Юрий Ячейкин - Груз для горилл Страница 6

Остатки разгромленной Великой Армады, блокированные английской эскадрой на западном побережье Ла-Манша, возвращались в Испанию, огибая восточные берега Альбиона,[3] а потом — враждебные британской короне Шотландию и Ирландию. Путь был долгим, но казался дону Медина Сидония безопасным. И вот в заливе Тобермюри, на Гебридах,[4] бросил якорь грозный, в четыре этажа ощетинившийся по бортам пушками, испанский галеон. Воинственные горные кланы, которые поклялись мстить за казненную год тому назад королеву Марию Стюарт, сразу же зашевелились. Война могла вспыхнуть снова, если бы остатки испанской эскадры объединились с горными кланами, боровшимися за отделение от Англии Шотландии и Ирландии. Это было тем более небезопасно, что английские войска скоплялись на южном побережье Гемпшира, Сессекса и Кента. Сэр Вильям Эшби немедленно отрядил в Лондон гонца с тревожной вестью.

А вскоре в заливе Тобермюри появился молодой джентльмен, «посланец кланов», «шотландский сквайр», одетый в традиционный войлочный плед и клетчатую шерстяную юбку. И в тот же день, сразу же после посещения им галеона, на корабле вспыхнул пожар, взорвалась крюйт-камера, и охваченное пламенем судно вместе с пушками, экипажем и тысячью солдат поглотила холодная морская пучина. «Шотландский сквайр», «юный друг» адмирала Дрейка исчез без следа.

Да, то было славное время…

Когда Кристофер добрался наконец до Дептфорда, он не поспешил остановиться в корчме «Скрещенных мечей», а прямо с поклажей в руках направился на берег Темзы, к «Золотой лани».

— Эй, на палубе! — крикнул Марло и, когда над перилами вынырнуло круглое обличье Джона Хинта, с неизменной трубкой в зубах, весело заорал, размахивая над головой черной бутылкой с ромом: — Хелло, Джон! Узнал? Свистать всех наверх!

— Кристофер, сынок мой блудный! — возбужденно рявкнул Джон Деревянная Нога и чуть не уронил трубку за борт.

Потом их видели на всех причалах, где они, поддерживая друг друга, шатались по всем кораблям, потому что Джону Хинту всюду были рады и встречали гостеприимно чаркой.

— Эту ногу, — рассказывал старый морской волк, ласково поглаживая отполированную до блеска деревяшку, — я потерял, когда мы с адмиралом Дрейком брали на абордаж целый город — Кадикс!

Их бестолковый, отмеченный многочисленными чарками поход закончился на купеческом судне Московской компании. Здесь, в каюте капитана, Джон Хинт смог прохрипеть:

— За эту ногу адмирал Дрейк дал мне пятьсот гульденов… Целых пятьсот золотых гульденов…

И тут же неожиданно тяжело повалился на стол и громко захрапел, высвистывая на все лады. А после того как его, совершенно беспамятного, уложили спать на свободный гамак в матросском кубрике, капитан Энтони еще пьянствовал до самого рассвета с крепким на голову гостем из Лондона, молодым приятелем старого боцмана Джона Хинта. Корабельный кок, испытывающий искреннее, чуть ли не божественное преклонение перед алкогольной выдержкой капитана, трижды приносил корзинки с бутылками и выносил порожние. Но откуда ему было знать, что чемодан молодого джентльмена не содержал ничего, кроме порожних бутылок, и что поэтому разговор, который шел в капитанской каюте, нисколько не напоминал пьяную болтовню?

Капитан Энтони Марло, широколобый, с лицом, иссеченным глубокими морщинами, с густой вьющейся бородой, которая рыжим шарфом укрыла шею и подбородок от уха до уха, посматривал на Кристофера прозрачными глазами из-под кустистых бровей и внимательно слушал.

— Над бедной, неразумной головой вашего родственника, дядюшка, — словно речь шла о чьих-то чужих мытарствах, неторопливо рассказывал о собственной беде Кристофер, — собрались густые тучи. Все началось с доноса агента Тайного совета Дика Бейнза, о котором давно грустят черти рогатые в пекле.

Что же написал Бейнз о вышеуказанном родственнике капитана Энтони Марло?

Кристофер поставил на стол очередную опустошенную бутылку из черного стекла, а полную спрятал в чемодан.

