Ал Райвизхем - Двадцать лет спустя (с половиной) Страница 8

Глава 17.

Теперь вернемся к нашим баранам, то бишь, мать их, старым знакомым. Всю ночь Д’Арнатьян и Планше бились как львы в бридж против Отоса и его приемного сына, но безуспешно. К утру, в корзине, изображавшей кассу лежала сотня алюминиевых пистолей, согнутый пополам экю, три су, десять копеек и долговые расписки Д’Арнатьяна и Планше, все на общую сумму в пять с половиной миллионов пистолей. Что интересно, несмотря на то, что расписки выписывались как Д’Арнатьяном, так и Планше, тем не менее, плательщиком во всех был указан Планше. Кроме того, за ночь, гасконец убедился, что Отос не хочет служить Замарини, из чего он сделал вывод, что, либо Отосу предложили больше чем обещал кардинал, либо у Отоса находился просроченный кардинальский вексель, и лимиты операций на него благоразумный Отос временно закрыл. Скорее, правда, было верно первое, так как из кармана графа де Ла Фер постоянно выпадали то маршальский жезл, то сертификат на неограниченный кредит в банке “Насьонал де Пари-Сен Жермен - Спартак Москва - 4:1”.

Грустно было нашему герою, когда он покидал Отоса. Бросив прощальный взгляд на замок, Д’Арнатьян вытащил кнут, на рукоятке которого было вырезано слово “Будулай” и, как следует, огрел Планше:

- Я тебе говорил с короля ходи, так тебя перетак, задница осла, - страшно выругался гасконец.

- Я тут ни при чем, это Вы заказали столько взяток, что выпутаться не смог бы даже сам Гудини, - оправдывался Планше, потирая след кнута на своей спине.

- Заткнись, - ответил Д’Арнатьян, незаметно, кончиком обнаженной шпаги подцепляя седельную сумку Планше, надеясь, видимо, что-нибудь найти и скомпенсировать свой очередной на этой неделе крупный проигрыш. Однако ничего, кроме серебряных ложечек, позолоченных подсвечников и бюста головы гориллы, служившей у Отоса вместо пресс-папье, не нашел.

Тяжело вздохнув, Д’Арнатьян решил забыться и вытащил из-за пазухи две бутылки вина десятилетней выдержки, которым вчера так неосмотрительно хвастался Отос. Планше же, пошарив в своих бездонных карманах, вытащил из одного из них небольшого карликового старого козла, отловленного вчера вечером в небольшом парке заповеднике, который Отос разбил на месте бывшей свалки. Вытащив из другого кармана зажигалку с вычурными вензелями в форме слов “де Ла Фер”, выгравированными на ней, он принялся на ходу поджаривать маленького, но старого козла.

- Дай сюда, урод, - сказал Д’Арнатьян, вытаскивая из кармана походную кастрюльку с тефлоновым покрытием, налил туда немного вина, высыпал рис из кулечка, заботливо прихваченного ранним утром с кухни Отоса. Оттуда же он высыпал пюре “Анкл Бенс”, немного кетчупа и добавил немного воды, и заставил Планше держать кастрюлю с зажигалкой.

Примерно через полчаса после этого, лейтенант королевских мушкетеров с любопытством заглянул в кастрюльку в надежде найти там походной гуляш, и с удивлением обнаружил, что пока козел варился, он выпил все вино, воду, кетчуп и сожрал весь рис и пюре. Увидев удивленное лицо гасконца, козел принялся горланить какую-то козлиную блатную песню. Увидев, что удивление на лице Д’Арнатьяна сменяется на гнев, козел счел за лучшее сдохнуть от инфаркта. Потыкав в него вилкой, гасконец убедился, что с таким же успехом можно было бы тыкать в гранитную скалу.

- Планше, - завопил, злой как волк Д’Арнатьян. - Хватит бездельничать, придурок! Этот козел съел твою порцию еды на два, нет, на три дня, так что иди и продай его как чучело, иначе ты умрешь с голоду, - приказал добрый Д’Арнатьян, засовывая в рот большой кусок колбасы.

Бедный Планше от злости пинул козлиную тушку и тут же понял, что лучше бы он этого не делал, так как сходство по твердости с куском гранита было поразительным. Попрыгав для разрядки на одной ноге, держась за ступню другой, он довел до читателя свой запас ругательств.

- У-у-у, бля, - завыл он.

Козел же, вдруг воскрес и, воспользовавшись замешательством Планше, скрылся в ближайшем лесу.

Д’Арнатьян огрел Планше кнутом.

- Ублюдок, сын ублюдка, слуга благородного человека, - выругался он. - Такого козла можно было продать за два, нет за три пистоля.

Глава 18.

Тем временем, Отос отослал своего придурка-сына в Париж на военную службу и, надеясь, что с ним ничего не случится, застраховал его жизнь на полтора пистоля.

