И. Муха - Музыканты смеются Страница 4

— Ах, маэстро, я так страшно волнуюсь.

В ответ на это Россини, зная весьма скромные данные певицы, утвердительно кивнул головой:

— А что уж остается говорить мне!

ПОДВОХ

Россини был в гостях у одного барона. Среди приглашенных находился также Альфред де Мюссе. Его попросили прочитать что-нибудь, и Мюссе прочитал свое новое стихотворение "Не забывай". Тогда Россини, обладавший феноменальной памятью, решил подшутить над поэтом и как бы невзначай спросил:

— Чьи это стихи? Я что-то не припомню автора…

— Ваш покорный слуга, — ответил Мюссе.

— Да полноте, — лукаво сказал Россини, — я их еще в детстве знал наизусть.

И без малейшей запинки, слово в слово повторил только что услышанное стихотворение Мюссе.

НАПРАСНАЯ ТРЕВОГА

Россини не выносил музыки Вагнера. Однажды, когда после обеда в обществе Россини все уселись на террасе с бокалами сладкого вина, из столовой донесся невообразимый шум. Послышался звон, стук, грохот, треск, гул — и, наконец, стон и скрежет. Гости замерли в изумлении. Россини побежал в столовую. Через минуту вышел улыбаясь:

— Благодарение богу, это служанка зацепила скатерть и опрокинула всю сервировку, а я думал, что кто-то осмелился в моем доме сыграть увертюру к "Тангейзеру"!

Итальянские певцы-виртуозы.

Шарж

БЛАГОРОДНОЕ НАМЕРЕНИЕ

Однажды Россини слушая в неаполитанском театре оперу малоизвестного сочинителя. Вдруг он улыбнулся, достал из кармана листок нотной бумаги и быстро набросал несколько нот.

— Что вы записали, маэстро? — с любопытством спросил у него сосед.

— Записал эту арию. Прелестный, знаете ли, мотив! Для этой оперы он, пожалуй, слишком хорош. А я как раз пишу сейчас оперу и, мне кажется, могу предоставить этим милым дамам, — Россини лукаво подмигнул мелким ноткам на листке, — более подходящее окружение.

ПАШТЕТ В МУЗЫКА

Россини на протяжении всей своей жизни с не меньшей страстью, чем музыкой, занимался приготовлением различных яств и своих наилучших приятелей принимал на кухне.

Когда один из его гостей начал расхваливать достоинства оперы "Севильский цирюльник", композитор, занятый приготовлением паштета, закричал:

— Что там "Севильский цирюльник"! Вот попробуешь этот паштет, тогда скажешь, какой из меня композитор!

БЕСКОРЫСТНЫЕ ДРУЗЬЯ

Россини спросил однажды, есть ли у него друзья, и если есть, то кто они.

— О да! Конечно есть, — ответил Россини и назвал миллионеров Ротшильда и Моргана.

На это ему заметили, что, наверное, он выбрал себе таких богатых друзей, чтобы иметь возможность в случае необходимости занимать у них деньги.

— Совсем наоборот, — весело ответил Россини, — я называю их друзьями как раз за то, что они никогда не берут у меня денег взаймы!

ОПРОВЕРЖЕНИЕ

Антрепренер Россини принес как-то композитору газету с рецензией и заметил:

— Тут сказано, что вы не в ладу с теорией.

— Это типичная светская сплетня, — добродушно засмеялся Россини. — Единственная дама, с которой я никогда не позволю себе поссориться, — это теория.

ВСЕ НЕВПОПАД

К Россини пришел молодой композитор и попросил оценить его новое сочинение.

Россини внимательно просмотрел партитуру и с улыбкой сказал:

— Что ж, в вашем сочинении есть и прекрасное, и новое, но только… то, что в нем прекрасно — не ново, а то, что ново — увы, не прекрасно!

ЧУДО-ПАМЯТНИК

Магистрат итальянского городка Пезаро прислал как-то к Россини делегацию, которая известила его о решении установить на главной площади бронзовую статую композитора.

— А сколько будет стоить эта статуя? — спросил Россини.

— Двадцать тысяч лир, — сообщили делегаты.

— Было бы значительно лучше, если бы эти деньги передали мне, а я охотно постоял бы сам на постаменте, — предложил композитор.

ЖАЖДА МЕСТИ

Как-то, сидя в театре, Россини шепнул на ухо своему соседу:

— Певец плох невероятно. Первый раз в жизни слышу такое ужасающее пение.

— Может быть, вам лучше пойти домой? — предложил сосед.

— Никоим образом, — живо отозвался Россини, — у меня есть сведения, что в третьем действии героиня должна убить его. Я хотел бы дождаться этого.

РОССИНИ И ГАЛЕВИ

Рассказывают о забавном случае, который произошел с Россини, когда он жил в Париже.

