Остап Вишня - Выбирайтесь ! (сборник) Страница 4

Да за колья. Да за трактором...

Трактор ухмыльнулся да как чесанет по огороду...

-- Бегите, -- кричат бабы, -- за попом, не то пропал огород!

Не знаем, прибегал ли поп с хоругвями или нет, а только посчастливилось как-то Ивану -- дернул за соответствующую пружину...

Трактор и стал...

Стал, смотрит на Ивана, головой качает и что-то говорит...

А что он сказал, о том спросите у Ивана...

1925 ______________________________________________________________________

"Праздник урожая"

Празднуем мы это, значит, "День урожая"...

Подсчитываем, значит, много ли добра за этот год приобрели... Чего нам уродило, чего мы накосили, чего намолотили да в закрома ссыпали...

Эх, и задаются же хозяева на сельскохозяйственной выставке (а выставки ведь по всем селам будут организованы) и рожью, и пшеницей, и арбузами, и стригунами, и телятами... Да уж всем задаваться будут...

-- Ай да пшеница у меня!

-- Ай да овес у меня!

-- Вот рожь -- так рожь!

Или выведут стригуна или теленочка, да такого, что чуть не смеется, и стоят да поглаживают:

-- Выхоли, мол, ты такого!

И уж тому, у кого ничего на выставке нет, вот даже тут припечет: такая его зависть возьмет...

Больно ему, горемычному, будет выставку ту осматривать.

А то еще кто-нибудь спросит:

-- А ты, Иван, почему не выставил? Сколько у тебя пудов ржи на десятине?

-- Сорок пять!

-- А у меня сто сорок пять!

Вот даже тут припечет!

Так вот что: пусть вам не припекает. Пусть вам не будет горько... Отбояриться всегда Нежно. Только он скажет:

-- У меня сто сорок пять!

А вы ему сразу:

-- На пару?

-- На пару!

А вы ему тогда:

-- На пару! На пару, брат, у кого хочешь уродит! Ты без пара попробуй, будет ли сто сорок пять! А сеял чем?

-- Сеялкой!

-- А унавоживал?

-- Унавоживал!

-- А еще задается! А я и не унавоживал, и руками сеял, и зерно на зерне...

И задерите голову и важно так отойдите:

-- Вот, мол, каков я!

Вот он и выкусит...

Это ничего, что у него на сто пудов на десятине больше, так зато вы ничего не делали, работали, как и дед ваш работал... У деда на том свете косточки не переворачивались, греха на вашей душе нет...

И так везде...

Увидите стригуна или теленка хорошего:

-- С заводским случал?

-- С заводским...

-- Чего ж ты хвастаешь! Если б у тебя от Иванова чесоточного жеребца такой стригун вылупился, тогда б я удивился!..

А так... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Одним словом, не поддавайтесь! Нигде не поддавайтесь!.. Кройте всюду! Кройте тракторы, кройте коллективы, все кройте...

Ведь в самом деле: с помощью машин и науки можно добиться урожая...

А ты попробуй так: царапнул борозду, сыпнул зерна, заказал молебен -- и все...

А как уродит, тогда и задавайся!

1925 ______________________________________________________________________

Овцеводство

"Овцеводство" -- это значит разводить овец...

А овца, как вы знаете, очень полезное животное: дает молоко, дает шерсть, дает овчины, дает баранину, дает ягнят, а ягнята дают смушки, жареных барашков и шашлык...

Немалая польза от овец, и выращивать их -- прибыльное для хозяйства дело.

И выращивают хозяева овец...

Выращивать овец -- дело не мудреное.

Пасти их нетрудно, и стричь легко, и кормить их зимой не большое дело, ибо ест овца самое плохое сено и пережевывает и бурьян и солому...

С шерстью возни немного: постриги, перемой, расчеши, спряди, сотки... И все...

А с "бараниной" да "жареным барашком" не работа, а игра: бери и ешь...

Вот и выходит, что овцеводство -- дело не тяжелое и не хитроумное...

Только одна штука есть в овцеводстве, которая до того морочит голову, до того мучит овцевода, что он не в силах выдержать:

-- Зарежь, а то умру! Да ей же богу, лягу тут и умру!

Штука эта -- баран.

Нужен он для твоего десятка овечек на каких-нибудь два-три дня, а держи его весь год!

Не будешь держать -- ягнят не будет...

Будешь держать -- корми его, ирода, круглый год...

Да еще б ничего -- кормить! Нет, ты уследи за ним, чтоб он на шермака чужих овец не покрывал.

Вот в чем закавыка!

Ты держишь барана, а пятьдесят хозяев не держат, на твоего надеются.. Пойдешь к ним:

-- Здравствуйте!

-- Здравствуйте!

-- Мой баран в стаде ходит... Так надо бы, чтоб по-хорошему... Ягнята ведь и у вас будут, а кормить мне одному! По тридцати копеек от овцы -- тогда пусть ходит...

-- Что вы!.. И за что там по тридцати копеек?

-- Как за что? За ягнят!

-- И так будут!

-- Так знайте, что не будет ягнят!

