Владимир Круковер - Анекдоты для Никулина Страница 6

По правде говоря, райская история повторяется и до сих пор бесчисленно: почти каждая любовь начинается раем.

Мой тост за то, чтоб любовь всегда была раем

Начало любви — во внимании, потом в избрании, потом в достижении, потому что любовь без дела мертва.

Выпьем за вечную жизнь любви

Любовь похожа на море, сверкающее цветами небесными. Счастлив, кто приходит на берег и, очарованный, согласует душу свою с величием всего моря. Тогда границы души бедного человека расширяются до бесконечности, и бедный человек понимает тогда, что и смерти нет… Не видно «того» берега в море, и вовсе нет берегов у любви.

Но другой приходит к морю не с душой, а с кувшином и, зачерпнув, приносит из всего моря только кувшин, и вода в кувшине соленая и негодная.

— Любовь — это обман, — говорит такой человек и больше не возвращается к морю.

Выпьем же за то, чтоб приходить к счастью с душой, а не кувшином.

Кто обманывается в ком–нибудь, тот и другого обманывает. Значит, нельзя обманывать, но нельзя и обманываться.

Мой тост за честность в чувствах

Человеку свойственно бежать от креста, как бежит от смерти все живое. И ты, мой друг, тоже, конечно, улепетывай, удирай от смерти, пока есть куда драть, и, отбежав, отдохни и порадуйся, даже попляши и песенку спой. Итак, нечего тебе лезть на рожон, пока души твоей не коснется любовь. Вот этого, правда, надо ждать и надо искать и бороться за это: за любовь. И когда придет любовь настоящая, то с ней и крест придет легкий и радостный.

И за это я поднимаю бокал.

Сад цветет. И каждый нагружается в нем ароматом. Так и человек бывает как цветущий сад: любит все, и каждый в его любовь входит.

Никто не таится так, как вода, и только сердце человека иногда затаивается в глубине и оттуда вдруг осветится как заря на большой тихой воде. Затаивается сердце человека — и оттого свет.

Выпьем же за истину, имя которой — любовь.

И так много волнующих книг написано о возможности встречи двух стремящихся одно к другому существ, что довольно бегущих по проволоке двух дождевых капель, чтобы заняться новой возможностью встреч в судьбе человеческой.

Наша встреча — встреча друзей. И за это мой тост.

Женщина знает, что любить — это стоит всей жизни, и оттого боится и бежит. Не стоит догонять ее — так ее не возьмешь: новая женщина цену себе знает. Если же нужно взять ее то докажи, что за тебя стоит отдать свою жизнь.

Выпьем же за тех, за кого стоит отдать жизнь. За вас, милые дамы.

«Ты» — это значит, что я должен для тебя что–то сделать. «Ты» в отношении «я» — это действие, это значит: я положу душу за друга, И еще это значит утверждение жизни здесь, на Земле.

Мой тост за дружбу.

Нет уж, други, я никогда не соглашусь, что первым человеком в раю был Адам. Первым человеком в раю была женщина, и это она насадила и устроила сад. И после в устроенный сад пришел Адам со своей мечтой.

Мой тост за первого человека в раю — женщину.

— Все что — то делают…

— А разве это не дело — складывать две жизни в одну?

Вот и наши молодые сложили две жизни в одну. Горько.

Если в творчестве женщина мешает, то с ней надо, как Степан Разин, а если сам не хочешь, как Степан, то на тебя найдется свой Тарас Бульба, и пусть он тебя застрелит.

Но если женщина помогает создавать жизнь, хранит дом, рожает детей или участвует в творчестве с мужем, то ее надо почитать как царицу. Суровой борьбой она нам дается. И оттого, может быть, я ненавижу слабых мужчин.

И оттого я пью за сильных женщин.

Мы часто видим, что мужчина кое–какой, а женщина превосходная. Это значит, мы не знаем скрытого достоинства этого мужчины, оцененного женщиной: эта любовь избирательная, вероятно, и есть настоящая любовь.

Выпьем за настоящую любовь.

Тот человек, кого ты любишь во мне, конечно, лучше меня: я не такой. Но ты люби, и я постараюсь быть лучше себя…

Выпьем за то, чтоб мы были лучше.