Однажды под окнами дома, в котором поселился композитор, раздались фальшивые звуки старой шарманки. Одна и та же мелодия повторялась несколько раз, и только поэтому Россини с изумлением узнал в ней невероятно искаженную тему из увертюры к своей опере "Вильгельм Телль".

До крайности рассерженный, он открыл окно и хотел было приказать шарманщику немедленно уйти. Но тут же передумал и весело крикнул уличному музыканту, чтобы тот поднялся наверх.

— Скажи, приятель, ты знаешь музыку Галеви? — спросил он у шарманщика, когда тот появился в дверях.

— Еще бы! Кто не знает "Дочери кардинала"?

— И ты знаешь, где он живет?

— Конечно. Кто в Париже этого не знает?

— Прекрасно. Вот тебе франк. Пойди и сыграй ему что-нибудь из его произведений точно так, как ты играл мою музыку. Одну и ту же мелодию по крайней мере шесть раз. Хорошо?

Шарманщик улыбнулся и покачал головой:

— Не могу. Это ведь мсье Галеви послал меня к вам. Но он добрее вас: просил сыграть вашу увертюру только три раза.

УПУЩЕНИЕ КОЛЛЕКЦИОНЕРА

Приятель Россини рассказал как-то знаменитому композитору о том, что один его знакомый собрал коллекцию орудий пыток всех времен и народов.

— А было в этой коллекции фортепьяно? — поинтересовался Россини.

— Конечно, нет.

— Значит, в детстве он не учился музыке…

НЕПРОШЕННЫЙ СОЛИСТ

Россини присутствовал на представлении оперы Моцарта "Дон-Жуан", где одну из главных партий исполнял знаменитый тенор Рубини.

Рядом с Россини сидел какой-то юнец, который довольно громко подпевал артистам, мешая соседям слушать оперу.

Наконец Россини не выдержал:

— Какой все-таки мерзавец!

— Это вы по моему адресу? — спросил юнец.

— Нет, — тут же успокоил его композитор, — это я по адресу остолопа Рубини, который мешает нам слушать вас!

ЧУДЕСНЫЙ ДУЭТ

В 1821 году на карнавале в Риме внимание публики привлекла группа бродячих музыкантов. Особенно выделялась комичная пара — неестественно толстый мужчина и худая женщина. Они виртуозно играли на гитарах, а их спутники распевали веселую песенку:

Слепы мы и рождены

Жить для страданья,

В день веселья не оставьте

Нас без подаянья.

Публика недоумевала: откуда у бродячих музыкантов такое мастерство?

Но никто и не узнал тогда, что мужчина был Джоаккино Россини, увеличивший свою природную полноту с помощью подушек, а женщиной нарядился Никколо Паганини. Их друзья распевали песенку, которую Россини сочинил специально для карнавала.

БОРЬБА ЗА ПИАНО

Джакомо Мейербер проводил репетицию своей оперы "Пророк".

В одном месте музыкант должен был тихо ударить в барабан. Он так и сделал. Но композитор остановил оркестр и попросил еще большего пиано. Музыкант ударил как можно тише, но и на этот раз Мейербер остался недоволен. Начали снова. Тогда музыкант сказал на ухо соседу:

— Сейчас я совсем не ударю, посмотрим, что он скажет.

После этого довольный автор похвалил оркестранта:

— Браво, теперь почти то, что нужно. Но попробуйте еще чуточку тише!

НЕ ТОТ МЕЙЕРБЕР

Россини показали как-то портрет композитора Мейербера.

— Он вовсе не похож, — заметил автор "Севильского цирюльника". — Мейербер изображен ничего не делающим, а он всегда что-нибудь пишет…

СОСТЯЗАНИЕ В ЛЮБЕЗНОСТИ

Мейербер, будучи человеком мягкой и доброй души, всегда выражал искреннее соболезнование людям, страдавшим какими-либо недугами.

Зная эту черту Мейербера, Россини при встречах с ним грустно говорил о своем пошатнувшемся здоровье. Когда его спросили, зачем он это делает, Россини ответил смеясь:

— Я чувствую себя отлично, но мой друг так любит выражать соболезнование, что я не могу лишить его этого удовольствия.

ЗАМАНЧИВАЯ ИДЕЯ

После смерти Мейербера его племянник обратился с просьбой к Россини выслушать сочиненный им траурный марш памяти покойного композитора.

— Ну, как? — нетерпеливо спросил автор марша, едва окончив исполнение.

— Что вам сказать? — ответил Россини. — Думаю, было бы гораздо лучше, если бы дядюшка сочинил траурный марш в вашу честь.

Г. Доницетти.

Автошарж

С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ ДОНИЦЕТТИ

Итальянский композитор Гаэтано Доницетти работал с невероятной быстротой и благодаря этому сочинил семьдесят опер. Однажды в его присутствии зашел разговор о том, что Россини написал своего "Севильското цирюльника" всего лишь за тринадцать дней, что многим казалось невозможным.