-- Да что вы...

Тут и начинается...

"Воспрепятствовать!.."

* * *

-- Жена, шей барану фартук! Не хотят платить? Что это за народ такой!..

И шьется фартук на барана...

Идет баран утром в стадо, как "чистая горничная". В фартуке...

Шиш у вас будет, а не ягнята!

Приходит баран домой.

Тяжело дышит баран, лоб у него мокрый, рога словно набекрень, фартук на боку, ноги волочит...

Навоздержался... . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

-- Привяжи и не пускай! Не пускай, в хлеву пусть стоит!

Привязали барана...

-- Пойди, подкинь барану сена!

А на площади как раз овца заблеяла.

Баран -- "прыжки в вышину"! На приз! Ясли по хлеву, как автомобиль, разъезжают!

Хозяйка с сеном, а он ее:

Бац!

Летит хозяйка из хлева, а за ней -- сено, за сеном -- баран, за бараном -- ясли...

Отвяжи, а то убьет!

Цок топором по привязи, и баран, как жеребец, через заборы, через огороды -- на площадь!

М-м-ме! . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .

Зарежь, а то умру! Ей же богу, умру!

* * *

Так вот, самое трудное дело в овцеводстве -- это держать барана и не пускать его к чужим овцам!

А остальное пустяки!

1925 ______________________________________________________________________

Ужасы

Газет не читаю по причине

перегруженности работой и

слабого здоровья.

(Из письма).

Не читаю, знаете... Не читаю.. Работы много, а главное, действует как-то нехорошо. Слабею... Придет газета, так до того иногда, знаете, хочется просмотреть, и не могу... Ну не могу и только!

Только примешься -- руки дрожат, в жар бросает, на глаза слеза набегает... Посинею весь и брошу...

А то как-то схватил свежий номер, едва развернул и: "Оккупация Рур..." про себя промолвил, а оно меня в правый пах примерно так пальца на два в сторону от пупа как шпиганет! Побледнел весь... Пот с меня так и льется... Жена уж и бутылку с горячей водой на живот и лоб уксусом натерла -- не берет... Вертит меня ветряком по дивану... Я и то и се... И что бы вы подумали: аппендицит... Газетный аппендицит. Такая болезнь желудка...

-- Не ешьте, -- говорит врач, -- недели три твердой и слишком горячей пищи.

Вот что было. Только и спасался нежинскими огурцами... Они, знаете, не слишком твердые и не горячие... А то хоть пропадай...

Да что, если вам все рассказать, право, не поверите...

Лег я однажды после обеда отдохнуть (работы ведь уйма -- сами, небось, знаете!), взял себе газетку (рискнул-таки!) и развернул... И стало меня ко сну клонить! Да как! Вот уж и на заседание бежать надо, а я сплю. И если бы еще спал, как люди спят... А то что почудилось?! Будто все коммунальные банки соединились в один огромный-огромный. И у здания этого банка будто восемь с половиною ног... И подбегает оно (это здание) ко мне и лезет на меня... Лезет, душит меня и кричит:

-- Газета! Газета!

Просыпаюсь, а передо мной жена:

-- Газета, -- говорит, -- вокруг шеи обмоталась, чуть ты не задохнулся!

Боюсь газеты! Не читаю...

1926 ______________________________________________________________________

Ага, будешь?!

-- И не пил и много не наедался -- только мисочку затирки и съел, -- а такое вот приснилось... Как кричал, как стонал во сне, лучше и не вспоминать...

-- А что стряслось, Кондрат Иванович?

-- Да такое стряслось, такое приключилось, что как вспомню, так и млею... Под сердцем только -- дерг-дерг-дерг, в голове туман, и за притолоку, чтобы не упасть, хватаюсь.

Помолился я богу и лег... в кладовке на кожушке... Недолго и ворочался... И вот, пускай бог простит, снится мне, будто я -- моя же Мура, будто я, не про вас будь сказано, корова... А моя Мура вроде не Мура, а будто я -- Кондрат Стерня... Идет Мура к хлеву, берет веревку, привязывает меня и ведет поить. А оно -- январь, холодно -- птица падает...

Иду я к колодцу -- реву... Замерз, как березовая почка... Реву.

-- Не пои меня холодной водой, не то околею...

А она не понимает. Тычет мордой моей в корыто, а там не вода, а лед...

Напился -- реву, потому, чувствую, замерз, совсем замерз...

Ведет она меня в хлев, привязала к яслям, кинула сечку, поддала коленом в живот:

-- Ешь, черти бы тебя взяли!

А в хлеву ветер аж гудит!.. Как дунет, так словно в тебя какой-то черт сто иголок воткнул... Топчусь я на месте и:

-- А та-та-та! А та-та-та!

А потом как зареву:

-- Ой, спасите! Ой, кто в бога верует?!

Идет моя Мура в моем кожушке, в валенках и в кроличьей шапке.

-- Чего ревешь?

-- Да помилуй, -- говорю, -- разве можно скотину в таком хлеву в такие лютые морозы держать?! Пропаду! Ей-богу, пропаду!