Борис Егоров - Сюрприз в рыжем портфеле (сборник) Страница 40

Необходимость двух управлений Аким сумел хорошо обосновать, и наше предложение утвердили. Доказывать Аким умеет, этому у него только поучиться.

Заметив, что я поражён тем, как легко он вышел из положения, Аким сказал:

— Учти, Сынуля, при сокращении штатов сила противодействия больше силы действия. Это тебе не физика, а жизнь.

И теперь в СУСе, который возглавляет Древесный. Работаю в отделе корреспонденции. Горчицын сказал:

В СУСе ты быстрее получишь квартиру. Древесный с горжилотделом дружит. А потом ко мне перейдёшь.

Но я так понимаю, что земляки ему и в других учреждениях нужны.

Вестовой, Кудымкаров и Чебуреков тоже в СУСе. Да, ещё кто у нас — Стеклов. Горчицын скинул его Древесному.

А Штакетников стал уже старшим инженером. Говорит: годик полтора поработаем, всё утихнет, и тогда переменим вывеску на ИИСУС — институт изучения снабжения и урегулирования сбыта. К тому времени товарищ Древесный защитит диссертацию и по праву станет руководителем института.

Я спросил Акима:

Но ведь институт это совсем другая организация?

Он ответил:

Организация будет та же самая. Разница в одном: сейчас мы передаём бумаги снизу вверх и сверху вниз, а тогда мы будем изучать их, прежде чем передать. Штат мал окажется, УК присоединим к себе. Проглотим вместе с Горчицыным. И будет он заместителем у своего бывшего заместителя. Давно говорил ему: «Пишите диссертацию, не ровен час»,

И кажусь Акиму наивным, и в таких случаях он говорит, шутя:

— Балда ты, Сынуля, провинция.

И сегодня он это сказал, когда мы с ним днём прогуливались по парку. Вышло так, что женщины из его отдела купили себе модные купальники и устроили в комнате примерку, а нас со Штакетниковым выставили. Ну, мы и ходили но аллейкам.

Главное, поучал меня Аким, веди себя тихо и не высовывайся. Не вылезай, когда не просят. Будь неприметным — скорее заметят. И старайся всячески подчёркивать свою незаинтересованность в повышении. «Зачем, мол, мне лишние заботы? Если бы мне сегодня предложили стать завом, я бы отказался».

— Это что же — и инициативы не проявлять?

— Когда надо проявить инициативу, тебе скажут.

И тут Штакетников вспомнил случай из своей доуксусовской практики.

Работал он тогда в Перекопайске, в горсовете. И решил горсовет перед большим праздником заменить трамвай троллейбусом. С двух концов центральной улицы навстречу друг другу шли две соревнующиеся бригады. Они снимали рельсы и шпалы. Кто больше? На чьей половине произойдёт встреча? Когда бригады досрочно встретились, обнаружилась дикая накладка: посредине улицы стоял неисправный трамвайный вагон. В спешке про него забыли. А рельсы и с той и с другой стороны уже сняты…

Что делать? Снова их укладывать, чтобы отвести вагон в депо, вертолёт звать или разрезать трамвай на части? А может, на автоплатформу закатить? Позор! На смех кругом поднимут. На виду же всё у людей!

Обратились к Штакетникову: выручи, мол, советом. И Штакетников решил вопрос в три минуты.

— Ничего не надо — ни рельсов, ни вертолётов, ни платформ. Пусть так и стоит этот вагон…

— Как это так — «пусть стоит»?

— А очень просто. Он никому не мешает: в том месте улица широкая.

— Но всё-таки что-то надо сделать…

— Надо сделать вид, что ничего неожиданного не произошло, всё так заранее и было предусмотрено, — сказал Штакетников. — Вагон специально оставлен посреди улицы как памятник прошлого. Филиал краеведческого музея! Устраивает вас этот вариант? Нет? Есть другой: может, кафе-мороженое в трамвае устроить? И чтобы официантки в форме кондукторов пломбир подавали. А кто хочет повторить, тот пусть за верёвочку дёргает — как раньше делали, если необходима остановка по требованию. Утром: дрынь-дрынь-дрынь — кафе открывается, вечером: дрынь-дрынь-дрынь — кафе закрывается. Этого ни в одном городе мира нет! Достопримечательность! От туристов отбоя не будет! Кстати, в газетах писали, что в Париже есть ресторан «Омнибус». А у нас — кафе-мороженое «Трамвай».

Второй вариант Штакетникова был принят. И никакого шума не произошло. Все только диву дались. «Ну и фантазёр! Здорово придумал! Жаль, что вагон только один. Надо бы два… чтобы больше обслужить населения…»

Вокруг трамвая газончик разбили, спереди и сзади липы посадили.

Голова Аким! Вот, как говорится, век живи — век учись! Конечно, хозяйственник должен быть находчивым. Приходится изворачиваться. К тому же, как говорит Штакетников, деловой климат меняется, работать становится труднее, с одной стороны. Минфин наседает, с другой — народный контроль, с третьей — пресса.