— Оказывается, что вышеупомянутый родственник имеет честь считать, что религию придумали мошенники-политиканы как духовную западню для простых людей. Где бы тот крамольный родственник ни был, он склоняет людей к порождению дьявола — атеизму. В своем неслыханном шутовстве он докатился до того, что уверяет, будто есть научные доказательства о существовании человека еще шестнадцать тысяч лет тому назад, хотя, по Библии, господь бог сотворил первого человека Адама на десять тысяч лет позднее, что давно доказано святыми отцами. Более того, этот человеческий выродок ставит на одну доску Моисея, Христа и Магомета и обзывает их не иначе, как тремя шарлатанами. Вследствие этого вышеназванный родственник больше склоняется к католицизму, и все только потому, что зрелище литургии более пышно, нежели отправление службы у лицемерных протестантских ослов. Что вы скажете на все это, дядюшка?

— Моего родственника сожгут на костре! — солидно изрек бравый капитан Энтони.

— А что вы скажете, если узнаете, что этот готовый кандидат на костер собирается печатать фальшивые монеты? Бейнэ доносит, что вышеназванный Марло научился злодейскому ремеслу у какого-то специалиста по этому делу. Да и еще похвалялся перед друзьями, что у него столько же прав на печатание монет, сколько у ее величества королевы Елизаветы. Мол, всякое золото есть золото, независимо от того, где оно находится — в королевской ли сокровищнице, в карманах ли повесы. Что вы скажете на это?

— Этого достаточно, — степенно ответил капитан, — чтобы королевский палач раздробил моему родственнику все кости, а потом огрубил голову и насадил ее на кол.

— Но это еще не все, мой дорогой дядюшка.

— Тогда, Кит, — мудро подытожил капитан Энтони, назвав по-дружески Кристофера, — человечество еще не придумало для тебя достойной кары.

— Великолепная мысль, дядюшка! Если бы палачи задумались об этом и подождали, пока их тупые головы осенит новый, достойный моей особы способ! Однако дело обстоит намного хуже. Донос Бейнза и обвинение Тайного совета — это сделано просто так, для отвода глаз. Считаю, все дело заключается в том, что единый наследник бездетной королевы Елизаветы — это Яков, сын казненной Марии Стюарт. Значит, в недалеком будущем для определенных особ могут стать нежелательными свидетели, знающие слишком много. А я — человек из ведомства сэра Френсиса Уолсингема, то есть посвященный в секретные акции свидетель.

— Зачем ты обо всем этом рассказываешь мне, Кит? — впервые спросил капитан Энтони.

— Вот зачем. Запомните раз и навсегда, дядюшка: у Вас никогда не было и нет родственника по имени Кристофер Марло, а вы только вот недавно познакомились с каким-то повесой, который приплелся вместе со старым Джоном. Всякое может случиться, и я не хотел бы, чтобы вы ни за что пострадали. В случае чего…

— В случае чего, — загремел капитан Энтони, — не забудь: через десять дней этот красавец выходит в море. Паруса крепкие, пушки пристреляны, порох сухой и ядра наготове. Начнется погоня, так что? Ведь в море не разберешь, где королевский корабль, а где пиратский капер…

— Обязательно буду помнить, дядюшка, — благодарно склонил голову Кристофер. — Пусть кок принесет еще рому. А этот чемодан мы за милую душу опустошим на холодных ветрах в море. Вот именно, в море! Оставаться на берегу противопоказано. Меня пока что освободили, но только лишь потому, что я напугал милордов из Тайного совета обещанием не молчать на суде.

Начинался рассвет 28 дня, месяца июня, года 1593.

Старые друзья в корчме «Скрещенных мечей»

Было утро 30 мая 1593 года.

Кристофер Марло, как ему и мечталось, в небрежно расстегнутой сорочке, с белым гусиным пером в руке стояч возле настежь растворенного окна, чтобы даже оконная рама не напоминала ему про ненавистную тюремную решетку, и в который раз любовался опрятной «Золотой ланью» сэра Френсиса Дрейка. Молодец все же этот Джон Хинт! Держит корабль, который уже принадлежит истории, в образцовом состоянии! Редко все-таки человеку выпадает удача делать то, что ему самому нравится. Как он написал в поэме:

Мы чувству не вольны отдать приказ,Судьба сама решает все за нас.

Уже тридцать лет исполнилось ему, а сделанного им самим, по сути, очень мало. Всегда не хватает времени, потому что и он предоставил судьбе в особе лорда Уолсингема право решать все за себя. Но ныне это временное право можно отменить: Англия — в безопасности. С католическими заговорами покончено. Великая Армада — пристанище для рыб и осьминогов, вождь гугенотов Генрих Наварра увенчан королевской короной, и Франция из врага превратилась в друга. Таким образом, кажется, что отныне будет достаточно времени, чтобы наверстать упущенное.