Шопоголик и брачные узы - Кинселла Софи Страница 7

– Сьюзи, как же ты будешь счастлива с Таркином! – вырывается у меня – и это от души.

– Ты так думаешь? – Сьюзи краснеет от удовольствия. – Правда?

– Точно! Достаточно только взглянуть на тебя. Ты же вся светишься.

И правда. Как я сама не заметила раньше – она ведь совсем не похожа на прежнюю Сьюзи. Все тот же изящный нос, высокие скулы – но лицо округлилось, стало как будто мягче. И она все такая же тоненькая, но некоторая полнота… почти… Мой взгляд скользит по ее фигуре вниз – и останавливается.

Минуточку.

Нет. Конечно…

Нет.

– Сьюзи?

– Да?

– Сьюзи, ты… – Я сглатываю. – Ты не… беременна?

– Нет! – С негодованием восклицает Сьюзи. – Конечно, нет! Надо же такое придумать! И с чего ты только… – Она встречается со мной глазами, умолкает и передергивает плечом. – Ну ладно, да. Как ты догадалась?

– Как догадалась? По твоему… То есть видно, что ты беременна.

– Вовсе нет! Никто больше не заметил!

– Наверняка заметили. Это же очевидно!

– Ничего не очевидно! – Сьюзи втягивает живот и смотрится в зеркало. – Ну как? А когда я затяну корсет…

Голова идет кругом. Сьюзи беременна!

– Так это секрет? Твои родители не знают?

– Нет! Никто не знает. Даже Тарки. – Сьюзи строит гримаску. – Это ведь несколько рановато – быть беременной в день свадьбы, да? Я-то хотела притвориться, что ребенок зачат во время медового месяца.

– Но тут же как минимум три месяца.

– Четыре. Ребенок родится в начале июня.

Я во все глаза смотрю на нее.

– И каким образом ты собиралась притвориться? Относительно медового месяца?

– Ну… – Сьюзи с минуту раздумывает. – Это могли быть преждевременные роды.

– На четыре месяца?

– Да никто и считать не станет! Ты же знаешь, какие у меня родители рассеянные.

Что есть, то есть. Однажды они заехали за Сьюзи в пансион, чтобы забрать ее в конце семестра, что само по себе было замечательно, – только она к тому времени уже два года как закончила школу.

– А Таркин?

– А он наверняка понятия не имеет про сроки, – беззаботно отмахивается Сьюзи. – Он ведь овец разводит, а у овец беременность длится месяцев пять. Скажу ему, что у людей примерно так же. – Она снова берется за расческу. – Знаешь, я однажды сказала ему, что девушкам дважды в день нужно есть шоколад, иначе они упадут в обморок, – так он поверил!

По крайней мере в одном Сьюзи права. Когда она затягивает корсет, округлость совершенно незаметна. Утром в день свадьбы, когда мы вдвоем сидим за туалетным столиком и нервно улыбаемся друг другу, Сьюзи кажется гораздо тоньше меня – по-моему, вопиющая несправедливость.

Мы чудесно провели два дня, прогуливаясь, пересматривая по видео старые фильмы и поедая бесконечные «Кит-Кат». (Сьюзи теперь уплетает за двоих, а я восстанавливала силы после трансатлантического перелета.) Люк захватил с собой какие-то деловые бумаги и большую часть времени проторчал в библиотеке, но на этот раз я не бунтовала. Меня так радовала возможность побыть со Сьюзи. Я выслушала ее рассказ о квартире, которую они с Таркином купили в Лондоне, посмотрела фотографии великолепного отеля на Антигуа, где они собирались провести медовый месяц, и перемерила почти все обновки в ее гардеробе.

В доме творится настоящее столпотворение; цветочники, носильщики и родственники прибывают каждую минуту. Как ни странно, никого из домочадцев это, кажется, не беспокоит. Оба дня, что я живу здесь, мать Сьюзи провела на охоте, а отец отсиживался в своем кабинете. Их экономка, миссис Гиринг, занимавшаяся и цветами, и свадебным шатром, и всем прочим, – и та в ус не дула. Когда я поделилась своим удивлением со Сьюзи, она лишь пожала плечами:

– Наверное, просто привыкли к шумным вечеринкам.

Накануне состоялся большой прием для многочисленных родственников Таркина и Сьюзи, съехавшихся из Шотландии; я думала, что разговоров только и будет что о свадьбе. Но сколько бы я ни пыталась привлечь внимание гостей к цветам или обсудить иную романтическую тему, неизменно натыкалась на отсутствующий взгляд. Лишь когда Сьюзи упомянула, что в качестве свадебного подарка Таркин собирается купить ей лошадь, все вдруг оживились и загалдели о знакомых заводчиках, о купленных конях и о том, какой у их приятеля есть чудесный рыжий жеребец, – Сьюзи он наверняка бы заинтересовал.

