Сергей Прокопьев - Отелло с кочергой (рассказы и повесть) Страница 5

Дамочка-оруженосец и мужчина с отвязавшимся глазом бросились на защиту учителя. За что оба схлопотали указкой, причем косой - в дефективное око. И о чудо! - от удара кривой глаз встал на место. И тут же закрылся: владельцу сделалось дурно - впервые не в кривом зеркале лицезрел коллег по религии.

- Каждый мыслящий дух (едри его в копалку!), - закричал, прогоняя эксклюзивного теоретика гуру, - не будет отрицать силу высшую, которая есть Огонь!

Артиллерийским выстрелом грохнула входная дверь, отсекая семейно-потрошковую ересь от огненного учения.

- От линии Ериха не сметь отклоняться! - приказал гуру своим овцам.

Хотел добавить восклицательным знаком "едрена копоть", но воздержался на этот раз. Все-таки в книгах Ериха "едреной копоти"не было.

И, может быть, зря.

АФИНОГЕН

Антонина Ветлугина столкнулась в поликлинике с дальней родственницей Надеждой, та ей глаза на конец света и разлепила. Умные люди, оказывается, без хи-хи да ха-ха относятся к библейскому катаклизму. И не сложа руки, камни с неба и серный дождь на голову поджидают. Одни тычут в глобус биорамками на предмет определения медвежьих углов, где можно с грехами пересидеть. Другие ищут надежные огнетушители - недвижимость в геенне огненной спасать. И только одна Антонина живет, как засватанная.

Сама Надежда предусмотрительно на чемоданах сидит.

- Ты думаешь, - учила Антонину, - так просто сел да поехал? Держи карман шире! Места, куда концом света не достанет, позанимали ушлые. Мы с одним ездили присмотреть заброшенную деревню, так не пускают колдуны, захватили спасительные территории, не продраться!

- Палками гонят? - ужаснулась Антонина.

- У них такие палки, не приведи Господь. День едем на машине, другой нет свертка на деревню. Ему давно быть по карте, наши колеса будто на одном месте крутятся. По обочинам пора дремучим лесам расти, вместо них степь голая не кончается. И холодает - спасу нет. Июль на дворе, мы зубами клацаем, как в зимний мороз. Все на себя насдевали, а все одно зубодробилка во рту грохочет: встречные машины по кюветам шарахаются. Плюнули, не замерзать же средь лета в ледышки, повернули - через пять секунд жарко, как в Африке, сделалось, и веришь ли, нет, в три часа до города долетели. А ты говоришь - палками. Колдунов-то, по писанию, первым делом под корень кончать будут. Вот они и забеспокоились подальше залезть.

Родственница, оказывается, посещает общество "Первый день апокалипсиса", где по концу света честной народ собирается. Чтоб, значит, не как снег на голову этот апокалипсис встретить.

- Приходи в воскресенье, - стала зазывать Надежда в общество. - Старец Афиноген будет выступать. Сильный знаток по концу света.

Антонина после этого разговора сама не своя сделалась. Так ведь и на самом деле - шарахнет конец света поперек квартиры, а ты ни сном ни духом в какую сторону бежать от него.

Пошла на Афиногена.

Старец был слегка за пятьдесят мужчина. Квадратного покроя. Бородища, как пук черной проволоки в лицо воткнули. Глазки настырные, обшарили Антонину по всему периметру, у той аж сердце обмерло, спина взмокла. Рубаха черная у Афиногена до кадыка застегнута. Невысокий, но, поднявшись для доклада, плечищами полкомнаты отхватил. Бородища вулканом разверзлась на первом слове, из пропасти зубы торчат, ими только листы кровельного железа кромсать.

- Спасайтесь, братья и сестры! - обжигающей лавой упало на слушателей. - Ибо время близко! При дверех! Грядет плач и скрежет зубов!

И заплакал басом. С крупной слезой.

Антонина тем более в рев ударилась.

Старец Афиноген не дал разойтись рыданиям.

- Мужайтесь! - строго сказал. - Истинно говорю вам, братья и сестры: не останется камня на камне!

После чего углубился в концесветную тему. Он, оказывается, произведя сложные вычисления по количеству знаков в Библии: букв, точек и других запятых с пробелами, - определил дату начала конца света. Через год огонь, испепеляющий греховный мир, пойдет по странам и континентам, очищая от скверны. Когда пламя Божьей кары располыхается вовсю, земля треснет в районе экватора, и несожженные остатки погрязшего в грехе мира ухнут в горячее чрево планеты, а неухнувшие - водой покроет.

Резкими мазками нарисовал отец Афиноген катастрофическое завтра. Антонину с ног до головы жар охватил, будто уже вовсю полыхало вселенское пламя. Сердце заполошно дырявило грудь от страха за себя и близких. "Пропадем, - вытирала обильные слезы Антонина, - как есть пропадем, а детки еще жизни не видели".

- Истинно говорю: сие все будет! Глады и моры пойдут, СПИДы и землетрусы! Камня на камне не останется. Одна великая скорбь, какой не было от начала мира. И токмо претерпевший до конца спасется.

