Владимир Зангиев - Побаски дядьки Кондрата. Юмористические истории Страница 7

И тогда внял стенаниям моим, наконец, один из товарищей и, подвергая себя новому смертельному риску, решился-таки на благородный акт милосердия. Когда ему это удалось, мы выбрались, и в безопасном месте предались счастью снова возрадоваться жизни, – спаситель мой невзначай поинтересовался: когда же я намерен приступить к обещанному оформлению машины на него?

На что я резонно ответил:

– Теперь мне и самому авто пригодится. Ведь я же живой ещё!

Другой наш приятель тогда заметил:

– Эх, Колян, – надо было тебе, пока он висел над пропастью, составлять дарственную расписку на «девятку» и подсовывать, чтобы как-нибудь одной рукой подписал её. А также, чтобы мы засвидетельствовали сей документ своими автографами. Пеняй теперь на самого себя.

– Действительно, Колян, – отозвался ещё один наш друг, – тут ты явно маху дал,

поторопившись. Напрасны теперь твои надежды. Придётся дожидаться другого удобного случая…

Вот так и подшучивали мы в своей компании друг над другом, попадая в разные ситуации.

Как повздорили ветераны

Случай этот произошёл во время празднования Международного Дня солидарности трудящихся – 1 мая. А в советские времена праздник сей весенний отмечали массово, трудовыми коллективами: сначала проводились всеобщие демонстрации, а затем, на следующий день, работники предприятий вместе со своими семьями выезжали на т.н. маёвки, на природу. А там уже все предавались кто к чему предрасположен: дети играли, женщины сплетничали, мужики пропускали по чарочке-другой, старики вспоминали былое.

И вот, расположилась наша дружная компания на большущей живописной поляне в предгорьях Кавказских. Расстелили прямо на траве скатерть, разложили на ней яства разные и напитки, сами расселись вокруг с жёнами, детьми и стариками – потребляем с завидным аппетитом на вольной природе принесённые с собой продукты. Весело этак застолье проходит, с шутками да прибаутками.

Тут ветеран один – убелённый сединами старик стал историю вспоминать из собственного прошлого. И случилось всё именно на этой самой поляне в давние времена Гражданской войны.

– Дело было году в 1918-ом, – старческим дребезжащим голосом начал он. – Неразбериха в стране была полная: власть менялась, что, тебе, мартовская погода – по 3 раза на день. Наш красный партизанский отряд расположился вон в том леске. А на господствующей над этой местностью высотке находилось тщательно замаскированное пулемётное гнездо. Время тревожное, нельзя выдавать себя неосторожным движением: деникинцы рядом, кругом банды «зелёных» и прочей сволочи шастают. Власть наша советская ещё не укрепилась достаточно, государственные устои жестоко расшатывались со всех сторон. В общем, затаились мы в вырытых окопах и сидим тихо, как мыши. Вдруг разведка доносит о приближении вооруженного конного отряда, предположительно «зелёных», к нашим позициям. Командир подал команду: «Приготовиться к бою!» Вскоре на этой поляне появилась конная сотня. Противник беспечно двигался прямо на наши позиции. Ну, мы и влупили! Подпустили поближе и дали залп… потом ещё… Завязалась перестрелка. Решающую роль сыграл наш пулемёт, удачно установленный на стратегически важной высотке, он густо выкашивал ряды прорывающегося противника.

– И столько мы здесь положили бандитов! – удовлетворённо завершил свой рассказ ветеран. – Меня потом за этот бой именным оружием наградили, ведь пулемётчиком тем был я…

Присутствующие уважительно посмотрели на рассказчика: надо же! столь героическая личность среди нас.

Но тут случилось совсем непредвиденное. Другой убелённый сединами хромоногий старец вдруг ошарашил всех неожиданной выходкой. Он нервно подскочил на одной ноге и со всего маха своим сучковатым костылём огрел по голове героя-партизана. Тот, со стоном обхватив голову, повалился на бок. Очевидцы инцидента, ничего не понимая, принялись разнимать и успокаивать разбушевавшихся стариков.

