Татьяна Сидельникова - Дом, построенный из слов Страница 5

Киваю. Мужикам всяко видней.

Заправка «Газпром» на горизонте.

– Вах! – кричу я, – Какая удача! Давайте же напоим нашего железного коня!

– Фуууу, «Газпром»! Ты бы еще на «ВТК» заправилась. Ха-ха-ха! Ужас и кошмар! У тебя что написано? Хватит на 50 км бензина! Смотри скорей на навигатор. Видишь? Еще 4 заправки по пути. Жми, давай!

Подавив приступ паники, жму. 160 км в час обычно я жму, поэтому бензин тает стремительно.

На 50 км, на 45 км, на 40 км, на 30 км осталось.

– Граждане, а где же заправки?

Жестокий мужской мир ответил молчанием, оставив меня наедине с моей проблемой.

Пока я пребывала в предчувствии бедствия, количество бензина становилось все ничтожней.

– Осталось на 20 км, – сглатывая комок паники, пожаловалась я.

– Да у тебя даже лампочка не загорелась! – как и случается в дружной мужской компании, подняли меня на смех.

В эту же секунду Тойота сказала «Бзыньк!» и лампочка осветила панель управления.

– Ох! – сказали пассажиры и замолчали. Теперь уже совсем.

18 км, 16 км, 14 км, 12 км…

Монстр нефтяной промышленности России «Липецкая Топливная Компания» встретила нас одной колонкой с одним пистолетом и окошком с недовольным человеком, неопознанного пола.

– Много не заливай! Рублей на двести, а еще лучше на сто пятьдесят, – посоветовали мне «знатоки».

Уж не знаю, какое самообладание имеют настоящие мужики, но я после этой фразы в порыве гнева вполне была способна каждому по пистолету вставить сами знаете в какое место!

По 200 рублей на брата не пожалела бы.

Нет, граждане, вы как хотите, а мне в мужском мире не выжить. Мне пяти дней хватило.

В берлоге

Сезон многодневных выездных мероприятий завершен. Весь организм находится в трепетном ожидании отдыха.

Заметно округлившаяся печень пребывает в размышлениях на тему, засесть ли за мемуары, или написать статью в гламурный журнал. Пока не может определиться с названием: «Как пережить понижение градуса» или «Виски, шампанское, ликер. Сегодня – друзья, завтра – враги».

Ноги, прошедшие десятки километров по крутым горам и разноцветным пляжам, лавовым полям и гостиничным коридорам, потягиваются в сладкой неге, нашептывая друг другу: «Валяться. Расслабляться. Задираться».

Левый глаз уже почти перестал выискивать в магазинах удобную походную обувь, а с маниакальным упорством цепляется за пижамки и мохнатые тапочки с ушками. Правый же глаз по старой привычке все еще дергается при виде медленного идущего официанта.

Голос постепенно теряет армейскую тональность и поэтому соседи перестают хвататься за веник, когда я по привычке генеральским голосом ору в телефон: «Не готово? Как это не готово? Немедленно приступайте».

Растянутый страусовыми стейками и кофебрейковыми бутербродами желудок явно ушел в глобальный зажор. Сметая все, что попадается под потерявшую волю руку, он неустанно ведет нас к катастрофе. И хотя он начинает утро с клятвы: «Все! Хватит! Я в завязке!», то уже через полчаса в нем волшебным образом оказывается булка, колбаса, медовый тортик и тарелочка фиников. Произнеся же вечернюю «молитву» – «Завтра точно! Зуб даю! Больше не жру» – мы просыпаемся ночью с соленым огурцом в одной руке и вафлей со сгущенкой – в другой. Сотарельники тоже добавляют забот:

– Танюш, будешь конфетку?

– Нет, – решительно и дерзко говорит Танюшка и запихивает в рот сразу 5 штук.

Хорошо еще, что мы в Макдональдсе не подкатываем к пухлым розовощеким пацанам с просьбой: «Братишка, не доедай. Оставь кусочек».

Сердце, почки, мозги – все очень осуждают желудок, но совладать с ним не может никто.

И пока все мои любимые части тела отвыкают от бешеной гонки, я старательно приговариваю им: «Отоспимся, расслабимся, покайфуем, отвлечемся, отдохнем». Убаюканные моим голосом, они послушно кивают в такт. И лишь пятая точка тревожно озирается по сторонам, ибо знает, что для нее и без поездок найдутся приключения.

Монолог гида

Иногда мне говорят:

– Какая же все-таки у тебя легкая работа. Катаешься по всему свету, пробуешь всякие вкусняшки, знакомишься с интересными людьми, еще и зарплату за это получаешь.

Нет, к сожалению, не очень легкая. И дело даже не в ответственности и безопасности, не в долгих перелетах и бессонных ночах, не в расставаниях с домашними и не в трудностях с таможнями. Это как раз легко.

