Юрий Золотов - Химики еще шутят Страница 5

— Возьмите девятнадцатый том, откройте его на тысяча двадцать четвертой странице. Прочитайте, что там написано, начиная с двадцать пятой строки. Вот это и синтезируйте.

Через неделю-другую сцена повторяется.

— Возьмите тридцать первый том, откройте на восемьсот первой странице. Прочитайте, что там написано, начиная с пятьдесят шестой строки. Вот это и синтезируйте.

И так далее, на протяжении месяцев. Наконец молодой сотрудник не выдерживает:

— Александр Петрович, сколько я ни думаю, не могу понять, зачем нужно делать эту бессмысленную работу?

— А вы не думайте, вы работайте. Думать будете потом, когда станете писать диссертацию!

Читая лекции по коллоидной химии, академик Петр Александрович Ребиндер самолично с большим энтузиазмом демонстрировал некоторые эксперименты без помощи ассистента. Например, наливал в чашку Петри немного ртути, добавлял сверху каплю раствора поверхностно-активного вещества, резал ртутную лужицу стеклянной палочкой на две не сливающиеся друг с другом половинки и торжественно заявлял:

— Это эффект Ребиндера!

Однажды профессор Илья Васильевич Березин, бывший в то время заместителем заведующих кафедрой химической кинетики Московского университета академиков Николая Николаевича Семёнова и Николая Марковича Эмануэля, и по совместительству секретарем парткома химфака, должен был принимать коллегу из США и, накануне его визита, купил литровую бутылку фруктового сока. А аспиранты кафедры отлили половину для изготовления расслабляющего напитка и остаток разбавили спиртом.

На следующий день, после лекции, заокеанский профессор захотел пить. Илья Васильевич налил ему стакан соку — и гость, к великому изумлению хозяина, стал быстро косеть. «О, рашен коктейл!» — одобрительно заметил американец.

Во время одного из приемов академик Николай Николаевич Семёнов подошел к известному драматургу Александру Корнейчуку и сказал: «Да, Корнейчук, Вы — не Шекспир». Писатель был ошарашен и не нашелся, что ответить. Позже он, правда, собрался с мыслями и, подойдя к Нобелевскому лауреату, ответил: «А вы не Ньютон, Николай Николаевич». Академик со смехом парировал: «Правильно, но надо бы ответить сразу, а не через час».

Другой академик — П. А. Ребиндер — зашел на какую-то небольшую вечеринку, которую организовали на химическом факультете МГУ. Выпивка была уже в разгаре. Гостю тут же налили стопочку, тот выпил, но на дне стаканчика обнаружил пуговицу.

— Надеюсь, не от кальсон, — быстро прореагировал Петр Александрович.

Академик, к тому же генерал, Иван Людвигович Кнунянц был очень экспрессивным человеком. Как-то раз, поговорив «на басах» с сотрудником, он так сильно хлопнул дверью, что с гвоздя, вбитого в косяк, сорвался огнетушитель. Ударившись об пол, он сработал и обдал генерала охлаждающей его пыл пеной.

Профессор Московского университета А. В. Раковский экзаменует студента. И все бы хорошо, но вот на один вопрос тот не ответил.

— Придется ставить вам четверку, — говорит профессор.

— Ну что вы, Адам Владиславович, я ведь только на один вопрос не ответил! — канючит студент. Раковский возражает:

— А вот, если вы, молодой человек, входите в трамвай, и у вас всего 7 копеек, кондукторша даст вам билет за 8?

— Ну если, конечно, она не сволочь, то даст.

— Да? Ладно! Ставлю вам пятерку за находчивость.

На экзамене академик Иван Алексеевич Каблуков просит студента рассказать, как в лаборатории получают водород. «Из ртути», — отвечает тот. «Как это „из ртути“?! Обычно говорят „из цинка“, а вот из ртути — это что-то оригинальное. Напишите-ка реакцию». Студент пишет:

Hg = Н + g

и говорит: «Ртуть нагревают; она разлагается на Н и g. Н — водород, он легкий и поэтому улетает, а g — ускорение силы тяжести, тяжелое, остается». «За такой ответ надо ставить „пятерку“, — говорит Каблуков. — Давайте зачетку. Только „пятерку“ я сначала тоже подогрею. „Три“ улетает, а „два“ остается».

И. А. Каблуков начинает лекцию на тему «Хлор». На демонстрационном столе собрана установка для получения этого газа. Каблуков говорит: «Хлор открыл Шееле. Вон он булькает!» — и указывает на установку.

