвечал отрицательно, Петр приближал его к себе и давал работу.

Впоследствии много графов и князей переодевались простолюдинами и поступали на службу к Петру. Когда обман обнаруживался, Петр не сердился. Так, под видом рабочих, поступали в сановники к Петру князья Долгорукие, Шереметевы, Толстые, Брюс и др.

Меншиков на склоне лет своих заскучал по ремеслу пирожника, и однажды у него блеснула мысль:

— Чем Россия не пирог?

И он потихонечку стал продавать этот сладкий пирог… И среди остальных сотрудников нашлись подражатели Меншикову. Петр вешал понемногу «пирожников», но даже эта крайняя мера редко исправляла их.

Считать Россию пирогом и продавать ее тайно по частям сделалось второй натурой у многих сановников почти до наших дней.

Царь-плотник

Петр Великий часто ездил за границу.

Вечно озабоченный государственными делами, он однажды в Саардаме дал пощечину одному честному голландцу. Жители Саардама еще до сих пор гордятся этой исторической пощечиной и задирают нос пред жителями остальных голландских городов.

— Мы не какие-нибудь! — говорят с гордостью саардамцы. — Сам Петр Великий избрал для пощечины физиономию одного из наших граждан.

Осчастливив саардамцев, Петр уехал в Амстердам, где стал учиться плотничьему искусству. Теша бревна, он неоднократно думал:

— Вот так я обтешу бояр.

Впоследствии Петр должен был сознаться, что обтесать бревно гораздо легче, чем обтесать боярина… Все-таки до конца жизни Петр не выпустил из своих мозолистых царственных рук топора и рубанка… И до конца своей жизни он остался великим «Царем-плотником»…

Умер Петр, простудившись при спасении утопавших солдат. Великий мореплаватель не утонул, спасая солдат. Только через двести лет потопил его скульптор Беренштам своим памятником на Сенатской площади…

Русь сильно была двинута вперед могучей рукой гениального великана. Но… Не все было сделано.

Петр застал Русь бородатою и оставил ее взлохмаченною.

Преемники Петра