По библии, сказал старец Афиноген, не сгорят в огне и потопом не накроет тех, кто глубоко в тайгу упрячется, подальше от самой распоследней и забытой деревни. Рядом с деревенскими даже у черта на куличках не избежать меча Господнего, везде народишко погряз в богомерзких деяниях: блуде и пьянстве. Спасение только в безлюдной глухомани.

- В дебри бесчеловеческие надо забираться!

"Как Лыковы", - подумала Антонина.

- Как Лыковы, - сказал старец.

По окончании доклада подозвал Антонину. "Поедешь, - говорит непреклонным голосом, - матушка, со мной в тайгу спасаться. Ты женщина тихая, покорная. Мне подходишь. У меня для спасения все есть, токмо матушки не хватает".

Антонина не успела отнекаться от хотя и лестного, но неожиданного сватовства, а уже глядь - в трамвае трясется рядом с ухажером. Трамвай никаким боком не подходит ей домой добираться. Надо выходить, менять транспорт. Но на руки-ноги нисходит затмение от старца Афиногена, - не разворачиваются оглобли в нужную сторону. И в голову туман пал.

"Спасемся, матушка, - тихим голосом отец Афиноген говорит, - спасемся". Антонина пытается спастись: хмарь в голове разогнать, а никак. Глядь трамвая как и не было вовсе, вокруг домишки частного характера, и старец Афиноген во двор ее заводит. Батюшки свет, три лютых пса, зверюги цепные без цепей навстречу скачут, вот-вот разорвут на лоскутки...

- В тайге без собачек погибель, - сказал старец и цыкнул на волкодавов.

Взошли на крыльцо, в сенках кули увязанные по углам. Здоровенные! Прямо матрасовки. Такие травой набей - и то не поднимешь.

- Запасы в тайгу, - хлопнул по одному из кулей старец. Даже вмятины не осталось. Утрамбовано насмерть!

В доме по стенам тоже стояли наготове запасы от конца света. Шутки шутить с этим природным явлением старец Афиноген, и вправду, не собирался.

Хозяин быстро спроворил ужин. На столе возникло сало, колбаса, куски вареного мяса, крупно нарезанный окорок, соленья, копченья, литровая бутылка водки.

- Пост ведь, - робко вякнула Антонина.

- Мне Господь простит, - ответствовал старец, - я в мир большие знания несу.

Перекрестившись, он выкушал стакан водки. Как кока-колу какую-нибудь, прости Господи, бросил в горло зелье - ни грамма не поморщился. Антонина даже не пригубила рюмочку. Старец Афиноген, швыряя в то и дело распахивающуюся ртом бороду куски мяса, сала и другую скоромную закуску, начал живописать предстоящее житье-бытье в тайге.

- Поначалу, матушка, в палатке с тобой перебьемся, апосля дом поставим. Деляну раскорчуем поболе, огородик вскопаем... Я крепко молиться за всех грешных человеков буду.

"Он, значит, - размышляла про себя Антонина, - будет молиться, а огородик копать кому?"

- Скотинку разведем. Я сильно парное молоко уважаю! - мечтал дальше о конце света отец Афиноген.

"За скотинкой ему тоже некогда ходить, - Антонина рационально соображает, - когда навоз убирать, если день и ночь поклоны бить?"

"Я с таким спасением загнусь, - загрустила она посреди трапезы, - с моим-то здоровьишком много не накорчуешь".

И вызвалась тоже молиться за спасение грешников.

В ответ старец употребил второй стакан водки. Под третий Антонина спохватилась: она ведь не как перст на белом свете. Детки, какой-никакой муж...

- Как я за тебя пойду, - спрашивает резонно, - если у меня муж, двое детей...

- Ну и что? - не смутился старец. - Я ведь не с ними в тайгу сокроюсь с тобой. Быстренько разводись, обвенчаемся и айда-поехали. Ты такая покорная, послушная, мне в самый раз.

"Чтоб пахал на мне!" - окончательно пробило Антонину.

Здесь она заметила, что за окном уже светать начинает.

- Развиднелось уже, - обронила.

- Да, - согласился старец Афиноген, - пора почивать.

И сграбастал "покорную" Антонину в крепкие объятья.

- Пост ведь! - вскрикнула та. - Бог накажет!

Предупреждение о грехе и каре не отрезвили старца.

Он продолжал с азартом наваливаться на Антонину, буравя ее лицо бородищей. И казалось - быть грехопадению. Не совладать голубке с коршуном!

Да вспомнила голубка поучительный случай из личной жизни.

Забежала как-то Антонина в отдел дамского белья, там женщины толпятся, и вдруг все разом начали плеваться и звать: "Милиция!" В ряды покупательниц затесался мужик, слабый насчет выставить на всеобщее обозрение мужские атрибуты. Дамы шарахнулись по сторонам от неожиданной демонстрации. И только одна, далеко не импозантного телосложения, смело шагнула навстречу развернутой экспозиции и схватила бесстыдника за оголенный на весь магазин экспонат. Да так схватила, что хозяин вернисажа заревел раненым медведем и замахнулся кулаком уничтожить противницу его искусства. В ответ последняя тут же отреагировала увеличением усилия на сжатие. Куда медведь девался? Заблажил мужик слезливой бабой, сам громче всех призывая на место происшествия органы правопорядка: "Милиция!"