Виктор Ермаков - Записки миллионера Страница 7

Прошёл месяц. Звонок.

– Добрый день, Иосиф Виссарионович. Меня зовут Юлия. Компания «Здоровье нации» дарит Вам скидки…

– Послушайте, Юлия. Я уже просил Вашу компанию не звонить мне. Пожалуйста, найдите мою фамилия сейчас в списке. Нашли? Возьмите фломастер и зачеркните её так, чтобы ни Полина, ни Юлия или Марина никогда больше не смогли увидеть мой номер, – говорю и отключаю телефон.

Пошёл ещё один месяц.

Я так подозреваю, что у них вынос мозга происходит первого числа каждого месяца.

– Иосифа Виссарионовича могу услышать? – радостно раздаётся в трубке. – Меня зовут Геннадий. Компания «Здоровье нации».

– Нет, – отвечаю я печальным голосом, – Иосифа Виссарионовича с нами больше нет.

– Как нет, что Вы имеете в виду? – переспрашивает озадаченно голос в трубке. – А Вы, извините, кто?

– Я его дальний родственник, Лаврентий Берия.

– А где Иосиф Виссарионович?

– Он умер, – произношу я тихо.

В трубке звенящая тишина.

– Примите наши соболезнования, нам очень жаль. Простите, а что случилось, я могу узнать? Такая неожиданность для нас.

– Да, для нас это тоже полная неожиданность. Как гром среди ясного неба, – вздыхаю я. – Такой здоровый, в расцвете сил, что называется. Ещё жить и жить. И тут на тебе, скоропостижно, от какого-то чудо-геля. Сейчас следствие идёт. Банку с гелем уже изъяли, думаю, там разберутся.

Слышу, как Геннадий сглатывает слюну, говорит:

– Простите, мне очень жаль, – и кладёт трубку.

«Уф-ф-ф-ф-ф», – выдыхаю я. – Наконец-то. Заколебали! Неужели, чтобы отстали, нужно умереть?

Первое число следующего месяца.

– Добрый день, Иосиф Виссарионович. Меня Михаил зовут, «Здоровье нации». Рад слышать Вас.

Остолбенев, я некоторое время смотрю на мобильник. Я ведь вроде умер, они что, эликсир жизни для воскрешения хотят мне впарить? И тут меня понесло. Я убедительно и членораздельно сказал всё, что думаю о чудо геле, и их фирме . На секунду остановился, чтобы перевести дух и продолжить, но в этот момент услышал:

– Извините, но я не желаю говорить с вами в таком тоне.

– Так и не говорите! – закричал я…

– И не буду, – спокойным голосом ответил Михаил, – советую Вам, Иосиф Виссарионович, успокоиться. Переключаю на старшего смены. Все претензии можете высказать ему.

– Слушаю Вас, – услышал я в трубке женский голос

Отключив телефон и вытащив аккумулятор, я минут 15 сидел молча, уставившись в одну точку.

Прошло полгода. Они не звонили, я старался даже не вспоминать название их конторы, боясь сглазить.

Тут звонок, незнакомый номер. Серьёзный мужской голос.

– Иосиф Виссарионович, менее года назад Вами в компании «Здоровье нации» был приобретён так называемый чудо-гель. Руководство компании задержано, идёт следствие. Это мошенники. Наложен арест на их счета. В ближайшие несколько дней Вы можете забрать свои 175 тысяч рублей наличными либо можете написать заявление – и деньги будут перечислены на Ваш счет в банке.

– Простите, Вы сказали 175 тысяч? Но это какая-то ошибка. Я купил продукции всего на 45 тысяч рублей.

– Дело в том, что от рук этих мошенников пострадало много народа. Личности всех обманутых установить не удалось. Поэтому было принято решение все конфискованные средства разделить в равных пропорциях между пострадавшими, чьи адреса или телефоны мошенники не уничтожили.

«И всё-таки справедливость восторжествовала, – улыбался я. – Полиция не дремлет, и следователи работают. Ловят мошенников-то».

– Иосиф Виссарионович, Вам как удобнее – деньги перечислить или Вы наличными заберёте?

– Да собственно, мне не важно, а где и когда я могу получить их?

– По закону, Вы можете получить их только после решения суда. Вы понимаете, это может длиться не один месяц, и даже год. Все конфискованные средства лежат на депозите в одном Московском банке. Банк может их Вам выдать после того, как Вы застрахуете выдаваемую Вам сумму. Сумма страховки 25 тысяч рублей. Вы готовы записать счёт, куда перечислять?

– Мафия бессмертна, – простонал я, выковыривая симкарту из телефона. Мелко порезав её ножницами на блюдечко, смыл в унитаз.