Хромой ветеран не унимался:

– Я из-за этого проклятого пулемётчика на всю жизнь инвалидом остался. Нога в колене не сгибается. До самой темноты раненного, гад, продержал – мордой в грязь, да в осенней промозглости. Я тогда ещё и тяжёлую пневмонию подхватил…

Магнитофон

Было это давно, на заре развития советской электроники, а вернее, радиотехники. Отечественная промышленность только наращивала темпы производства этой самой бытовой оргтехники, дабы тотально обеспечить возрастающий спрос населения в сих товарах непервой необходимости. В ту пору страна заслушивалась хрипотой Высоцкого, которого на официальном уровне подчистую игнорировали. Песни популярного барда записывались-перезаписывались на катушечные магнитофоны, и всякий советский гражданин мечтал иметь собственную коллекцию песен Высоцкого и аппарат для их воспроизведения.

Заработная плата тогда была невысокая, а магнитофон по тем временам стоил довольно прилично, так что, людям приходилось по нескольку месяцев экономить с заработка, чтобы приобрести вожделенный предмет шика.

И жил на нашей улице дядя Лёня Пьянов (ради бога, не подумайте, что это я для пущей образности наделил героя столь колоритной фамилией – описываю всё как есть на самом деле). А обитали Пьяновы на последнем этаже панельной пятиэтажки и окна их квартиры выходили не на улицу, а на задворки и внизу под окнами протекала грязная сточная канава. Надо заметить, – сосед мой фамилии своей вполне соответствовал, вследствие чего с ним приключались всякие казусные истории.

В неадекватном состоянии дядя Лёня обычно от души куролесил: скандалил с домочадцами и посторонними, крыл матом всех подряд, случалось, падал на улице и засыпал, не дойдя до дома. А когда проспится и близкие начинали ему описывать очередные «подвиги», буян напрочь отвергал обвинения и утверждал, будто на него возводят напраслину, чтобы он устыдился и бросил пить. Короче, герой наш делал вид как будто совсем не помнит что совершил накануне.

Вот так и жил себе, «в ус не дуя», то бишь не загружаясь ненужными хлопотами по поводу банальных угрызений совести, пока близкие не приобрели пресловутую магнитозаписывающую установку марки «Дайна». На радостях счастливый обладатель аппарата четырнадцатилетний сынок Витюша проводил бытовые испытания звукозаписывающего устройства, чтобы скорее на практике определить его функциональные возможности и параметры. А посему и записывал на магнитную ленту что ни пОпадя.

Тут и папаша после работы нагрянул с остатками полученного в кассе аванса и в соответствующем случаю состоянии. Как всегда, стал буянить в квартире и крыть близких хулительными словами. Ну, Витюша и не сплоховал: подсоединил микрофон и включил аппарат на «запись»…

Наутро, когда протрезвевший глава семейства только продрал опухшие веки, благоверная супруга, как обычно, принялась укоризненно стыдить его, красочно описывая вчерашнее неприглядное поведение пьянчужки. Сынок, затаив коварство, во всём поддакивал мамане. Дядя Лёня, по обыкновению беззаботно, не ощущая скверного подвоха, уверенно отвергал предъявленные обвинения.

Вот тогда-то подлые домочадцы и извлекли на кон веский аргумент и включили на прослушивание…

Застигнутый врасплох и припёртый неоспоримой уликой, глава семьи в полном молчании и с должным вниманием выслушал до конца запись своего позора. Затем, картинно поднялся, неторопливо подошёл к магнитофону, брезгливо ухватил его двумя пальцами с тумбочки и,.. прежде чем близкие успели что-либо предпринять, с размаху выбросил в открытое окно с пятого этажа в сточную канаву.

Конец ознакомительного фрагмента.