Когда люди живут в любви, то не замечают наступления старости, и если даже заметят морщину, то не придают ей значения: не в этом дело. Итак, если б люди любили друг друга, то вовсе бы и не занимались косметикой.

И за это мой тост.

Понять сущность самого брака, как путь любовного единомыслия, в котором рождается. Третье, все равно пусть это будет дитя человеческое или качественная мысль (образ).

И это общий закон жизни, а то почему бы, по всеобщему признанию, именно в младенцах виден бывает лучший образ человека!

Именно этим образом должно определяться направление нашей человеческой культуры.

Чем дальше от человека в природу, тем сильнее размножение.

Чего стоят рыбы с их икрой, осинки с их пухом! А человек, чем дальше совершенствуется в существе человеческом, тем труднее ему множиться и, наконец, он рождается в своем идеале.

Мой тост за новорожденного.

«Естественная» любовь родителей к детям, эгоистическая эта любовь, неминуемо должна вернуться от детей к родителям как горе, если только в любви к детям не содержится высокого руководящего идеала.

Я пью за ваших детей и за настоящую любовь между вами.

Мы ничему не научаемся из книг, и когда дело касается самих себя, поступаем как первобытные люди.

Но и первобытные люди добрели в застолье. Мой тост за правильные поступки и доброту.

Искусство в существе своем дело мужское, вернее, одно из поприщ чисто мужского действия, как песня у птичьих самцов. А дело женщины — это прямая любовь.

И, конечно, вот эти великолепные закуски. Выпьем…

Знаешь ли ты ту любовь, когда тебе самому от нее нет ничего и не будет. а ты все–таки любишь через это все вокруг себя, и ходишь по полю и лугу, и подбираешь красочно, один к одному синие васильки, пахнущие медом, и голубые незабудки.

Выпьем за незабудку нашего стола, милую хозяйку.

У собак перед всеми зверьми особенная любовь к человеку. Характер этой любви такой же, как любовь слепцов к молочной матери. Собака, выхваченная из дикой жизни, сохранила, вероятно, чувство утраты всей матери — природы и на веру отдалась человеку, как матери. По собаке заметнее всего, какая возможность любви заложена в звере и вообще в дикой природе.

А чем мы, люди хуже. Мой тост за дружбу и любовь.

Каждый несоблазненный юноша, каждый неразвращенный и не забитый нуждой мужчина содержит в себе свою сказку о любимой женщине, о возможности невозможного счастья.

А когда, бывает, женщина является, то вот и встает вопрос:

— Не она ли это явилась, та, которую я ждал?

Потом следуют ответы чередой:

— Она!

— Как будто она!

— Нет, не она!

А то бывает, очень редко, человек, сам не веря себе, говорит:

— Неужели она?

И каждый день, уверяясь днем в поступках и непринужденном общении, восклицает: «Да, это она!»

А ночью, прикасаясь, принимает в себя восторженно чудодейственный ток жизни и уверяется в явлении чуда: сказка стала действительностью — это она, несомненно она!

Выпьем же за нее, единственную.

О, как опошлено французское «ищите женщину»! А между тем это истина. Все музы опошлены, но священный огонь продолжает гореть и в наше время, как горел он с незапамятных времен истории человека на земле. Вот и мое писательство все от начало до конца есть робкая, очень стыдливая песнь какого–то существа, поющего в весеннем хоре природы единственное слово: «Приди!»

За тебя, родная.

Любовь — это неведомая страна, и мы все плывем туда каждый на своем корабле, и каждый из нас на своем корабле капитан и ведет корабль собственным путем.

Мой тост за умелых капитанов.

Прекрасная Дама или ведьма, положительно или отрицательно — все равно, только едва ли что–либо в духовном мире является без участия женщины.

Детей от Прекрасной Дамы рожать никому не дано… В любви к женщине бессильна молитва… если только нет решения в природе.

За высокую духовность любви.

Материнство как сила, создающая мост от настоящего к будущему, осталась единственной движущей силой жизни…

новое время характерно величием материнства: это победа женщины.

За матерей.

— Радость и счастье — это дети любви, но сама любовь, как сила, — это терпение и жалость. И если ты теперь счастлив и радуешься жизни, то благодари за это мать: она жалела тебя и много терпела, чтобы ты вырос и стал счастлив.