Я серьезно. Ни один даже не полюбопытствовал, какое у меня будет платье.

Ну и пусть – мне все равно, потому что смотрится оно чудесно. Мы обе смотримся чудесно. Макияж нам делал профессиональный визажист, а прически – это нечто. А еще позвали фотографа, который снимал так называемую «натуру» – например, как я застегиваю Сьюзи платье (он заставил нас застегивать его трижды, под конец даже неинтересно стало). И теперь Сьюзи охает и ахает над шестью фамильными свадебными тиарами, а я потягиваю шампанское. Чтобы нервы успокоить.

– А как насчет вашей матери? – спрашивает парикмахер у Сьюзи. – Она не желает укладку феном?

– Сомневаюсь. – Сьюзи ухмыляется. – Она не любительница такого.

– Что она наденет? – интересуюсь я.

– Бог ее знает, – пожимает плечами Сьюзи. – Наверное, первое, что попадется под руку.

Наши взгляды встречаются, и я сочувственно хмурюсь. Вчера вечером мать Сьюзи спустилась за стаканчиком виски в широкой юбке в сборку и в узорчатом шерстяном джемпере, украшенном огромной бриллиантовой брошью. Между нами говоря, матушка Таркина выглядела еще похлеще. Понятия не имею, от кого ухитрилась перенять чувство стиля Сьюзи.

– Бекс, а может, ты проследишь, чтобы она не напялила какое-нибудь тряпье, в котором только грядки полоть? – просит Сьюзи. – Тебя-то она послушает, я знаю.

– Ладно, – соглашаюсь я. – Сомнительно, но попробую.

В коридоре я сталкиваюсь с Люком, бредущим мне навстречу в халате.

– Какая ты красавица, – говорит он с улыбкой.

– Правда? – радуюсь я и делаю пируэт. – Платье – просто прелесть, да? И так хорошо сидит…

– Я не о платье, – произносит Люк, и от огоньков, играющих в его глазах, меня охватывает сладкое волнение. – К Сьюзи можно? – спрашивает Люк. – Я хотел пожелать ей удачи.

– Конечно, заходи. Люк, ты ни за что не догадаешься!

Последние два дня я буквально умирала от желания рассказать Люку о беременности Сьюзи, и эти слова срываются сами собой, прежде чем я успеваю прикусить язык.

– О чем?

– У нее… – Не могу ему сказать, не могу – и все. Сьюзи меня прикончит. – У нее… замечательное платье! – неуклюже выкручиваюсь я.

– Неужели? Грандиозный сюрприз. Что ж, заскочу к ней на пару слов. Увидимся.

Я осторожно приближаюсь к спальне матери Сьюз и тихонько стучу.

– Да-да-а-а? – гудит зычный голос, и Кэролайн, матушка Сьюзи, распахивает дверь.

Ростом она шесть футов, длинноногая, с седыми волосами, собранными в узел, лицо обветренное.

– Ребекка! – грохочет она, приветливо улыбается и бросает взгляд на часы. – Вроде еще не пора?

– Не совсем. – Я улыбаюсь в ответ и окидываю взглядом ее костюм: видавшая виды темно-синяя фуфайка, бриджи и сапоги для верховой езды. Для женщины ее возраста фигура у Кэролайн изумительная. Неудивительно, что и Сьюзи такая стройная. Я осматриваюсь по сторонам и не обнаруживаю в комнате ни свертков с нарядами, ни шляпных картонок.

– Я о чем, Кэролайн… Просто хотела узнать, что вы сегодня наденете. Вы же мать невесты!

– Мать невесты? – Кэролайн озадаченно таращится на меня. – Господи, ну конечно же. Как-то не смотрела на это с такой точки зрения.

– Ну как же! И у вас, наверное… уже подходящее платье готово?

– Но ведь одеваться, по-моему, еще рановато? Просто накину что-нибудь перед самым выходом.

– Давайте помогу вам выбрать, – твердо говорю я, шагаю к гардеробу, распахиваю дверцу, готовая к любым потрясениям, – и открываю рот от изумления.

Поверить не могу. Наверное, это самая невообразимая коллекция нарядов, какую мне доводилось видеть. Амазонки, бальные платья, костюмы в стиле тридцатых годов теснятся вместе с индийскими сари, мексиканскими пончо и целой армией туземных украшений.