Другой раз Каблуков решил сам провести перед аудиторией опыт с выделением осадка. Прилил реагент в пробирку, держа ее в одной руке. Затем захотел рассмотреть процесс получше и для этого обеими руками надевает очки. При этом содержимое пробирки благополучно выливается ему за воротник. Профессор удивленно смотрит в пустую пробирку.

В 1907 году в Петербурге умирает Менделеев. От Московского университета на похороны делегируют Каблукова. Возвратившись, Иван Алексеевич докладывает коллегам, как проходило это печальное событие. Вспоминает о больших заслугах Менделеева и как-то вскользь замечает: «Тут, кстати, умер и Меншуткин…» Дальше, уже совсем запутавшись, Каблуков стал рассказывать о каком-то Мендельшуткине…

А. П. Терентьев слыл строгим экзаменатором. Но хорошенькие девушки, рассчитывая на свою неотразимость, все же пытались в летнюю сессию, когда уже совсем тепло, отвлечь внимание профессора открытыми платьями. Однако на Александра Петровича это не действовало, как на других преподавателей. Стали говорить, что «упрямый АПТ не верит декольте»

Году в 1950-м к А. П. Терентьеву на химический факультет МГУ пришел на консультацию будущий академик М. И. Кабачник со своей сотрудницей Т. Я. Медведь. Александра Петровича в кабинете не оказалось. А. Н. Кост, сотрудник Терентьева, нашел его в комнате аспирантов и говорит: «Александр Петрович, там к Вам пришли Кабачник и Медведь». Терентьев сказал: «Алексей Николаевич, у Крылова такой басни нет. Есть „Пустынник и медведь“!»

Их гиганты

Выдающийся немецкий химик Эмиль Фишер гулял по парку. К нему подошел не очень известный писатель Зудерман и не без ехидства сказал:

— Я счастлив лично поблагодарить вас за то, что вы изобрели чудесный снотворный препарат. Очень эффективное средство. Причем мне даже не надо его употреблять. Достаточно того, что он лежит на моем ночном столике.

— Поразительное стечение обстоятельств, — ответил химик. — А когда мне бывает тяжело заснуть, я обращаюсь к одному из ваших романов. Причем действуют все они превосходно: их не надо даже читать, достаточно, чтобы они лежали на ночном столике.

Эмиль Фишер, работая в Мюнхене, в лаборатории, организованной Ю. Либихом, нашел способ получения кофеина из ксантина и гуанина. Фишер приготовил на основе этого кофеина напиток, заменитель кофе. Когда сотрудники попробовали снадобье, Фишер объявил, что напиток изготовлен из птичьего помета (гуанин — составная часть гуано). Друг и коллега Фишера по лаборатории и сосед по дому, где они вместе снимали комнаты, Вильгельм Кёнигс, брат известного собирателя картин, даже сочинил об этом стихотворение.

Бунзен вошел в историю не только своей горелкой и спектральным анализом. В 1904 году в Гейдельберге вышла книга под названием «„Бунзениана“. Собрание юмористических историй из жизни Роберта Бунзена».

Живший в XVII веке гамбургский торговец и алхимик Хейнниг Бранд хотел поправить свои дела, пытаясь выделить золото из человеческой мечи. Это ему, понятно, не удалось, но по ходу дела Бранд обнаружил новый химический элемент — фосфор. Говорят, что не столько Бранд открыл фосфор, сколько фосфор, чуть позже детальнее изученный Р. Бойлем и другими, открыл немецкого торговца и увековечил его в истории науки.

Зачинатель науки о синтетических макроциклических соединениях лауреат Нобелевской премии американец Чарльз Падерсен (1904–1989) не имел докторской степени, никогда не руководил большой исследовательской группой и опубликовал свои великолепные научные результаты, относящиеся к макроциклам, только после выхода на пенсию.

Один химик очень хотел стать членом академии наук. Его заслуги к моменту выборов были еще довольно скромными. Но отец нашего героя был весьма влиятельным человеком и имел друзей среди академиков. К тому же сам кандидат проявил себя в качестве крупного денежного воротилы, нужного властям. Посему власти при выборах в академию выделили дополнительное (так сказать, целевое) место, и, как почти всегда бывает в таких случаях, большинство голосов было обеспечено. Дело было в 1768 году во Франции, а избирали в академию Антуана Лорана Лавуазье.