Моему другу Дейку посвящается

В моей руке фото. На нём мой друг. Его звали Дейк. Немец по происхождению, всю свою сознательную жизнь проживший в России. На фото он ещё в самом расцвете сил, ухоженный, стройный, голова слегка поднята, взгляд гордый, устремлен вперед. Красавец, одним словом. Характер, правда, всегда у него был тот ещё. Своенравный, иногда взрывной. Сколько шишек и затрещин получал он из-за этого, и не сосчитать. Особенно от меня, хотя мы действительно были друзьями и понимали друг друга даже по взгляду.

Для него я был просто другом .Так было всегда. Когда я работал на стройке или в шахте, когда с перестройкой начал заниматься бизнесом и стал депутатом, издавал свою газету и финансировал детский театр. Построил городской рынок и открыл пару десятков магазинов. Деньги и власть ничего не меняли в наших с Дейком отношениях. Для него я по-прежнему оставался просто другом .

У него было две слабости, которые он не смог побороть в себе до конца жизни. Хлебом не корми – дай побегать за женщинами. Особенно за одной. Она жила в доме напротив. Я не знаю, что это было? Страсть, любовь, увлечение или просто игра, которую та женщина так и не поняла и не разделила. Стоило ей появиться в арке дома, чтобы пересечь двор идя с работы или с авоськами из магазина домой, моего друга было просто не удержать. Он нёсся к ней навстречу с округлёнными от радости глазами, а она вставала как вкопанная…

Тут, конечно, и моя вина. Я это понимал. Хотя Дейк на прогулке всегда был в наморднике, по всем правилам: выводя на улицу, я обязан был держать его на поводке. Несмотря на его мягкий и дружелюбный характер, поди докажи этой дамочке, что она насмотрелась голливудских фильмов, где доберманы – это кровожадные и жестокие убийцы, охраняющие дома мафиозных боссов или особняки миллионеров, а мой Дейк – сущий ангел и лапочка… Напрасно я пытался объяснить, говоря: «Смотрите, он же в наморднике, к тому же у меня маленькая дочь, и поэтому Дейк с детства воспитан так, что и мухи не обидит. Посмотрите, кругом во дворе десятки соседей, которые с удовольствием гладят пса по холке, он для всех просто любимчик и красавчик». Но всё было бесполезно. Она стояла, выкатив глаза , широко открыв рот, и кричала.

– Простите, конечно, это полностью моя вина, – извинялся я перед дамочкой. – Следующего случая не будет.

Я просто прибью тебя. На месте. Ты меня понял? – обращался я к Дейку, делая грозный вид и показывая ему кулак.

Дейк сидел, слегка вздрагивая, прижав купированные уши. Наши глаза встретились. Мне кажется, он понимал каждое моё слово. Просто не умел говорить. Но зато в его глазах можно было прочесть больше любых слов и объяснений: « Я всё понял, да, виноват, не сдержался и ответил на вызов, который она мне бросает. И это, прошу заметить, не первый случай. Который уже раз она пытается доказать, что первая добежит до подъезда? И что? Хоть раз смогла? Ну не дано тебе бегать, ходи как все нормальные люди – и проблем никаких не будет. Вить, ты же знаешь, я самая безобидная собака на свете. Мы же просто гуляли с тобой, вот там, за домом. Там людей-то даже нет. Пустырь. Какого чёрта эта дамочка постоянно меня провоцирует? По двору передвигаются десятки людей, никому и в голову не приходит бежать и орать. И она – шла бы себе и шла, и не было бы сейчас вот этих разборок, её истеричных криков на всю улицу».

Я стукнул ладонью по наглой роже пса:

– Я тебе повторяю. Попробуй даже посмотреть в её сторону ещё раз – и тебе конец. Ты не только гулять будешь на цепи, ты спать в ней будешь. Понял?

После этих слов Дейк ещё раз взглянул на дамочку, которая стояла как вкопанная, и демонстративно отвернулся. Я резко дернул поводок и ещё раз спросил:

– Я с тобой разговариваю, ты понял ?

Дейк нехотя поднял на меня глаза. «Да понял я, понял. Долго ещё эти нравоучения будут продолжаться? Я, между прочим, свои дела так и не сделал, сижу, терплю».

После четырёх лет воспитания Дейка я знал: если у него безразличный, уставший взгляд, продолжать воспитывать – бесполезно. Поправив намордник, даю команду – гулять, показав в направлении пустыря.

Дейк, взвизгнув от радости, в три прыжка очутился у ближайшего фонарного столба и задрал ногу. Он млел от удовольствия, опустошая мочевой пузырь, а закончив, повернул голову в нашу сторону. От солнца его глаза были слегка прищурены, через кожаную полоску так называемого нестрогого намордника свисал язык. Было не понятно, от жары он так часто-часто дышал или беззвучно смеялся над нами, довольный, как лихо обвёл нас вокруг пальца, изображая раскаяние. Ещё раз взглянув на дамочку, словно говоря: «Чао, красавица. До встречи!», – рванул на пустырь.

В который раз извинившись, я обещал, что впредь такого не повторится.