Соображает Штакетников здорово. Но интересно: почему он только старший инженер, да и тем недавно назначен?

Крепко обнимаю!

Лешка

28 июля

Дорогой Василий!

Ты пишешь, что я становлюсь заправским чиновником. Ирония — да?

Между прочим, Штакетников безо всякой иронии сам себя называет чиновником.

Но в конце концов не в слове дело. Каждый действует в зависимости от того, на какой ступеньке лестницы он стоит.

И, например, на днях попал впросак.

Вызвал меня тов. Древесный и стал говорить о том, что не экономим мы металл скрепки и кнопки не бережём.

Это верно. Скрепки и кнопки все берут домой. Берут также бумагу, клей, папки, копирку. Один даже пишущую машинку прихватил. Но на время.

Однако, разговаривая со мной, тов. Древесный имел в виду совсем другое: там, где можно скрепить одной скрепкой, нередко используют две. Привёл он примеры с кнопками. Паузу сделал. Затянулся сигаретой (на столе лежала пачка «Явы». Не «Друга»),

Я с ним согласился: расточать металл бесхозяйственно. И даже отметил, что во дворе СУСа ржавеет целый автомобиль. И хозяина на него нет. По сведениям старожилов, он стоит здесь уже много лет. А один из местных сказал даже так: «Автомобиль? А он всегда тут на чурашках стоял. Кому он нужен?»

Тов. Древесный выслушал меня, и не знаю, понял или нет. Встал с кресла — серьёзный и строгий — и молча протянул мне руку. Я понял, что беседа окончена. А почему так неожиданно? Это мне. объяснил Аким:

— Я же тебе говорил: не высовывайся. Если хочешь беседовать с начальством, то молчи. Что ты полез со своим дурацким автомобилем?

Разговаривать не просто. Разговаривать надо уметь. Один наш. сотрудник, Зурахович, изобрёл язык, на котором он разговаривает с главным бухгалтером.

Он мне сам рассказал:

— Когда я приношу главбуху какую-нибудь бумагу на подпись, тот всегда ворчит: «Что вы мне тут суёте вообще? Опять расходы? А в результате — перерасходы? Каждый приходит вообще, и приносит вообще. К чему это, понимаете ли? Что это вы мне?…» Поначалу я объяснял ему, растолковывал, что к чему, старался убедить, а потом заметил: он объяснений не слушает и продолжает своё — скороговоркой, так что слова сливаются: «Што тут тёте… пще шо вы мне шце… пятьсходтатепресход… пще… кашпромстмайте… шо вы мне шце»… А в конце концов бумаги главбух всегда подписывает. И я решил: зачем объяснять? Буду тоже бормотать, чтобы потянуть время. Он: «Што тут тёте шце…» Я: «Гурбултонфурбулкум». Он:

«Пятьсходыресход пще… кашнростмайт пще». Я: «Тор— бормулканрастамулпаргашфорпул…» Он: «Вот возьмите и идите в кассу».

Это как анекдот. Но тем не менее всё происходит так. Главбух Зурахоничу никогда не отказывает.

А Кудымкаров говорит тихим, квёлым, усталым голосом. Снимет трубку, наберёт номер и утомлённо, полуслышно: «Сам у себя? Добренько. Кудымкаров. Соедините. Спасибочко». И соединяют! А в других случаях он только с секретаршами говорит, ибо Кудымкаров считает, что многие дела быстрее и оперативнее решают не начальники, а секретарши. И он то и дело: «Наточка, но сочтите за труд…», «Гуленька, там у вас в папочке… За мной не пропадёт», «Маргарита Викентьевна, я лично к вам. Кто всё знает, кто все сюжет, как не вы?…»

У Штакетникова — другая теория, конечно, более глубокая, значительная.

— Очень часто, — говорит он, — одна фраза, сказанная в присутствии начальства, решает судьбу человека. Причём сам не знаешь, когда эта заветная, крылатая фраза у тебя вырвется, где, в какой обстановке, а Горчицын — он тогда рядовым инспектором работал — поднялся на одном банкете с фужером в руке и сказал: «Лично мне, товарищи, мой канцелярский стол роднее и ближе того стола, за которым мы дома обедаем с женой, ибо за тем столом я прописан формально, но паспорту, а сердце моё навечно прописано здесь! Так выпьем за нашу не сладкую, но и не кислую жизнь в УКСУСе. Да и что нам киснуть, когда дела идут с каждым днём лучше!»

Афоризм Горчицына произвёл впечатление на представителей главка, и Горчицын стал заместителем управляющего, а затем и управляющим.

Эх, когда же и у меня вырвется заветная крылатая фраза?!

Ну, извини, Василий. На этом пока ставлю точку. Письмо я пишу на работе. Меня вызывают к Древесному.