Затем, вместе с Амарисом, Отос угнал вертолет и помог бежать герцогу Бофору из Венсенской крепости, похитив его в самый подходящий, по мнению герцога, момент (тот проиграл в карты охранникам полторы тысячи золотых экю). Однако, слуга Отоса, друг Планше, небезызвестный Гримо, как оказалось, продал почти весь бензин первому встречному за полпистоля, и вертолет рухнул, только лишь в двух метрах за крепостной стеной. Пришлось вернуться в замок и купить лошадей (за два с половиной пистоля). Провернув эту весьма выгодную с экономической точки зрения операцию, маленький отряд выехал в сторону ближайшего леса, где их ждали верные друзья и сторонники, готовые умереть за герцога Бофора и за полпистоля, которые им обещали. Особенно рьяно участвовал в похищении пьяный граф Рофшор, которому как командиру отряда друзей и сторонников был обещан целый пистоль.

В это же самое время Потрос и Д’Арнатьян стучались и пинались в дверь покоев Его Преосвященства, а Планше и Мушкетон получили от своих хозяев задание продать лошадей, купить новых, а на разницу купить что-нибудь пожрать.

- Войдите, - сказал, наконец, загробный голос за дверью.

Д’Арнатьян сначала пропустил вперед Потроса. Тот смело нырнул в дверной проем, изо всех сил толкнув дверь плечом. Дверь распахнулась и тут же вернулась в прежнее положение, больно ударив Потроса по лбу так, что он отлетел метра на полтора. В ответ доблестный месье дю Баллон де Плафон де перрон покачал головой и чихнул. От чиха дверь слетела с петель, а Потрос присел на пол. После небольшой заминки, наконец, друзья вошли к Замарини. Тот сидел на надувном кожаном диване в позе лотоса и курил героин.

- А это Вы, - его мутные глаза попытались сосредоточить внимание на тупом выражении лица Потроса, свидетельствовавшего о том, что предки Потроса были неполноценными кретинами.

Д’Арнатьян и Потрос поклонились, взмахнули своими шпагами, попрыгали на одной ноге и пнули проходившую мимо кошку, словом все как обычно при приветствии высоких (выше полутора метров) особ, согласно кодексу чести дворянина

Кардинал выпил стакан кофе с лимоном и недовольно поморщился.

- Что вам нужно, что вам угодно, ик-ик, - пробормотал кардинал, тупо уставясь на таракана, евшего черную икру из тарелки на стоявшей на хрустальном письменном столе кардинала. - У-у-у-б-б-бить эту скотину! – сумел выговорить кардинал, указывая на трех тараканов, евших икру из трех тарелок, стоявших на трех хрустальных письменных столах кардинала. Кардинал мигнул, и тараканов стало пять.

Д’Арнатьян, вытащив из кармана ручную версию установки «град», разрядил ее в стол кардинала. Однако он взял слишком высокий прицел и сорок восемь мини-ракет, сорвавшись с сорока восьми направляющих, улетели в окно и подбили вертолет со снайпером на борту, целящимся в кардинала из большого ружья с оптическим прицелом. От взрыва вертолета снайпер дернулся и, умирая, нажал на курок, застрелив повара кардинала, который за большие деньги (полтора пистоля) собирался добавить около килограмма мышьяка в обеденный суп кардинала. Однако, из-за внезапно возникшей в животе дырки, размером с половник, повар начал падать. При этом он выронил пакет с мышьяком в большую помойную кастрюлю, которую выносили для нищих по вечерам.

Потрос покачал головой и, отстранив Д’Арнатьяна приставил к голове таракана дуло своего большого пистолета.

- Трах! – сказал пистолет.

- Дзинь-дзинь-блямс-блямс-дын-дындын-чпок, - ответил хрустальный стол, разваливаясь на две тысячи триста пятьдесят шесть мелких осколков.

- Идиоты! – выругался кардинал, смотря вбок от них. Подождав, пока один глаз не остановился возле переносицы, а другой не уставился вверх, кардинал рыгнул, а затем пошел блевать в туалет.

Глава 19.

Прошло десять минут, а от кардинала не было слышно ни слова, ни духа и ни звука.

- Пошли, посмотрим, - забеспокоившись, предложил Потрос.

- Пошли, извращенец, - согласился Д’Арнатьян.

Однако смотреть там, как оказалось, было не на что. Ну, разве что на стеклянную дверь, зеркальный потолок, прозрачный пол, унитаз из богемского стекла, бачок из платины и массивную золотую цепочку с большими бриллиантами, с помощью которой приводился в действие уже упомянутый бачок.

- Смотри, Потрос, - вдруг вспомнил Д’Арнатьян, - Цепочка от смывного бачка, ну точно твоя перевязь из «Трех мушкетерах с половиной», которую, как ты утверждал, купил у самого Александра Македонского.

- Ах ты, гребаный … - начал было Потрос, но его прервал кардинал, который при звуках голосов поднял голову из очка и попытался вспомнить, что ему здесь было нужно.