Почти так же, как впустить группу в свою душу. Увидеть красоту индивидуальности и показать её остальным. Влюбиться в их достоинства и принять недостатки. Ценить каждого в отдельности и обожать всех вместе. Ликовать от их побед и переживать из-за их поражений. Подружить тех, кто родственен духом. Развести в стороны тех, кто может стать врагом. Делать их день чуточку светлей. Наполняться восторгом открытий друг друга. Наслаждаться и Радоваться. Заботиться и Волноваться. Смеяться всеми вместе и дурачиться по одному, не боясь осуждения. Все это легко.

Трудно отпустить. Разжать объятия и сказать: «Это больше не мое». Видеть, как они забирают свои чемоданы с ленты в аэропорту и расходятся в разные стороны, с каждым шагом увеличивая расстояние. Чем шире этот круг, тем больше воронка печали, вынырнуть из которой тяжело. Можно сколько угодно себя утешать тем, что это не последняя встреча, что мы еще увидимся, но где-то в глубине души понимаешь, что это все равно будет другая группа и другой паззл отношений, что ничего повторить невозможно. Надо просто принять. Дергаешься от каждой смс-ки, крутишь в голове общие песни, вспоминаешь все приколы, пытаясь продлить власть нежных чувств. Только знаешь, что Грусть уже молча стоит у твоего левого плеча, и нет никакой возможности избежать её омута. «Расставание – маленькая смерть».

Я расстаюсь и переживаю маленькую смерть много раз в год. У меня тяжелая работа.

А по-другому я не умею.

Детская

Цветочки жизни

Если Вам повезло не меньше моего, и у вас дома живет ребенок-логик, то Вы знаете, что все достояние педагогической науки расшибается в мелкие дребезги о суровую логическую реальность. Горе тому, кто считал, что обладает даром убеждения и мастерством этической манипуляции. Жизнь найдет способ, чтобы макнуть вас и показать, как ничтожны ваши навыки.

И этот способ – Ребенок-Логик.

Видимо, мой гонор был слишком велик, поэтому у меня их два.

Мальчик и девочка.

Они вместе закатывают глаза, когда им пытаются втереть этическую чушь про «так не хорошо», «правильные дети так не поступают», «довольно стыдно так делать».

Они одновременно кричат: «Беее, ну мы же едим!», если вдруг родители заходят поцеловаться прямо на кухне.

Они понимают друг друга с полуслова, подают друг другу знаки опасности и одинаково шутят. Короче, у меня дома сговор.

Жить в этих условиях нелегко, хотя и весело.

Если Вы попытаетесь расставить ловушку по типу: «Дети, вы сейчас уберете игрушки или после еды?», то не исключено, что услышите: «Да мы вообще убирать не собирались». Перепробовав все наследие педагогической мысли, а так же методы новаторов из глянцевых журналов и убедившись в их полной смехотворности, Вы прибегаете к опыту старожилов – Угрозам. Вы кричите: «Ну-ка, быстро все убрали!», хлопаете дверью комнаты, и, обиженно топая, уходите на кухню. Некоторое время слышится возня, хихиканье, переговоры и… наступает тишина. Войдя в комнату, Вы обнаружите страшную картину.

Посреди обломков рыцарского замка, надувных утят, стрелкового оружия и роты человеков-пауков будут неподвижно лежать бездыханные тела ваших детей. Руки и ноги будут раскиданы в разные стороны, глаза закрыты, рот открыт, изо рта свисает язык.

Только жестокая мачеха заставит усопших детей размахивать веником.

– Боже мой! – причитаете Вы, – как же так случилось? Мои детки! Какое горе! Придется мне теперь убирать одной.

И начинаете подбирать с пола головы монстров и ноги пупсов.

– Я же говорила! – светясь от своей находчивости, произнесет зачинщик (в моем случае, это 20-летняя дылда) – Дай пять!

Оба встают, довольные и счастливые, отряхивают одежду от деталей «Лего», хлопают по рукам и идут заниматься своими обычными делами. Младший – изучать атомную кристаллическую решетку, а старшая – проходить уровень в AngryBirds.

А я раскладываю по полкам ниндзей и думаю: «Как всё-таки прекрасно, что все живы и здоровы!».

Правдоруб

Сын мой, известный в узких кругах правдоруб и борец за справедливость, никогда не отличался покладистым характером и смирением. Надо подчеркнуть, что свою борьбу за демократические свободы он всегда ведет в правовом поле, и не был замечен ни в анархических наклонностях, ни тем более в террористических актах.

Когда уж совсем нарушается его право на свободу вероисповедания, то есть вводится жесткий запрет на просмотр «Черепашек – Ниндзя», он звонит «куда надо».